Непокорная невеста, или Аджика по - попадански (СИ) - Сказка Агния - Страница 10

Без приключений, не обменявшись ни единым словом, мы добрались до города, когда вечерние тени начали сгущаться. Живот сводило от голода, и я чувствовала себя некомфортно, но было неловко жаловаться или просить об остановке, поэтому, когда мы, наконец, добрались до таверны, я была готова съесть целого слона и попросить добавки. Незнакомец, не говоря ни слова, проводил меня к дальнему укромному столику в углу, а сам с каким-то странным, неуловимым выражением на лице направился к трактирщику. О чем-то недолго, но оживленно переговорив с ним, он бросил на меня долгий изучающий взгляд, словно пытался прочесть мои мысли, и вышел из таверны, растворившись в сгущающейся тьме. Сперва я подумала, что он пошел позаботиться о лошадях, дать им отдохнуть после долгой дороги, но время шло, а он все не возвращался. Когда же ко мне, тяжело ступая, подошел трактирщик с подносом, на котором аппетитно дымилась еда, мое терпение окончательно лопнуло.

– О чем вы говорили с моим… – помимо воли промелькнула мысль, что я даже имени его не знаю. – спутником? – выдавила я, стараясь скрыть волнение в голосе.

– Он заказал вам ужин, милая леди, – ответил трактирщик, ставя передо мной дымящуюся миску с наваристой мясной похлебкой. Желудок издал утробное урчание, словно зверь, пробудившийся от долгой спячки, стоило мне только вдохнуть этот восхитительный аромат. – И, к слову, снял для вас комнату, – добавил мужчина как бы невзначай, словно делился незначительной новостью.

– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя стыд и вину за то, что не могу поблагодарить его лично. С жадностью схватила деревянную ложку, готовая наброситься на еду, как дикий зверь.

– А он не сказал, когда вернется? – робко спросила я, заметив, что еду трактирщик поставил только для меня одной, и сердце быстро забилось в груди, предчувствуя недоброе.

– Он… Он сказал, что не вернется, – трактирщик удивленно вскинул густые косматые брови, словно не понимал этого вопроса. Его слова оглушили меня, словно удар грома среди ясного неба. Он ушел? Просто так? Бросил меня здесь, в этом чужом и незнакомом городе, не сказав ни слова?

Позориться расспросами я больше не решилась. Его поведение казалось мне диковинным ребусом, однако выносить сор из избы и обсуждать своего спутника с трактирщиком было ниже моего достоинства. Я поужинала в уединении, и вскоре дочь трактирщика проводила меня в комнату, которую предусмотрительно снял мой спутник. За эту заботу ему, безусловно, стоило сказать спасибо, однако он даже не попрощался… это задевало.

Вскоре девушка принесла большую лохань, и вместе с молчаливым работником они довольно быстро наполнили её горячей водой. Оказывается, он позаботился и о ванной. Я благодарно улыбнулась девушке и работнику и, дождавшись, когда они покинут комнату, плотно заперла за ними дверь. Скинув с себя вместе с одеждой дорожную пыль и усталость, я блаженно погрузилась в обжигающую воду, чувствуя, как тепло растекается по измученному телу, унося прочь напряжение. Но мысли в голове не унимались, роились, словно потревоженный улей. Куда он ушел? Что послужило причиной его спешного отъезда? Неужели я сказала или сделала что-то не так? Или я просто наскучила ему, как надоедает случайный попутчик в долгой дороге? Обида жгла изнутри, смешиваясь с горьким разочарованием. Я чувствовала себя бездомным котенком, которого приютили на время, а затем вновь бросили на произвол судьбы.

После водных процедур я завернулась в большую льняную простыню, заботливо приготовленную для этих целей, и, быстро высушившись, достала из сумки комплект сменного белья, мысленно хваля себя за предусмотрительность и мою догадливость, что взяла с собой одежду, когда сбегала. Свежее платье вернуло мне ощущение себя, и я даже с некоторым любопытством огляделась вокруг.

Комната оказалась простой и скромной: кровать, стол, стул, небольшой шкаф. Ничего примечательного. Но всё было чисто и уютно, и это уже немало значило. Несмотря на то что мужчина оставил меня, он не желал покидать мои мысли. Кем он себя возомнил, чтобы вот так молча бросить меня, словно я какая-то безделушка, которую можно оставить без объяснений? И вроде бы я чувствовала благодарность за проявленную заботу, но в то же время внутри поселился неприятный осадок.

Я подошла к окну и выглянула на улицу. Городок жил своей обычной ночной жизнью: по мощеным улочкам сновали редкие прохожие, доносились приглушенные голоса и обрывки смеха. А его нигде не было видно. Словно растворился в ночи, исчез без следа. Я тяжело вздохнула и отошла от окна. Пора спать. Утро вечера мудренее, как говорится. А завтра нужно будет решать, что делать дальше и куда двигаться.

Я решила в этом городке продать все те украшения, что захватила с собой. Я опасалась, если по моим следам пустится погоня, то они могут выйти на украшения. И лучше это будет недалеко от поместья, так как дальше я могла ехать куда угодно. Этот городок был своего рода транспортной развязкой для путешественников. Отсюда я могла примкнуть к любому каравану или сесть на почтовый или грузовой экипаж, а могла уехать в гордом одиночестве. Я так и планировала сделать, так как опасалась, что меня смогут выследить мои преследователи.

Забравшись под теплое шерстяное одеяло, я долго ворочалась, не в силах уснуть. В голове вновь и вновь вспыхивали обрывки воспоминаний о совместном путешествии, ощущение его силы и уверенности рядом. Почему он так внезапно исчез? Может быть, его ждали какие-то неотложные дела? Или он просто не захотел обременять себя дальнейшей компанией случайной попутчицы? В конце концов, какое ему дело до меня?

Наконец, измученная переживаниями, я провалилась в беспокойный сон. Но даже в полузабытьи я не могла отделаться от навязчивого ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Будто его взгляд, такой пронзительный и изучающий, преследовал меня даже в царстве Морфея. И эта мысль не давала мне покоя, заставляя вздрагивать и метаться во сне.

Солнце, едва коснувшись горизонта, расплескало по небу нежные акварельные краски: персиковые, розовые, лавандовые. Завораживающее зрелище, которое я, к сожалению, не могла наблюдать в полной мере из-за запыленного окна постоялого двора. Тишина царила в моей комнате, нарушаемая лишь тихим храпом соседа за стеной, звучащим почти как кошачье мурлыканье. Я осторожно поднялась, стараясь не потревожить скрипучие половицы, от которых у меня уже дергался глаз. Умывшись ледяной водой из кувшина, ощущая, как она обжигает кожу и прогоняет остатки сна, натянула свое неприметное серое дорожное платье, хотелось как можно меньше привлекать внимания, и так мои волосы притягивают взгляды. Сегодня предстояло важное дело, от которого зависело мое дальнейшее выживание, – продажа украшений. Последнего напоминания о прошлой жизни Аэлиты.

Улица еще спала, укрытая утренней прохладой и полумраком. Редкие фонари, которые, видимо, забыл погасить фонарщик, бросали на мощеную дорогу тусклые дрожащие блики, похожие на призраков. Леди, моя верная лошадь, спокойно дожидалась меня у коновязи. Ее теплое дыхание поднималось в воздух легким облачком пара. Я погладила ее по мягкой морде, чувствуя под ладонью шелковистую шерсть, и прошептала:

– Все будет хорошо, девочка. Скоро мы доберемся до места назначения. Убедившись, что все в порядке, я повела ее в сторону центральной площади, где, по словам трактирщика, располагалась лавка ювелира, человека, которому предстояло вынести приговор моим последним сокровищам.

Сделка прошла на удивление быстро и без лишних вопросов. Ювелир, сухощавый старик с цепким взглядом, оказался немногословным и деловым. Его пальцы, покрытые сетью морщин, ловко перебирали драгоценности, взвешивая их на руке, словно чувствовали их истинную ценность. Предложенная им цена, хотя и далека от истинной стоимости, была вполне приемлемой, и я, не торгуясь, согласилась. Мне нужны были деньги, и нужны были срочно. К тому же торговаться в моем положении было крайне опасно.