Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 36

Ягоду неприятно поразило то, что Сталин выразил желание пройти за катафалком весь путь от Красной площади до монастыря, то есть около семи километров. Отвечая за личную безопасность «хозяина» в течение двенадцати с лишним лет, Ягода знал, как шеф стремится избежать малейшего риска. Всегда окружённый личной охраной, Сталин тем не менее вечно придумывал добавочные, порой доходящие до абсурда приёмы для ещё более надёжного обеспечения собственной безопасности. Став единовластным диктатором, он ни разу не рискнул пройтись по московским улицам, а когда собирался осмотреть какой-нибудь вновь построенный завод, вся заводская территория по его приказу освобождалась от рабочих и занималась войсками и служащими ОГПУ. Ягода знал, как попадало Паукеру, если Сталин, идя из своей кремлёвской квартиры в рабочий кабинет, нечаянно встречался с кем-нибудь из кремлёвских служащих, хотя весь кремлёвский персонал состоял из коммунистов, проверенных и перепроверенных ОГПУ. Понятно, что Ягода не мог поверить своим ушам: Сталин хочет пешком следовать за катафалком по улицам Москвы!

Новость о том, что Аллилуеву похоронят на Новодевичьем, была опубликована за день до погребения. Многие улицы в центре Москвы узки и извилисты, а траурная процессия, как известно, движется медленно. Что стоит какому-нибудь террористу высмотреть из окна фигуру Сталина и бросить сверху бомбу или обстрелять его из пистолета, а то и винтовки? Докладывая Сталину по нескольку раз в день о ходе подготовки к похоронам, Ягода каждый раз делал попытки отговорить его от опасного предприятия и убедить, чтобы он прибыл непосредственно на кладбище в последний момент, в машине. Безуспешно. Сталин то ли решил показать народу, как он любил жену, и тем опровергнуть невыгодные для него слухи, то ли его тревожила совесть – как-никак он стал причиной смерти матери своих детей.

Ягоде и Паукеру пришлось мобилизовать всю московскую милицию и срочно вытребовать в Москву тысячи чекистов из других городов. В каждом доме на пути следования траурной процессии был назначен комендант, обязанный загнать всех жильцов в дальние комнаты и запретить выходить оттуда. В каждом окне, выходящем на улицу, на каждом балконе торчал гэпэушник. Тротуары заполнились публикой, состоящей из милиционеров, чекистов, бойцов войск ОГПУ и мобилизованных партийцев. Все боковые улицы вдоль намеченного маршрута с раннего утра пришлось перекрыть и очистить от прохожих.

Наконец, в три часа дня 11 ноября похоронная процессия в сопровождении конной милиции и частей ОГПУ двинулась с Красной площади. Сталин действительно шёл за катафалком, окружённый прочими «вождями» и их женами. Казалось бы, были приняты все меры, чтобы уберечь его от малейшей опасности. Тем не менее его мужества хватило ненадолго. Минут через десять, дойдя до первой же встретившейся на пути площади, он вдвоём с Паукером отделился от процессии, сел в ожидавшую его машину, и кортеж автомобилей, в одном из которых был Сталин, промчался кружным путём к Новодевичьему»…

P. S. Интересно, что даже в этой загадочной истории гибели жены Иосиф Сталин-Джугашвили не был оригинален – 19 сентября 1931 года, еще за год до гибели Надежды, почти аналогичная история случилась в Мюнхене с его будущим другом, а потом врагом Адольфом Гитлером. Дело в том, что тогда любовницей сорокадвухлетнего Гитлера была его племянница (хотя и не дочка!), двадцатидвухлетняя Ангелика (Геля) Раубаль, их связь началась шесть лет назад, когда ей тоже было шестнадцать (как и момент начала романа Сталина с Надеждой). Случилась ссора: Ангелика хотела уехать в Вену учиться пению, а ревнивец Адольф не разрешил и во время ссоры даже порвал в бешенстве портреты обнаженной Гели, которые он делал углем во время их романа. Версии дальнейшего расходятся: по одной из них Гитлер после ссоры уехал из Мюнхена в Гамбург, а Ангелика, оставшись в его квартире одна, застрелилась. А по другой версии она была убита по приказу Гитлера его другом и личным фотографом Генрихом Гофманом.

А говорят, что у художника Адольфа Гитлера и поэта Иосифа Сталина не было ничего общего…

«Эх, огурчики да помидорчики,

Сталин Кирова убил в коридорчике»

Народная частушка 1934 года

1 декабря 1934 года, в 16:30, в Ленинграде, в коридоре третьего этаже Смольного дворца, где теперь располагался Ленинградский областной комитет, раздались два выстрела. Первым выстрелом в затылок был убит сорокавосьмилетний Сергей Киров, член Политбюро Всесоюзной коммунистической партии большевиков и первый секретарь Ленинградского областного комитета партии. Вторым выстрелом тридцатилетний убийца по имени Леонид Николаев пытался покончить с собой, но руки дрожали, пуля пролетела мимо его головы, и он упал на пол в истерическом обмороке.

Так почему же народ пел, что товарища Кирова убил товарищ Сталин? Ведь убийство произошло не в Москве и не в Кремле, где находился в этот момент Иосиф Сталин, а в Ленинграде, и убийцей, если он упал в обморок от собственного выстрела, несомненно, был не профессиональный киллер и не чекист.

«Сергей Миронович Киров был большим другом нашей семьи давно, наверное, ещё с Кавказа, – пишет в своих мемуарах дочь Сталина Светлана. – Знал он отлично и семью дедушки, а маму мою очень любил. ‹…› После маминой смерти Киров с отцом ездили отдыхать летом в Сочи и брали меня с собой. Осталась куча домашних безыскусных фотографий тех времен. Вот они передо мной: на неизменном пикнике в лесу; на катере, на котором катались вдоль побережья; Киров в сорочке, в чувяках, по-домашнему, отец в полотняном летнем костюме. ‹…› Киров был ближе к отцу, чем все Сванидзе, чем все родичи, Реденс или многие товарищи по работе, Киров был ему близок, он был ему нужен».

Действительно, в начале тридцатых годов Сталин очень приблизил Кирова к себе. Осенью, в бархатный сезон, Сталин приезжал в Сочи, курортный город на берегу Черного моря, и брал Кирова с собой. На сочинских фотографиях, опубликованных Светланой Иосифовной, они только втроем – Сталин, Киров и юная Светлана. А поскольку годовщина Октябрьской революции приходится на 7 ноября, то эту великую дату они отмечали там же. Естественно, с «Цинандали», грузинскими песнями и, я полагаю, мелодичным речитативом своих юношеских стихов:

Луна, плыви же неустанно

Над скрытой тучами землей,

Своим серебряным сияньем

Развей тумана мрак густой…

Между тем, по утверждению доктора исторических наук и специалиста по сталинскому периоду профессора Олега Хлевнюка, «Киров, несмотря на благоволение ему Сталина, оставался маловлиятельной фигурой в Политбюро». «Если бы Кирова не убили, он остался бы в истории малозаметной фигурой», – вторит ему и журналист Леонид Млечин. «Киров не был крупной личностью, и в руководящее ядро вокруг Сталина не входил», – говорит исследователь эпохи Сталина профессор Владимир Наумов.

И тем не менее «Киров был ему близок, он был ему нужен». Почему и зачем?

На «почему» ответить просто: во-первых, Киров был ростом ниже Сталина, последний не выносил всех, кто выше его физически, морально или интеллектуально, он считал их своими врагами. Во-вторых, «нельзя было даже предположить, что Хрущев или подобные ему молодые люди, которые выдвинулись при Сталине и боготворили Сталина, смотрели ему в рот, могут проголосовать против него. Этого никак не могло быть», – пишет в своих воспоминаниях Хрущев, который попал в сталинскую когорту в 1930 году по рекомендации Надежды Аллилуевой, жены Сталина и сокурсницы Хрущева по Промышленной академии. И в-третьих, Киров, будучи, по словам Хрущева, умным человеком и хорошим оратором на рабочих митингах, «в быту был очень неразговорчивый человек. Микоян хорошо его знал. Он рассказывал мне: «Ну как тебе ответить? На заседаниях он ни разу ни по какому вопросу не выступал. Молчит и все». Зато как Хрущев и молодые люди, которые выдвинулись при Сталине, Киров боготворил Сталина и «смотрел ему в рот».