Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 10

Это выводило Ленина из себя, он ходил с Камо по лесисто-сосновому поселку Куоккала (ныне Репино) и, распугивая белок громким грассированием и порывистой жестикуляцией, негодовал:

– Теперь, когда реакция свиг’епствует вовсю, когда надо ставить нелегальные типог’афии, устг’аивать побеги революционеров из тюрем, деньги нужны до заг’езу! А мы сидим на таких деньгах и не можем потратить ни г’убля! Что слышно из Тифлиса?

Камо пожал плечами:

– Ротмистр Балабанский, мимо которого я провез два тюка с деньгами, застрелился от стыда.

Ленин засмеялся:

– Замечательно! Но я не об этом. Из наших кого-нибудь взяли?

– Нет, наши давно из Тифлиса смылись.

– И Коба?

– Коба уже в Баку.

– Оч-чень хог’ошо! Оч-чень хог’ошо! Я списался с Литвиновым и Кг’асиным. Максим ждет вас в Париже, а Леонид – в Бельгии. Оба готовы обналичить там наши деньги. Но как вы их повезете? Через пол-Европы!

– Легко, – ответил Камо. – В корзине с бельем.

– В ког’зине с бельем?? – изумился Ленин.

– Да. Кто в Европе знает финский язык? Я оденусь финской прачкой и буду говорить по-армянски, а все будут думать, что я финка.

– Гениально! – сказал Ленин. – Пг’осто гениально!

Передав в Париже Литвинову, а в Брюсселе Красину плетеную корзину с пачками российских пятисотрублевых купюр, Камо получил от них крупную сумму немецких марок и отправился в Берлин, где стал закупать оружие и лечить свой глаз у врача Житомирского. Но врач донес на него в полицию, и Камо арестовали. При обыске у него нашли 50 револьверов системы «Маузер» со 150 патронами к каждому стволу, 200 детонаторов и чемодан с революционной литературой.

Конечно, Ленин и Крупская отправили Литвинову и Красину далеко не все деньги, привезенные Камо для «большевистской фракции». Ленин, который практически никогда не работал, но считал себя защитником рабочего класса, солидную сумму украденных денег оставил себе, попытался обменять их на мелкие купюры. К зиме он успел добыть таким образом 10 000 рублей. Но тут он и Крупская узнали из газет об аресте Камо в Берлине и запаниковали, боясь, что Камо их выдаст. В панике они сожгли все пятисотрублевки, которые у них остались, и подались в бега. Чтобы не попасться жандармам, они прошли пять километров по замерзшему Финскому заливу с целью сесть на пароход вдали от дачи и отправиться в Европу. Правда, на этом пути лед начал вдруг трескаться, и Ленин едва не ушел на дно…

Спустя несколько месяцев, летом 1908 года, Сталин вернул себе доверие Ленина, Красина и Литвинова. В Бакинском порту, удивительно похожем на Неаполь, к уходящему в рейс старичку-пароходу «Николай I», деревянному и обшитому медью еще в 1835 году, подошли трое в полицейской форме во главе с молодым усатым грузином. Сославшись на необходимость проверки документов, они поднялись на борт. Дальше следует стандартный сценарий: загремели выстрелы, налетчики загнали команду и капитана в трюм. На пароходе находился сейф, от которого у капитана не было ключа: в нем перевозили деньги и драгоценности из Бакинского отделения Российского банка через Астрахань в Москву, и доступ к этому сейфу имели только представители банка. Но налетчиков это не смутило. Под наблюдением усатого грузина (Сталина) один из налётчиков, самый искусный в Европе медвежатник по кличке Ахмед, потратил на этот сейф лишь несколько томительных минут, после чего все его содержимое – 1 200 000 рублей! – оказалось у преступников. В переводе на сегодняшние деньги – около $24 000 000!

Вся операция заняла не больше двадцати минут. Собрав деньги в брезентовые мешки, грабители спокойно направились к трапу.

Правда, на берегу, на знаменитом бакинском приморском бульваре, тоже слышали выстрелы, и потому на причале у трапа налетчиков уже ждала целая рота полицейских.

Но в последний момент, когда арест грабителей казался неизбежным, к борту «Николая I» подошел катер, бандиты ловко спрыгнули в него вместе со своей добычей, и катер на полном ходу умчался в море.

А полицейские остались на причале с открытыми ртами.

Первая мировая война 1914-1919 гг. приземлила кинематограф, опустила его с романтических небес. Если до 1914 года «великий немой» только театрально заламывал руки, лил глицериновые слезы, страстно обнимался и считался проповедником разврата, то с началом войны фронтовая кинохроника стала публике интересней любовных страстей и комических трюков. Несмотря на громоздкость киноаппаратуры, операторы устремились в театры боевых действий, и к концу 1914 года во Франции, Англии, Германии и России короткие новостные выпуски стали обязательной частью программы всех кинотеатров.

Поскольку к этому времени в Великобритании было уже 5 000 постоянных кинотеатров, в России 1 200, а во Франции и Германии и того больше, то десятки миллионов обывателей вдруг впервые своими глазами увидели снятое с аэропланов и воздушных шаров бегство тысяч людей из прифронтовой территории, взрывы бомб и снарядов, высадку британских войск на континенте, отступление французской и бельгийской армий, а также – крупным планом – страдания раненых и трупы убитых как свидетельство зверств противника. Такие кадры вызывали у обывателей шок. Правительства воюющих стран быстро сообразили, что эти зрелища поднимают патриотизм населения, жаждущего отмщения врагу, и открыли кинооператорам доступ на передовые, в армейские штабы и солдатские окопы.

Сегодня вместо длинных, в стиле Гюго, Толстого и Ремарка, описаний сражений столетней давности можно передать дух того же времени коротким бобслеем хроникальных кадров из киноархивов. Это позволяет одним взглядом увидеть положение Германии, сложившееся к концу 1914 и началу 1915 годов. Воюя на два фронта, немцы рассчитывали сначала победить Францию, затем перебросить войска в Восточную Европу и победить Россию. Однако на Западном фронте продвижение германских войск было остановлено от Ла-Манша до Швейцарии, а на Восточном маятник побед колебался то в одну, то в другую сторону – немцы начали наступление на Горлицу и Тарнув, а российские войска победили в Галицийском и Варшавско-Ивангородском сражениях. Япония захватила Циндао, единственную германскую военно-морскую базу в Китае, и приступила к захвату германских островных колоний и баз в Германской Микронезии и Германской Новой Гвинее. Новая Зеландия захватила Германское Самоа, а Англия, Франция и Россия объявили войну Турции. Всемирная человеческая мясорубка заработала в полную мощь…

Именно в это время, в начале 1915 года, к столице Дании Копенгагену подъезжал знаменитый «Северный экспресс» – роскошный поезд, чьи вагоны по уровню комфорта остались непревзойденными и по сей день. Как писал немецкий историк Карл Шлегель, «Северный экспресс» был настоящим гранд-отелем на колесах, с отменным питанием, услужливым персоналом, удобными помещениями, кожаными креслами и диванами, мягкими коврами на полу в общих коридорах, элегантными хрустальными люстрами на потолке, бархатными шторами на окнах, широкими зеркалами на стенах; при отделке вагонов использовали материалы из ценных пород древесины. При том, что зарплата хорошего слесаря или токаря составляла в России 30-35 рублей в месяц, билет на «Северном экспрессе» от Москвы до Парижа стоил 145 рублей.

Одним из богатых пассажиров этого роскошного поезда был прекрасно одетый крупноголовый господин атлетического сложения, который вошел в мировую историю под именем Александр Парвус и прозвищами «сутенер революции», «Слон», «двойник Ленина», «политический Фальстаф», «организатор революции 1905 года», «автор теории перманентной революции» и т.п. Это был уроженец Минской губернии Израиль Лазаревич Гельфанд, выпускник Базельского университета, доктор философии, член Российской социал-демократической рабочей парии и Социал-демократической партии Германии, успешный журналист и издатель, многоженец и любовник Розы Люксембург плюс еще десятка известных и неизвестных женщин, а самое главное – self-made мультимиллионер, фантастически разбогатевший на международных поставках зерна и оружия. К 1915 году история его богатой событиями жизни стала достойной пера авторов не только авантюрных романов, а самого Александра Исаевича Солженицына, который многократно называл Парвуса гением («это шло из бегемотской гениальной головы Парвуса», «Вот был гений Парвуса: импорт товаров, таких нужных для России, чтобы вести войну, давал деньги выбить её из этой войны!»). Иными словами, Изя Гельфанд, мечтавший о мировой славе сынок местечкового еврейского ремесленника, будь он жив сегодня, остался бы доволен: в российских телесериалах «Демон революции» и «Троцкий» его сыграли Федор Бондарчук и Михаил Пореченков, в британском сериале «Падение орлов» – Майкл Гоух, в немецком фильме «Человек по имени Парвус» – Гюнтер Лампрехт, в итальянском «Ленин. Поезд» – Тимоти Уэси, а в турецком сериале «Payitaht: Abdulhamid» – Кеворк Маликян!…