Сын Тишайшего 7 (СИ) - Яманов Александр - Страница 21

— С избранием я тебя поздравил. Касательно денежных дел и помощи в Западном крае — твои люди могут обращаться в канцелярию. Впрочем, как и всегда, — произношу, глядя в глаза Иова. — Сейчас меня волнует только один вопрос. Что вы решили со старообрядцами?

Патриарх тихо вздохнул и крепче сжал посох:

— Собор сегодня отменил клятвенные запреты от 1656 и 1667 годов, наложенные на старые обряды. Также принято решение не порицать более двуперстие. А ещё все обряды раскольников признаны спасительными, — произнёс Иов.

Хорошая новость! Я бьюсь с иерархами уже пятнадцать лет, и наконец-то начались подвижки.

— Дозволь говорить откровенно, государь? — после моего кивка патриарх продолжил: — Постановления мало чего меняют. По большому счёту, раскол не преодолён, ибо обе стороны противятся идти на уступки. Разногласия слишком велики. Отмена клятв — просто дань уважения твоей позиции. Можно по-разному относиться к настойчивым попыткам лезть в церковные дела, но епископы прекрасно понимают заботу царя о мире в русском обществе. Все горячие головы, призывавшие к жестоким действиям, давно померли, либо отправлены в дальние монастыри. Мы готовы договариваться, но пока всё сложно. Нужно время.

— Мы уже полтора десятка лет бьёмся о стену, выстроенную безумным Никоном! А воз и ныне там. Два раза церковь посылала лучших теологов в Грецию, дабы сверить священные книги. Затем прошло пять или семь диспутов. На последнем Архиерейском соборе половину времени уделили этой теме. Куда уж больше? — возмущаюсь совершенно искренне, ибо надоели.

Я могу решить проблему силовыми методами. Только практика показала недееспособность подобных мер. Надо учитывать время и уровень влияния религии на людские умы.

В ответ на физическое насилие среди попов появляются всякие страстотерпцы. Это вам не разгон всякой погани, вроде юродивых и прочих блаженных, а по сути — психов или мошенников. Священник, решивший стать мучеником, очень опасный человек. Он готов к смерти, а ещё ведёт за собой паству, промывая ей мозги. Поэтому мои люди предпочитали рассаживать подобных персонажей по дальним монастырям, как только появлялись признаки разрушительной деятельности. Что вызывало дополнительное противодействие остальных попов. Может, они более трусливые, но держатся друг за друга. Попытка подкупа и проталкивания наверх своих людей тоже дала неоднозначный результат. Я ведь не могу заменить всех епископов, а рост в чинах требует времени. Да и особо меркантильных товарищей оказалось крайне мало. Поэтому приходится договариваться.

— Собор не даст разрешения на создание отдельной старообрядческой церкви, государь. Понимаю твоё желание успокоить людей и обеспечить надёжный тыл. Мы знаем, что ты замыслил благое дело, решив освободить Константинополь от басурманского ига, и всячески поддерживаем это намерение. Однако второй церкви на Руси не бывать, — последние слова патриарх произнёс резковато, но тут же сдал назад: — Подобное решение расколет общество похлеще времён Никона.

В принципе, поп прав. Жалко только потерянного времени, отнятого у меня этим бесполезным делом.

— Твоё предложение?

— Оставляем всё как есть. Митрополиты епархий, где много раскольников, продолжают закрывать глаза на отличную от канона паству. Своих церквей у раскольников быть не может. Хотя они заняли десяток храмов в волжских городах, на этом хватит. Пока люди смотрят на происходящее спокойно. Вот мы и постараемся впредь поддерживать такое же отношение к староверам. Просто их станут считать заблудшими душами, которые сами себя лишают благодати господней. А вот беспоповцев и прочих сектантов надо давить нещадно, — глаза Иова снова полыхнули отнюдь не христианским смирением. — Здесь нам хорошо помогает Тайная канцелярия, отлавливая баламутов и лживых проповедников. Собор принял решение создать очередную комиссию, призванную найти точки соприкосновения со священниками, придерживающимися старых правил. Но это вопрос долгий. Хотя время лечит. Твоя изначальная тактика вполне разумна. Противостояние между людьми почти сошло на нет. Так давай и дальше придерживаться такого же пути. Возможно, через поколение вопрос раскола уже не будет столь болезненным. Тем более что ты присоединяешь к России всё новые земли. Например, мы не сможем заставить перейти в истинную веру всех католиков и униатов. Для этого тоже потребуется время. С ними тоже придётся договариваться и как-то жить.

Здравая позиция. Только очень хрупкая. Приди к власти излишне религиозный монарх — и все договорённости полетят в утиль. Староверы в этой реальности не достигли влияния образца моего мира. Слишком мало времени прошло с момента раскола. Да и я неплохо потрудился, не дав распространиться учению глубоко внутрь страны. Но их достаточно. Многие осели на Волге, занявшись торговлей и мануфактурами. С учётом того, что староверы живут общиной, им легче конкурировать с семейным бизнесом обычных купцов и заводчиков. Для этого есть Тайная канцелярия, которая периодически бьёт по рукам желающим создать свои небольшие монополии.

Но всё равно люди участвуют в строительстве русской экономики. Удар по религии автоматом затронет все сферы деятельности страны, изрядно её ослабив. В армии раскольников тоже хватает. Да и многие бояре с дворянами тайно поддерживают старые обычаи.

Я всегда с недоумением и смятением относился к отмене Нантского эдикта Людовиком XIV. Поспешное решение принесло колоссальный ущерб Франции, усилив её врагов. В этой реальности добравшиеся до России гугеноты уже принесли нам огромную пользу во всех отраслях от культуры до производства. И я меньше всего хочу подобной глупости для своей страны.

Снова всё упирается в стойкость общественной конструкции. Если она будет недостаточной, то все мои достижения быстро похерят.

Ещё надо признать, что я потерпел первую крупную неудачу. Столько лет потрачено, но мы пришли фактически к нулевому варианту. Обидно и бесит. А сделать ничего нельзя.

— Ступай, отче, — отпускаю патриарха. — Встретимся на поминальной службе. Завтра как раз девять дней.

Иов перекрестил меня и вышел из кабинета. Я же остался наедине с невесёлыми мыслями.

— Я боюсь!

Гаша устроилась у меня на груди, щекоча лицо своим пушистыми волосами. Прижимаю к себе желанное тело и зарываюсь в непокорной каштановой копне.

Я приехал сегодня днём, не заезжая в Воронеж. Всё потом. Чиновники и генералы никуда не убегут, а каждый день без любимой женщины и детей просто угнетает. Тут ещё гибель Ивана.

Поэтому после поминок мой кортеж сорвался на юг, не обращая внимания на сильные морозы. Не было сил оставаться в Москве. Понимаю, что такой поступок попахивает трусостью и семье брата тоже тяжело. Но в столице и даже Коломенском стало трудно дышать.

А здесь моё состояние сразу нормализовалось. Стоило увидеть Агафью, снова утонуть в бездонных глазищах, обнять её, как все тревоги куда-то улетучились. Полдня я провёл со Славой и Олей. Дети поразительно похожи на мать, разве что оба светловолосые в меня. Сыну уже три, а дочери полтора. Радует, что оба растут крепкими и здоровыми. Понятно, что у малышей лучшее медицинское обслуживание в стране. Но меня всегда беспокоила мысль о генетических отклонениях потомков Алексея Михайловича и Марии Милославской. Ваня же умер из-за этого. Мой организм тоже особым здоровьем не отличается, а держится больше на микстурах, физкультуре и силе воли.

Обычную для XVII века младенческую смертность тоже никто не отменял. Например, четверо из моих племянников умерли, не дожив до пяти лет. Далее дети как-то более живучие. Естественно, можно погибнуть от несчастного случая, как Вова. Но сейчас речь о физиологии. Пока бог дал мне толику счастья, сохранив детей от любимой женщины. Она точно заслуживает благоденствия. Это на царе Фёдоре негде клейма ставить.

Наш ужин плавно перешёл в спальню, где мы оторвались, компенсируя долгую разлуку. Вот мы лежим, совершенно обессилив, и вдруг Агафья огорошивает меня своими страхами.