Забудь меня… если сможешь (СИ) - Вера Виктория - Страница 35

Медленно тяну край завязанного на бант воротничка.

В гостиной становится ещё тише.

Бант распускается, обнажая шею, ярёменную впадину и часть ключицы, а я поднимаю подбородок чуть выше.

— Но у меня здесь нет родинок… как странно, да?

Слышу едва сдерживаемые смешки тех, кто начал догадываться об истинной цели моего маленького спектакля.

К скулам Винлоу приливает кровь, а томная поволока во взгляде сменяется злостью.

— Родинки… это лишь для слога, ты же знаешь, дорогая, — он пытается держаться дерзко, но едва ли ему это поможет.

— Вот как, милорд? — приподнимаю брови. — Значит, истина прячется в остальных строках, в которых вы заявляете, что были в моей постели? Тогда вы, безусловно, сможете напомнить нам… хмм… Розали, что бы вы хотели узнать обо мне у лорда Винлоу?

— Какого цвета стены в комнатах Лоривьевы? — Розали явно получает удовольствие от происходящего.

— Эм… бежевого? — нарочито самоуверенно тыкает пальцем в небо поэт. — Леди обожают бежевый…

За женским столиком раздаются откровенные смешки.

— Да, многие леди предпочитают светлые тона, но леди Милс для своих стен выбрала смесь чёрного дерева и серого шелка, — с лёгкой улыбкой включается в разговор Флюмберже, и Винлоу незаметно сжимает кулаки.

— Ещё вопросы⁈ — обращаюсь к леди.

— Что не так с постелью леди Милс? — снова Розали.

— В какой части особняка находится её спальня? — леди Брижелин.

— Куда выходят окна её комнат?… — начинают сыпать вопросами остальные.

Винлоу зло пятится, понимая, что ему не оставят шанса выкрутиться из этой западни.

— Похоже, наш поэт перепутал грёзы с реальностью, — лениво констатирует факт Розали.

Смешки становятся все менее сдержанными, а Винлоу сжимает зубы и делает очередной шаг назад, натыкаясь на высокую консоль с пышным красным папоротником в большом цветочном горшке. Консоль вздрагивает, но возвращает себе устойчивое положение.

— Это не… вы всё не так поняли! — поэт картинно откидывает со лба светлые волосы.

— Признайте, лорд Винлоу, вы придумали этот гнусный стишок, рассчитывая, что он никогда не дойдёт до моих ушей, не так ли? — на моём лице широкая улыбка. — Маленький лгунишка! Совершенно очевидно, что вы залезли мне под юбку лишь в своих снах.

Мои слова встречает новая вспышка смеха, а дальше мозг едва успевает фиксировать происходящее.

Рэйнхарт резко поднимается. Винлоу по-женски взвизгивает и бросается в сторону дверей, но на этот раз всё же задевает фигурную ножку высокой консоли и падает на четвереньки. Горшок с цветком, похожим на красный папоротник, тоже падает и раскалывается с оглушающим звоном.

Едва Винлоу начинает подниматься, Рэйнхарт хватает его за шиворот… но покачнувшись, сам цепляется за злополучную консоль.

Винлоу выкручивается и сбегает под общий взрыв хохота, а Рэйнхарт хмурится и недоумённо моргает, прикладывая руку к голове. На его пальцах алеет кровь из-за осколков треснувшего бокала.

Самым неожиданным во всём происходящем оказывается то, что Рэйнхарта заботливо подхватывает лорд Эмильтон и провожает обратно на диван.

— Мой дорогой друг, не стоило так злоупотреблять хмелем, — голос Эмильена звучит нарочито ласково.

Хмелем? Да он только что был трезв!

Ева

Быстро завязываю воротничок обратно на бант и бросаю недоумённый взгляд по сторонам. Лорды оживлённо обсуждают попытку Винлоу приписать себе несуществующие заслуги на любовном фронте. На состояние Рэйнхарта никто особого внимания не обращает.

— Рэйнхарт, друг мой, ты хотел вернуть клинок отца, верно? — бодро начинает Эмильен, раскладывая на столе кости, но замирает, когда я резко поднимаюсь и подхожу к ним. — Ты что-то хотела, моя прекрасная птичка? — взгляд недопохитителя сочится язвительностью и обещает мне все кары небес, если я не вернусь туда, откуда пришла.

— Мне кажется, милорд поранился и ему необходимо обработать руку, — приходится перебороть страх, чтобы голос не дрогнул, и мне это даже почти удаётся.

— Бросьте, леди Милс, подобная царапина для мужчины мелочь, — улыбка Эмильена напоминает оскал гиены, и он демонстративно всовывает в раненую ладонь Рэйнхарта белоснежный батистовый платок. — Вот видишь? Вопрос решён. К тому же лорд Орнуа как раз собирался сыграть партию в дархаш. Я ведь прав, Рэйнхарт, ты хотел вернуть клинок своего отца?

— Да, — Рэйнхарт хмурится, будто силится что-то вспомнить, но при этом уверенно кивает. — И документы.

— И документы, — почти ласково подтверждает Эмильен. — Вот видите, леди Милс, вы отвлекаете нас от партии.

Да неужели? Платок, зажатый в кулаке Рэйнхарта, начинает медленно окрашиваться в красный.

— Лорд Орнуа, безусловно, вернётся к игре, но только после того, как мы промоем и перевяжем его руку, — немного повышаю голос, привлекая общее внимание, чем, вероятно, довожу Эмильена до белого каления. — Леди Флюмберже не понравится, если кровь испортит дорогую обшивку диванов! Я же права, миледи?

Она как раз подходит и становится рядом:

— Вы правы, леди Милс. Между прочим, милорды, это весьма редкая парча! Рэйнхарт, милый, тебе лучше пройти с нами, — хозяйка особняка тянет его за предплечье, но Рэйнхарт её просто игнорирует.

— Мне кажется, лорд Орнуа не в том состоянии, чтобы далеко ходить, — за спиной раздаётся довольный смешок Эмильена, поддерживаемый весельем других лордов.

— Потому что в доме Флюмберже знают толк в хорошем пряном бергусе! — радостно поддерживает Эмильена седовласый лорд и отпивает глоток из своего бокала.

Подвыпившие аристократы либо действительно не замечают странностей в поведении Рэйнхарта, либо просто не желают ни во что вмешиваться.

Хочется крикнуть, что это именно лорд Эмильтон виновен в невменяемом состоянии Рэйнхарта, но у меня нет доказательств, и, зная Эмильена, он скорее вывернет ситуацию так, что меня саму обвинят в клевете или поднимут на смех. А такой радости я ему не доставлю…

— Рэйнхарт, друг мой, сейчас твой ход, — обманчиво доброжелательно объявляет Эмильен, делая вид, что меня рядом нет. — Клинок ждёт тебя! Отец бы гордился тем, что ты вернул в семью фамильную ценность.

— Милорд, — слегка наклоняюсь к Рэйнхарту и беру его ладонь, нарушая при этом все мыслимые нормы этикета. — Посмотрите, у вас кровь. Рану нужно обработать, чтобы она не загноилась.

Он поднимает затуманенный взгляд и на какое-то время замирает на моих губах, но не двигается с места.

Что ж… наклоняюсь ещё немного ниже, чтобы меня не было слышно окружающим:

— Рэйнхарт, ты хочешь сейчас уйти отсюда вместе со мной?

— Да, — кивает и поднимается. Пошатываясь, шагает следом.

Кожей чувствую — если бы Эмильен сейчас мог безболезненно от меня избавиться, уже бы это сделал.

— Лоривьева, тебе это может показаться странным, но я не верю в то, что он пьян, — леди Флюмберже подхватывает Рэйнхарта под локоть, когда мы оказываемся в коридоре.

— Странным? Миледи, я уверена, что он не пьян.

Удостаиваюсь немного удивлённого взгляда.

— Это хорошо, — хозяйка особняка кивает собственным мыслям. — Хорошо, что ты всё понимаешь. Сейчас к заднему крыльцу подадут мою карету, а когда вы уедете, я вернусь в гостиную и скажу, что милорду стало хуже. Ты же сможешь проследить, чтобы Рэйнхарт попал к себе домой?

— Конечно, — киваю. — Благодарю вас, миледи.

— Не стоит, это я твоя должница. Подобные истории в моём доме мне совршенно ни к чему. И к тому же я не терплю подлости, — она по-детски кривится, а затем подходит к одной из комнат малого холла. — Подожди-ка здесь, дорогая,

Скрывается за дверью.

— Лори-и… — горячий шёпот шевелит волосы у моих висков, а пальцы Рэйнхарта пробегаются по моей спине.

Резко отстраняюсь и разворачиваюсь, натыкаясь на слегка затуманенный, но жадный и тёмный, как сама ночь, взгляд.

Рэйнхарт медленно поднимает руку и убирает локон мне за ухо.