Проклятый Лекарь. Том 5 (СИ) - Молотов Виктор - Страница 4

Они тестировали систему, искали слабые места. Теперь, когда лидер готов выйти на сцену, начнутся основные действия.

Атака на Сомова, саботаж оборудования, медийные скандалы. Примитивно, но при массовом применении может сработать против обычной администрации.

Цель очевидна — создать хаос, в котором Сомов будет выглядеть некомпетентным слабаком.

Затем Волконский явится в роли «спасителя», поддержанный своими людьми внутри и связями снаружи. Классический рейдерский захват, только вместо завода — ведущая клиника Империи.

— А чего он добивается? — мой прямой, холодный вопрос вернул разговор от паники к конкретике. — Какова конечная цель?

— Точно не знаю, но учитывая, что он методично подставляет Сомова…

— То власть Сомова ему неугодна, — я закончил его фразу, произнося это как непреложный факт. — А вот власть заключённого Морозова была вполне приемлема. Значит, они были связаны. Возможно, один был покровителем другого.

Связь Волконского с Морозовым теперь была очевидна.

Морозов был ширмой, административным тараном и сборщиком компромата. Волконский — «чистый» аристократ, который должен был прийти на всё готовое после того, как Морозов зачистит поле.

Моё вмешательство сломало им всю схему. Теперь Волконскому приходится импровизировать, а это всегда приводит к ошибкам.

— Все верно! Какой вы умный, повелитель! — закивал Свиридов.

Подхалим.

Хотя некромантское подчинение делает людей излишне услужливыми, атрофируя критическое мышление и преувеличивая лесть. Побочный эффект, который определённо требует доработки.

Непрактично.

Подхалимство — это операционные издержки. Главное — результат. А результат есть: враг идентифицирован, его мотивы и примерная стратегия ясны. Теперь наступает стадия активной защиты и подготовки к контрнаступлению.

— Так, ладно, — я принял решение. — Волконский будет действовать через своих агентов внутри. Первый и самый очевидный вектор атаки — служба безопасности, которую он считает верной Морозову. Значит, нужно перекрыть этот канал. Мобилизуй все ресурсы на усиление охраны «Белого Покрова».

Я сделал паузу, давая ему осознать масштаб задачи. Затем продолжил:

— Мне нужна блокировка любых несанкционированных действий. Проверять всё: от поставок медикаментов и реагентов до плановых калибровок оборудования. Любой сбой, любая поломка теперь рассматривается как потенциальная диверсия. Особое внимание — к ВИП-крылу и операционным. Любая диверсия должна быть пресечена в зародыше. Понял?

— Так точно! — он выпрямился, его взгляд стал жёстким. Солдат, получивший приказ.

Какой молодец.

— Леонид и Вячеслав — верные мне люди, — продолжил я. — Их лояльность скреплена ужасом и моей волей. Они верны. Сделай их своими заместителями. Повысь оклад. Их можно оставить на ключевых постах. Остальных охранников, всё наследие Морозова, увольняй. Немедленно.

Я смотрел ему прямо в глаза, вбивая каждый приказ как гвоздь:

— Под любым предлогом: профнепригодность, нарушение дисциплины, подозрение в кражах. Мне всё равно. Зачисти неугодных и набирай новых. Лояльных. Проверенных. Бывшие военные, отставники из спецслужб. Люди, которые понимают слово «приказ» без лишних вопросов. Деньги — не проблема. Безопасность клиники — мой приоритет.

— Будет исполнено! — в его глазах плескался восторг от масштаба задачи и оказанного доверия. — А Сомов?

— Если у него возникнут вопросы, на которые ты не сможешь ответить, то отправляй его ко мне, — твердо сказал я.

Контроль над службой безопасности — это контроль над всеми физическими входами и выходами, над системами наблюдения. Это глаза и уши клиники.

Отдавать их в руки какого-то ордена рискованно. Так что нужно как можно быстрее навести там порядок.

— И дай мне свой номер телефона, — добавил я. — Мне нужен прямой, незамедлительный доступ к оперативным данным. Без посредников вроде Сомова. Любое происшествие, любое подозрение — доклад лично мне. В любое время суток.

Свиридов поспешно достал смартфон.

Мы обменялись номерами.

Закончив, он убрал свой аппарат и снова, по выработанной рабской привычке, попытался поклониться в пояс.

— Да хватит кланяться прилюдно! — мой голос прозвучал резко, как щелчок кнута. Это была коррекция поведения. — Мы в больничном коридоре, а не в тронном зале!

Он вздрогнул и замер, залившись краской.

— Простите, повелитель! То есть… простите, доктор Пирогов.

— Вот так лучше, — мой тон стал спокойнее. Дрессировка окончена, можно приступать к работе. — Иди, выполняй поручение.

— Есть! До свидания!

Свиридов развернулся и быстрым, почти строевым шагом удалился по коридору, полный решимости и энергии. Я смотрел ему вслед.

В больнице действует тайный орден, который хочет поставить своего человека во главе «Белого Покрова».

Интересно, зачем им контроль над элитной больницей?

Доступ к медицинским картам знати?

Возможность устранять неугодных под видом врачебной ошибки? Или это просто бизнес?

Контроль над закупками, страховыми выплатами… Миллиарды. Вероятнее всего, комбинация всех факторов. Власть — это когда у человека есть и деньги и возможность решать, как живут другие.

Что ж, пусть попробуют.

Они играют в политику и интриги. Я же практикую медицину в её высшем проявлении.

Будь то опухоль в мозгу или «Орден» в моей клинике. Посмотрим, что у них получится против некроманта с растущим влиянием.

У меня есть ресурсы, знания и абсолютное преимущество — они даже не подозревают, с кем на самом деле связались.

Я направился в палату к Долгорукову.

Палата барона была просторной: огромный телевизор на стене, удобное кожаное кресло, столик с нетронутым обедом из ресторанного меню.

Сам барон лежал на кровати, небрежно откинувшись на подушки.

Его рука свисала с кровати, но это не мешало ему уткнуться в экран смартфона. Из динамиков доносился нарочито глупый, визгливый смех из какого-то комедийного шоу — явная попытка заглушить унизительные воспоминания о вчерашнем фиаско.

— Ну что, полегчало? — спросил я, входя в палату.

Долгоруков вздрогнул и оторвался от экрана, быстро его погасив.

— Святослав! Да, уже лучше. Вкололи что-то, рука почти не ноет. Но я все еще не понимаю, что на меня нашло с Аглаей. Это было… унизительно.

Он всё ещё ищет оправдание.

Его гордость, его самооценка как мужчины и аристократа, растоптана. Он потерял контроль, и для человека его склада это хуже физической боли.

Ему нужна не правда, а обезболивающее для эго.

— Приворотное зелье на тебя нашло, барон, — мой тон был спокойным, как при констатации очевидного медицинского факта.

— Зелье? — он даже приподнялся на локте. — Но… ты же говорил Ярку, что это последствия ауры Аглаи!

Он не так прост, как кажется. Запомнил детали.

Хорошая память, ценное качество.

— Ярку я сказал то, что он должен был услышать, — я подошёл к его кровати, заглядывая в карту пациента. — Чтобы он не задавал лишних вопросов и не усложнял ситуацию для тебя. Представь, что бы он подумал о ней, знай он правду? О том, что на самом деле кто-то из твоих многочисленных поклонниц решил пойти ва-банк и подсыпать тебе приворотного зелья. Дешёвая алхимия, но, как видишь, сработала. Тебе нужно проверить всех, с кем спал за последнее время.

Долгоруков задумался, почесав здоровой рукой затылок. Его лицо выражало смесь облегчения и озадаченности.

— Вроде бы никто не мог… Все были адекватными… — пробормотал он.

Я медленно перевёл на него взгляд и, подойдя вплотную к кровати, посмотрел ему в глаза.

— Уверен? — мой голос прозвучал тихо, но с такой интонацией, что барон понял — я знаю о его похождениях гораздо больше, чем он думает.

Он не выдержал взгляда и опустил глаза. Вся его аристократическая бравада лопнула, как мыльный пузырь.

— Ладно, — выдохнул он. — Много кто мог. Чёрт! Это же надо всех проверять!

— Вот и проверяй, — кивнул я. — Будет чем занять голову, пока тут лежишь. Составь список всех отвергнутых дам за последний год. Вспомни все детали: кто, где, при каких обстоятельствах. Ищи ту, у которой был доступ к твоим напиткам в ресторане.