Их лучшая игра - Хайт Мария - Страница 4

Но чуда не случилось. Спустя неделю маме позвонили из больницы: бабушка пережила инсульт, и теперь ей нужен особый уход. Ее переезд, разумеется, состоялся, но вот вырученные за сдачу жилья деньги пошли на сиделку, которая теперь должна была навещать бабушку в новой квартире.

Ресторан «Мамина пицца» находился в торговом центре, название которого Кира не запомнила. Тут среди приятных глазу деревянных столиков стояли красивые горшки с цветами, а под потолком в уютной близости терлись друг о друга желтые лампы в необычных плафонах.

Лиза, Кристина и Юля выбрали небольшой столик с маленьким овальным диванчиком. Кира сидела рядом с Лизой и нередко наклонялась к ней, чтобы уточнить, о ком или о чем говорят ее подруги. Юля и Кристина поначалу не казались приятными собеседницами. Невзирая на то, что чуть ранее рассказала о них Лиза, они держались надменно и холодно. Но Кира топила их лед умением промолчать в нужный момент или поддержать беседу, когда это требовалось. К середине обеда Юля даже разоткровенничалась, а под конец встречи к ней присоединилась и Кристина.

Они болтали о мальчиках, о музыкальных группах, о языках программирования, о будущей работе и поиске подработки. В какой-то момент Кристина заговорщически наклонилась к остальным и рассказала следующее:

– Я недавно гуляла с Малининым – ну, тот бритый из центра, – он мне болтнул про одно интересное место. Говорит, там студенты могут подзаработать, но неофициально, ясен пень. Такие бабки официально платить не будут.

– Небось притон, – не удержалась Юля, поправив серую кофточку, застегивающуюся под горлом. – За что еще студентам будут много платить?

– Ой, молчи, я же не договорила. – Кристина рефлекторно пригладила розовые перья волос и продолжила: – Я спросила у него: не интим ли там нужно предлагать? Он сказал – нет. Работа барменами, официантами, уборщиками. Но заведение такое, необычное. Что-то вроде… как же его там называли… бара «Гадкий койот» или «Бурлеска».

– Ого! – хмыкнула Лиза. – Не знала, что такие существуют.

– Да их было полно после выхода последнего фильма, но там матерые тетки с лишними кило выступали, – Кристина откинулась на спинку дивана и вальяжно потянула коктейль из бокала. – Но, насколько я поняла, это заведение круче. Как минимум потому, что берут туда не всех и выступает там только симпатичная молодежь. Тебя, Юля, точно бы не взяли.

– А я и не рвалась, – фыркнула та. Киру удивило, что намек на неказистый внешний вид девушку никак не обидел.

Тем временем Кристина продолжала:

– Вход туда возможен только совершеннолетним, а программа выступлений прям очень обширная. Малинин говорит, там одни богатеи сидят.

– Он откуда столько знает?

– Знакомый его там подрабатывает. После первой смены новый комп прикупил, после второй – на вокал записался. Ты же знаешь, сколько сейчас уроки вокала стоят? Закачаешься.

– И что же, ты сама хочешь туда попасть? – не скрывая усмешки, спросила Лиза.

– Для этого мне нужно будет похудеть и начать мыть голову. – Кристина вдруг неестественно захохотала, и девчонки ее поддержали. По-видимому, грязная голова Кристины воспринималась как нечто незыблемое.

Всю дорогу до дома Кира думала о том, что сказала Кристина. Она представила новый ноутбук у себя на столе и как ходит к репетитору по языкам программирования, даже лицо мамы представила в момент передачи купюр на еду и одежду. Приятное чувство растеклось по всему телу, пасмурная улица стала выглядеть ярче, а прохожие – приветливее. Но потом она ухватила свое отражение в случайной витрине. Могло ли это бледное лицо с тонким длинным носом и прямыми волосами до плеч считаться достойным того, чтобы разносить напитки в элитном клубе?

Дома бабушка и мама смотрели фильм о неунывающей, но, к сожалению, стареющей Бриджит Джонс. На столе перед ними быстро опустошалась вазочка с печеньем и конфетами, а от осенней промозглости спасал горячий чай. Кира отметила, что, как только отца не стало, мама начала налегать на сладкое и ожидаемо набрала вес. Обратить на это внимание – значит вызвать у нее расстройство и чувство вины, чего Кира ни в коем случае не хотела. Что ж, иногда нужно просто подождать, чтобы человек сам дошел до важной мысли. Пусть даже для некоторых тревожный звоночек раздавался слишком поздно.

Своей комнаты у Киры не имелось, поэтому, скинув куртку и вымыв руки, она с ловкостью заправского шпиона прошмыгнула на кухню. Почему-то отрывать кумушек от просмотра кино ей совсем не хотелось. Однако, за какую бы лекцию Кира ни бралась, мыслями она все равно возвращалась к клубу. В воображении расцветали образы разукрашенных девиц в тонких платьях на бретельках. Они вихляво качали бедрами из стороны в сторону, а на заднем плане глубоким голосом пела Шер[4]. Полутона заведения и сигаретный дым рисовали киношную картинку, отчего по телу Киры бегали мурашки.

Этой ночью ей снилась старая музыкальная группа и гитара, которую пришлось вернуть другу до переезда.

Утром, пока мама и Кира собирались на работу и на учебу, пришла бабушкина сиделка. Старушка ворчала, что справится и без нее и дочь только зря тратит деньги, которые пригодились бы Кире.

Мама же остановилась в прихожей и вытащила кошелек.

– Слушай, я же тебе на карманные уже давно давала, – виновато произнесла она, – вот, возьми. – Мама сначала вытащила тысячную купюру, потом за секунду передумала и достала пять тысяч. Кира видела, как дрожит ее рука, и прекрасно понимала, что если мать отдаст ей такую сумму, то у нее самой останется денег разве что на проезд и один перекус. Стало даже совестно.

– Не нужно, мам, тысячи хватит. У меня еще с прошлого раза осталось, – солгала Кира.

Мама взглянула на дочь пронзительным взглядом, на мгновение Кира увидела блеск, как перед слезами, но мама вовремя отвернулась, и из-за спины послышалось сдавленное: «Спасибо, дочка».

Кира заставала маму плачущей довольно часто. Та старалась горевать в уединении, так, чтобы ее никто не слышал и ни в коем случае не успокаивал. Но Кира замечала покрасневшие глаза и оплывший нос, вымученную улыбку и дрожащие пальцы. Она так хотела помочь матери, так хотела поддержать ее, но что она могла?

Потеря мужа и отца обеим далась тяжело, а все планы на жизнь в одно мгновение обратились в пепел.

Уходя из дома, Кира снова подумала про клуб:

«Чем черт не шутит, может, стоит попробовать?»

И после этой единственно правильной, на ее взгляд, мысли Кира задумала тщательнее расспросить Кристину о заведении.

В этот раз Кира уселась с новыми подругами. Те ее практически не замечали, мусоля очередную сплетню, поэтому она решила получше рассмотреть однокурсников. Некоторые уже запомнились и по именам, и по фамилиям. И все же попадались новые лица. Видимо, кто-то прогуливал пары или болел. На галерке, ближе к окну она увидела смуглого паренька в гавайской рубашке, расстегнутой на три пуговицы. Этот легкий образ навевал мысли о жарком лете. В печальном взгляде читалась глубокая скука, но, как ни странно, Кире показалось, что ее вызвали совершенно не занятия. Парнишка думал о чем-то другом. Из-под рубашки выглядывала тонкая нить небольшой татуировки, ее можно было спутать с украшением. Что там написано? Что-то на латыни?

Следом взгляд скользнул по крепким рукам и пальцам, беспорядочно блуждавшим вдоль гладкой поверхности парты. Классика. Парни, которые приходят без тетрадей и ручек с одним листочком для записей. А где его ноутбук?