На отшибе сгущается тьма - Лик Амалия - Страница 9

– А еще у него было ружье и целая коллекция оружия. Я знаю.

– Но да, убийца мог перелезть и тут. Только что это дает?

– Ничего, ты права. Но давай сходим к строителям.

– Их уже допросили, ты не успел прочесть все отчеты?

Ален сжал челюсти, потому что ему действительно не хватило времени изучить все показания опрошенных. Но как сказал Роберт, в них ничего интересного не было, и он оставил это на сегодняшний вечер.

– Понятно. В общем, рабочий день у них с восьми до шести вечера. Приезжают примерно в половину восьмого, уезжают в половину седьмого. Ничего не видели и не слышали. Но сам понимаешь, даже если брать с семи вечера до семи утра, то времени вагон, можно сто раз перелезть забор и вернуться. Поэтому у нас все еще ничего нет.

– Когда будет отчет по отпечаткам? – Ален скованно перевел тему.

– Ждем сегодня, это дело первостепенное. Ну что, пошли в дом?

Ален и Ида вернулись к калитке и зашли на участок. Они шли по дорожке, выложенной камнем, к большому светлому строению, окруженному розовыми кустами. Расмус смотрел на красивый дом, который теперь казался безжизненным и унылым. Словно полицейская лента поставила на нем огромный крест. И теперь не известно, когда внутри него вновь зазвучит смех и заиграет радостная музыка счастливых голосов.

Детектив переступил порог. Он был здесь всего пару месяцев назад, когда доставлял журнальный стол, сделанный им для гостиной Якоба. Сегодня в доме царили безмолвие и тоска. Напротив светлого углового дивана стоял тот самый стол, на котором лежала газета. Ален прошел в кухню, следом посмотрел еще несколько комнат и только тогда отправился в кабинет Скара, где нашли его тело.

За массивным темным столом, на котором был большой компьютерный экран, стояло черное кресло, впитавшее в себя кровь хозяина. За ним безмятежно возвышались книжные стеллажи. Ни одной художественной книги в коллекции Скара не было, только профессиональная литература, кодексы, своды законов и все, что касалось работы полицейского. Ковер, которым так гордился Якоб, и вовсе увезли в лабораторию. Ален взглянул на удобные небольшие кресла, которые так и остались напротив стола, но одно было чуть отодвинуто.

Он осмотрел стеллажи, выдвинул ящики стола, заглянул в мини-бар, где у шефа полиции всегда находился приличный набор самой хорошей выпивки. Открытая бутылка виски, половина бутылки хорошей водки, начатый коньяк. Он вспомнил, как Якоб предлагал ему открыть эту бутылку коньяка пятнадцатилетней выдержки, привезенную ему издалека.

Ида уперлась плечом в дверной проем и открыто наблюдала за Расмусом.

– Захотелось выпить, Ален?

– Специалисты установили, что Якоб пил в тот вечер?

– А это имеет значение?

– Имеет.

– Сейчас уточню.

Она позвонила в лабораторию и, повесив трубку, сказала:

– Коньяк.

– Ида, он знал убийцу.

– С чего ты это решил?

– Потому что он обычно пьет виски.

– И? Ну захотел он в тот вечер выпить коньяк, хотя бы попробовал его перед смертью. – Она подошла к нему, взяла бутылку и покрутила, изучая этикетку.

– Когда я был у Скара пару месяцев назад, он предлагал мне открыть эту бутылку. Говорил, мол, такое можно пить только в дружеской компании, потому что нужно видеть лицо человека, который вкусил этот нектар. Но я отказался, был за рулем. Посмотри, тут не хватает всего чуток, ровно по глотку на двоих.

– То есть ты хочешь сказать, что его убил кто-то из своих? Кто-то знакомый? А потом еще и устроил вот это вот все для отвода глаз?

– Я говорю, что в тот вечер он был не один. Может, у него был гость, а после него пришел убийца или… я не знаю пока.

– Ты сейчас это серьезно, Расмус? Зачем кому-то из полиции убивать Скара? Ты совсем спятил?!

– Я не говорил, что гость обязательно из полиции. Но подумай сама. Если это все же так, то у этого кого-то был доступ к базе, а значит, и к делу Смит.

– Вот именно. Тогда бы он знал все детали, и не было бы несостыковок.

– Ты права, – Ален выдохнул и кивнул. – Следы взлома были?

– Нет. Но входная дверь была закрыта на замок.

– Тогда как убийца попал в дом?

– Он мог войти через веранду, задняя дверь оказалась не заперта.

– То есть дверь на веранду была закрыта, когда приехала полиция?

– Да, но как я сказала, не на ключ.

– Нам нужно поехать к Мари, у меня есть один вопрос.

– Какой? Мы уже были у нее, она и так еле живая после всего, что увидела.

– За последний год я бывал в этом доме не один раз. И по вечерам Якоб, как и мой отец, оставлял дверь на веранду открытой. Что-то там про свежий ночной воздух, помогающий уснуть. При мне он ни разу не включал кондиционер, потому что у него была больная спина и от холодного воздуха его поясница болела. Они вечно с отцом общались на эту тему. Какая погода была в ту ночь?

– Хорошая. Духота спала, и дул приятный ветер. Я знаю, потому что сама поздно вышла из зала и наслаждалась вечерней прохладой.

– Тогда почему дверь была закрыта, если время смерти с десяти до полуночи? Он никогда так рано не ложился.

– На что ты намекаешь?

– Я вижу два варианта. Первый: это убийца зашел через дверь, то есть Якоб его впустил и закрыл за ним на замок. А вышел он через открытую дверь веранды. Но машинально закрыл ее за собой, как бы интуитивно или по привычке. И тогда Якоб знал этого человека, и очень хорошо, раз предложил ему выпить дорогущего коньяка. И мы пока не знаем, как снотворное попало в его кровь, может, как раз через коньяк. – Ален еще раз оглядел кабинет и закрыл дверцу бара. – Вторая версия – это то, что Якоб был один, в кабинете, пил коньяк в одиночестве, в чем я сомневаюсь, а убийца зашел через веранду и застал его врасплох. Но тогда где следы борьбы? Ты думаешь, Якоб так просто бы сдался? Позволил бы вколоть себе что-то или согласился бы выпить?

– Звучит логично. Но если брать вторую версию, то загвоздка в том, что на теле Скара не найдено следов от инъекции.

– А если первую?

– В стакане, который стоял на столе, кроме остатков алкоголя, никаких препаратов не найдено.

– А если это стакан не Якоба? – возбужденно спросил Ален.

– Но на нем его отпечатки.

– Это не так сложно устроить, – усмехнулся Ален. – Рука и стакан. Но это пока только мои предположения. А второго стакана не было?

– Нет.

– Давай проверим, вдруг мы что-то упустили.

Расмус вышел и направился на кухню. В раковине посуды не было, в посудомоечной тоже. Ален стал открывать шкафы кухонного гарнитура, и в одном из них было две полки, где стояли стаканы и бокалы разной формы.

– Черт, – выругался Ален, заметив, что не хватает одного бокала, такого же, как тот, что стоял на столе в кабинете Якоба.

– Ладно, детектив Расмус, сейчас вызову экспертов, но на мой взгляд, так это сделала твоя бывшая.

Из дома Якоба Расмус и Пеппер направились к Мари. И она подтвердила, что отец оставлял дверь на веранду, выходящую к саду, открытой. Закрывал ее на ночь, но и то не всегда. Ложился спать он поздно, насколько она знала, после одиннадцати. Особенно после смерти жены. Раньше она ругала его и тащила спать, но когда ее не стало, Якоб стал все вечера проводить или в управлении, или в кабинете дома. Иногда они созванивались поздним вечером, после одиннадцати, и он еще даже не собирался ложиться.

Когда Ален и Ида вернулись в управление, Расмус погрузился в доскональное изучение отчетов. Его до сих пор подтачивал изнутри тот факт, что вчера он не успел все прочитать и Ида поймала его на этом. А ведь утром он уверенно сказал Хасу, что в курсе всего расследования. Теперь Пеппер решит, что он потерял сноровку и пытается это скрыть, что он совершенно выпал из жизни полиции и с трудом пытается вернуться в строй. Ален вспомнил, как на терапии один раз описывал Муну свою работу: «Понимаешь, расследование – это как карабкаться без страховки по отвесной скале, находя новые выступы и трещины. Никогда не знаешь, доберешься до вершины или сорвешься в пропасть». И вот он уже оступился, а до верхушки еще очень далеко.