Интервенция (СИ) - Алексин Иван - Страница 2

Забыв о молитве, Лизка зло выругалась. Здесь, на зимней дороге, узкой змейкой петляющей посреди леса, решение промолчать, не казалось ей таким бесспорным, как в тот день в Кремле. Это Янис, незнакомый с политическими раскладами на Руси, ни на мгновение не усомнился в словах Годунова. Но ей то сразу стало понятно; куда её отвезут! Смолчала, не решившись идти наперекор царю. Поверила обещанию защиты и полному прощению прежней вины.

И где она — эта защита⁈ Этот десяток городовых казаков, что сопровождает её возок? Да они даже против разбойной ватажки выстоять не смогут. Отряд, что может в любой момент на них напасть, ватажке не чета. Наверняка романовские холопы успели хорошо к нападению подготовиться. Время на то у них было. Не зря с её отправкой их монастыря почти четыре месяца тянули.

Тягучему скрипу падающего дерева, княгиня ничуть не удивилась, как-то даже сразу успокоившись. С самого Ростова ждала. Теперь хотя бы всё закончится. Грозный рёв полусотни глоток подтвердил её догадку; началось.

Со стороны леса грохнул нестройный залп из нескольких пищалей, засвистели стрелы, с гулким стуком впиваясь в стенку возка. Незадачливый пристав что-то хрипло проорал, пытаясь организовать хоть какую-то оборону.

Всё ещё живой? Разве после ливня из пуль и стрел, выпущенных почти в упор, хоть кто-то мог выжить? Хотя какая разница? Если кто и выжил, то сейчас добьют. А потом и её очередь настанет.

Елизавета покачала головой, в отчаянии сжав кулаки. Даже ножа не дали, как не просила. С собой покончить и то нечем! А ведь лёгкой смерти ей ждать не приходится. Наверняка Филарет особые указания на то своим подручникам дал.

И всё же сразу перебить охрану напавшие не сумели. Возле возка завязался бой. Зазвенели сабли с противным скрежетом скользя по железу, вновь засвистели стрелы под матюки и стоны раненых. Кто-то дёрнул было дверцу возка и тут же болезненно вскрикнул, очевидно, сразу потеряв интерес к его содержимому. И следом слитный рёв ещё доброй сотни воинов, с азартом врубившихся в схватку.

Неужели подмога⁈

Княгиня, сама того не замечая, прокусила губу до крови, пытаясь понять, что же творится снаружи. Бой явно затихает, распадаясь на отдельные схватки, в которых добивали потерпевших поражение воинов. Вот только кто победил: враги или друзья? Не в силах больше выносить муки неведения, княгиня, с силой распахнув дверцу возка, вылезла наружу, тут же провалившись в рыхлый снег. Оглянувшись, потянулась к лежащему рядом воину с торчащей из шеи стрелой, вырвала из скрюченных пальцев саблю.

Впрочем, сражаться уже было не с кем. Бой почти закончился. Лишь справа, с треском ломая жидкий кустарник, кого-то добивали всадники, с азартом махая саблями да напротив неё с десяток воинов окружили затравлено озирающегося воина в добротном доспехе, всё плотнее сжимая кольцо.

— Живьём вора берите, живьём! — зло выплёвывал слова их командир. — Государь с ним лично побеседовать хочет!

Взятый в кольцо воин лишь скалился, озираясь во все стороны затравленным волком. И встретился взглядом с княгиней. Миг, и воин, сунувшись рукой к сапогу, резко взмахнул в сторону княгини.

Лизка охнула от резкой боли, выронив саблю, и, зажав рукой ставший влажным бок, медленно сползла в снег.

7 марта 1609 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Вот такие дела, — протянул я, до боли в пальцах сжав подлокотники кресла.

Ближники ответили молчанием, не сводя хмурых взглядов с Афанасия Власова, привезшего из Речи Посполитой худые вести. Вон, тот же Василий Грязной даже глаз прищурил, словно выискивая место, в которое, не справившемуся с заданием дьяку, ловчее ножом пырнуть! Не менее выразителен и Давыд Жеребцов. Но новоиспечённому боярину, только волю дай, и нож не понадобится. Он и так, совсем не напрягаясь, своими лапищами старику шею свернёт. Иван Годунов с Михаилом Скопином-Шуйским собственноручно прибить Афанасия, может и не мечтали, но с общей тенденцией, ведущей к суровому наказанию, в принципе, были согласны. И лишь дьяк Иван Семёнов тихонечко скрипел пером в уголке, ничем не выдавая своего отношения к происходящему. Но он непосредственно в совещании и не участвует, выполняя здесь обязанности моего секретаря.

Вот, собственно говоря, и весь мой Ближний совет, который я, начиная с января, начал регулярно собирать. Здесь только Колтовского, оставленного мной первым воеводой в Пскове да Подопригоры, отправленного с тайным заданием под Ростов, не хватает. Ну, и ещё Пожарского с Мининым в него собираюсь ввести. Просто первый до сих пор в Коломне сидит, пристально в сторону Ляпунова поглядывая (рязанский воевода хоть мою власть и признал, но при этом даже на коронацию, проведённую в феврале, так и не явился, отговариваясь подготовкой рязанских полков к отражению нашествия крымских татар), а второй мне на Волге нужен.

— Садись Афанасий Иванович, — кивнул я Власьеву на лавку, давая понять, назвав дьяка по отчеству, что опалы, на вернувшегося из Польши посла, не держу. — В том, что ляхов от войны с нами отговорить не смог, в том твоей вины нет. Эта задача заведомо непосильной была. Зато сведения, что ты о готовящемся вторжении собрать сумел, очень важны. А потому принимай под руку Посольский приказ. Там тебе всё ведомо. Там ты на своём месте будешь.

— Благодарствую, государь, — поклонился мне дьяк. — Живота своего, служа тебе, не пожалею.

Ну, вот и ещё один человек в Ближний совет вошёл. Будет у меня за внешнюю политику отвечать. А то, пока, в нём в сторону армии явный перекос наметился. Хотя, учитывая привезённые им вести, этот перекос на данный момент вполне закономерен.

— Как ворогов встречать будем? — спросил я, переведя взгляд с одного советника на другого. — Сила к нам идёт не малая. Если все вороги разом навалятся, можем и не сдюжить.

— А не могли тебя ляхи обмануть, Афанасий? — пригладил бороду рукой Иван Годунов. — Уж больно большое войско Сигизмунд собирает; две армии по тридцать и двадцать пять тысяч. Даже у Батория под Псковом поменьше было.

— Да говорю же, что в Польше, что в Литве вся шляхта зубами скрежещет да за сабли хватается! По всей Речи Посполитой сказки рассказывают, — дьяк зло покосился в сторону дворецкого, — как коварные московиты специально их со шведами лбами столкнули. Королю даже сейм собирать не пришлось; сами собрались и внеочередной сбор на войну по всей стране объявили. И это лишь то войско, на набор которого Сигизмунду дополнительно деньги выделены. Про кварцяное войско (две регулярные армии Речи Посполитой в Польше и Литве), армии магнатов и шляхту, что присоединится к походу по собственной воле, забывать не след.

— Яким тот поход по моему повелению свершил, — со вздохом признался я. — И благодаря ему, сейчас хоть шведов к нам в гости не нужно ждать. Вот только того, что шляхта так дружно вокруг Сигизмунда объединится, не ожидал. Они же своего короля терпеть не могут!

— Плохо, что среди бояр единства нет, — скривился Иван Годунов. — Вроде и притихли покуда, а шепчутся между собой. Крамолу против тебя, царь-батюшка замышляют. А тут ещё Филарет, перед тем как из Пскова сбежать, ещё ненародившегося младенца благословил и прилюдно его право на царство признал. Теперь Москву без пригляда не оставишь.

— Умерла бы Мария Шуйская и последыш бы не уродился, — буркнул в сторону Грязной.

— Хватит! — рявкнул я, теряя терпение.

За последние три месяца кто только ко мне с таким предложением не подходил. Причём не только свои. И среди враждебного мне боярства доброхотов хватало. Разве что Скопин-Шуйский, чувствуя нависшую опасность над бывшей царицей, за свою дальнюю родственницу попросил. Вот только не готов я, согласие на убийство ни в чём не повинной беременной женщины дать. Даже ставя под угрозу свою собственную жизнь, не готов. Не успел ещё оскотиниться до такой степени! Тем более, что, скорее всего, Мария Шуйская родит девочку, которая умрёт в младенчестве.