Рассветная мечта - Голубева Татьяна В. - Страница 17

Слегка раздвинув дверь, он посмотрел в щелку и замер, не веря собственным глазам. Это было что-то новенькое…

Нелли и трое ее гостей сидели в ряд на длинном обеденном столе, сложив ноги по-турецки. Две давние подружки-пьянчужки, Виктория и Валентина, и какой-то незнакомый Андрею мужчина яркой восточной наружности с большими томными глазами. В руках каждый держал открытую бутылку шампанского, готовясь к какому-то коллективному действу. Потом восточный красавец взмахнул свободной рукой — и дамы присосались к бутылкам. А вот оно что, кто первый выпьет до два… ничего оригинального. Зачем только они на стол уселись?

Андрей вошел в столовую в тот момент, когда лился чемпион. Точнее, чемпионка. Разумеется, ото была его жена, Андрей и не сомневался, что она всех обгонит. В этом смысле способности у Нелли были прямо-таки выдающиеся.

— А, дорогой! — пробормотала Нелли, ничуть не смутившись. — Пришел уже? Что-то рано сегодня. А мы вот тут учимся медитировать.

— Медитировать? — Андрей изумленно оглядел сидящую среди тарелок и бутылок компанию. — Теперь это называется медитацией? Вот не знал. А это кто? — Он небрежно кивнул в сторону представителя Востока.

— Это наш гуру! — радостно сообщила Виктория. — Мишель. Мишель, это Андрей, муж Нелли.

— Я понял, — величественно кивнул гуру, полузакрыв томные глаза. — Счастлив познакомиться с вами, господин Сафронов. Если вам интересно, могу объяснить, в чем суть нашего сегодняшнего занятия. — И Мишель почему-то облизнулся.

— Мне интересно, чтобы вы все освободили меня от своего присутствия, — холодно ответил Андрей и вышел из столовой, не дожидаясь всплеска гнева жены.

Всплеск последовал незамедлительно. Еще не дойдя до кабинета, Андрей услышал, как грохнулась об стену бутылка, а вслед за звоном стекла зазвенел высокий от злости голос Нелли:

— Опять! Опять этот мерзавец выставляет свои условия! Сколько можно это терпеть! Нет, я с ума сойду от этого козла!..

Захлопнув тяжелую дверь кабинета, Андрей подошел к окну. Он не в состоянии был понять, почему жена ведет себя так… так… бесцеремонно? Нет, даже по-хамски. Неужели она не соображает, что его терпению может прийти конец? Почему она так уверена в себе, почему так уверена в том, что муж будет вечно прощать ей любые выходки, любые безобразия? Никакая любовь не в состоянии выдержать подобных испытаний.

Андрей задумчиво погладил узкий лист зефируса, стоявшего на окне. Нелли терпеть не могла этот цветок и называла его осотом. А Андрею нравились нежные сиреневые лилии, расцветавшие в июне. И пусть в остальное время года цветок выглядел не слишком нарядным, наплевать. Любовь… а была ли она, эта любовь? И что это вообще такое — любовь? Может быть, он просто испытывал к Нелли страсть, просто хотел обладать необычайно красивой женщиной, чтобы все ему завидовали, чтобы сразу видели: этот мужчина не так прост, как выглядит. Но страсть иссякла, а ничего нового на ее месте не возникло. Ни нежности, ни уважения, ни желания всегда быть рядом… Красота? Ну, при таком образе жизни красоты надолго не хватит. Нелли и теперь уже все свои относительно трезвые часы проводит в косметических салонах, где опытные мастера уничтожают следы разрушений, причиненных бесконечным пьянством. А что будет еще через год-другой? Через пять лет?

Покачав головой, Андрей сел к столу. Надо было хорошенько обдумать гениальную идею программистов… Игра вроде бы действительно хороша, а значит…

Он не слышал, как и когда удалились гости жены. Он просто забыл обо всем, уйдя в работу. Но после полуночи очнулся и решил проверить, как там обстановка. В столовой царил полный разгром, медитация явно прошла удачно. Жена валялась в спальне в абсолютно бесчувственном состоянии, прямо поверх шелкового итальянского покрывала. Андрей прикрыл ее пледом и снова вернулся и кабинет. Да, нужно лечить жену. Это ясно. Вот только как добиться ее согласия? Даже на ее нервных и шумных родичей можно будет наплевать, если сама Неля решится на такой шаг. Но понимает ли она, что ей необходимо лечение, причем серьезное? До сих пор, стоило Андрею заговорить о том, что следовало бы ограничить потребление спиртного, жена мгновенно взрывалась и устраивала безобразный скандал, обвиняя самого Андрея во всех смертных грехах и не желая признавать, что давно уже стала настоящей алкоголичкой. И тут Андрей вспомнил прочитанную давным-давно статью в каком-то научно-популярном издании. Там утверждалось, что женский алкоголизм практически неизлечим. Ну, это было давно. Наверняка теперь есть новые препараты и новые методы лечения. Вот если бы Нелли захотела ребенка…

Стоп, вдруг мысленно осекся Андрей. Ребенок? Ребенок, рожденный спившейся женщиной, которой уже исполнилось тридцать?… Каким же он может быть, такой ребенок? Он ведь может родиться больным, даже умственно неполноценным. Зачем ему такой наследник? Он ведь хочет кому-то передать свое дело… Правда, если у него будет другая жена…

Андрей сердито хлопнул себя по лбу и решил, что лучше лечь спать и не фантазировать. Так можно зайти слишком далеко. Нужно просто пригласить хорошего психолога, который сумеет убедить Нелли начать лечение. А там видно будет.

Да, жизнь повернула круто, однако почему-то у Наташи не было ощущения новизны, другого направления. В конце концов, по утрам она приходила все в ту же фирму, видела все те же лица, к которым присоединилось теперь и лицо Ольги Ивановны, и сидела целыми днями за своим столом не поднимая головы, работала усердно и внимательно, а вечера все так же проводила дома перед телевизором. Только телевизор теперь был цветной.

А в выходные Наташа занималась ремонтом. Сама. Она решила все сделать своими руками. Так было интереснее. И спальня ей явно удалась. Это признали и Алла, и Ольга Ивановна. Не жалея сил, Наташа сначала вынесла на помойку всю старую обстановку этой комнаты. Потом содрала с потолка древний слой водоэмульсионной краски, под которым обнаружились толстые пласты мела. Нечего было и удивляться тому, что краска отставала от потолка и сыпалась вниз, словно этакий внутри-квартирный снегопад. Желтый, правда. От старости. Смыв мел (на что понадобилась целая суббота) и предоставив потолку просыхать, Наташа взялась за обои. Обоев тоже оказалось немерено. В том смысле, что кто-то когда-то не мудрствуя лукаво лепил новые на старые. Слой за слоем. В итоге Наташа добралась до газет начала двадцатого века. Это вызвало у нее всплеск бурного веселья. Она подумала, что, похоже, скоро площадь ее квартиры основательно увеличится, если учесть толщину бумаги на всех стенах. Наверное, стоило бы попытаться прочесть что-нибудь на этих газетах, история как-никак… Но газеты вызывали у Наташи слишком большую неприязнь. Довольно и того, что их всю жизнь изучали и копили родители. К черту!

Потом пришлось приводить в порядок сами стены — изрытые ямами от некогда вбитых, а потом выдернутых многочисленных гвоздей; все дефекты заклеивались новым слоем обоев, только и всего. Местами штукатурка посыпалась, когда Наташа отодрала удерживавшую ее бумагу. «Ничего, — сердито думала Наташа, орудуя мастерком, — всему научусь, руки есть, голова тоже». Да к тому же, как выяснилось, в строительных магазинах имелось нынче все необходимое, совершенно потрясающие материалы для любого ремонта. А ведь много лет назад и это было проблемой: где «достать»? Ничегошеньки-то родители Наташи никогда не покупали, а всегда только доставали, с огромными трудами и затратами нервной энергии, а потом оказывалось, что им подсунули не то, что надо, или просто негодное. Но теперь Наташа уже понимала, что это совсем не было особого рода развлечением; нет, людям действительно негде было иной раз взять самое необходимое, даже если у них и были деньги. Просто таков был прежний мир. Как хорошо, что ей не пришлось в нем жить!

В общем, стены спальни были оштукатурены заново. Правда, не сразу. Поначалу у Наташи не слишком получалось незнакомое дело, ей пришлось сбивать кое-где уже подсохшие слои свежей штукатурки и накладывать их снова, но она не сдавалась. И к осени бывшая родительская спальня сияла чистотой и новизной. Тщательно отциклеванный старинный паркет оказался удивительно красивым, стоило ему из темно-бурого превратиться в золотисто-коричневый. Конечно, Наташа не могла сама сменить оконные рамы, но Вадимыч уже настолько повысил ей зарплату, что она позволила себе такой расход, ничуть не смутившись.