Миротворец. Дипломатия Кланов (СИ) - Пламенев Владимир - Страница 60

— Что Анте? — Непчич взглянул на меня.

— Думает.

— Время подходит. Когда войска Караджичей встанут на позиции, я отдам приказ к атаке.

— Мне это известно.

— Пока твой план работает лишь как отвлекающий манёвр, — он хмыкнул. — Но это тоже приносит свою пользу.

— Подожди ещё, — я взглянул на часы. Мы с Анте беседовали примерно двадцать минут назад…

Тут же открылась дверь в зал совещаний. Подбежал посыльный, со словами:

— Господин Добрынин! Господин Анте дал ответ!

Через минуту я вернулся в медпункт.

Анте выглядел хуже, чем двадцать минут назад. Его рыжие волосы торчали клочьями. Весь бледный, напряжённый как натянутая струна.

— У меня есть условие, — хрипло произнёс он, как только я вошёл. Сам даже не обернулся. — Я хочу, чтобы моего дядю не позорили. Пусть он сохранит свою честь, а все лишения титулов и прочее — пройдёт тихо. Без шума и публичности.

Хм…

Думаю, все согласятся на это. Конечно, демонстративное наказание было бы предпочтительнее. Чтобы научить всех.

Но с другой стороны, это зависело от самого наказания. Если Кнежевича заключат в тюрьму — это одно. А вот если отправят в почётную ссылку — другое. Во втором случае публичность будет наоборот, показателем слабости новой-старой власти.

— Договорились, — сказал я и протянул руку, затем активировал «Кольцо Договора». — Готов?

— Да, — ответил он безэмоциональным голосом и мы с ним оговорили вслух все пункты нашей договорённости. Они, как и должно отпечатались внутри кольца.

А потом я быстро повёл его в зал совещаний. Чтобы сделать необходимый звонок.

Присутствовали Непчич и все офицеры. София всё ещё оставалась у себя в покоях — спала.

— Дядя, — первое слово было за Анте. Его голос был сдавлен. Ему было очень сложно говорить. — Ты здесь?

— Я здесь, Ваше Высочество, — голос Кнежевича был предельно формален и холоден.

По лицу Анте я видел, как ему стало паршиво от всего лишь этой интонации. Он поджал губы и стиснул телефон до белых костяшек.

— Надо договориться.

— О чём? — у Кнежевича был ледяной голос, ледяной!

— О мире, — а Анте звучал всё неувереннее.

— Мои условия просты: Вас и Её Высочество княжну должны освободить. Непчич должен разоружить гарнизон и сдаться без боя. Виктора Добрынина и всех агентов русской разведки, которые организовали бунт, взять под стражу и немедленно передать моим людям. После этого будет мир.

— Дядя…

— Вы в заложниках, Ваше Высочество. Под угрозами расправы Вас заставляют говорить то, что выгодно врагам страны. Поэтому я не имею права рассматривать Ваше предложение, как ВАШЕ предложение.

— Ради нашего рода, дядя…

— Именно ради ВАШЕГО рода, Ваше Высочество, я буду продолжать борьбу до победы. Надеюсь на Вашу стойкость и веру в своих верноподданных. Скоро мы освободим Вас.

Я тут же перехватил трубку у замершего Анте, ни живого и ни мёртвого.

— Твоя психика не выдержала и ты решил пойти в отрицание реальности или продал себя кому-то подороже, Михаэль? — сходу спросил я.

— Добрынин, — в его голосе проскочили гневные нотки. — Тебя будут судить. Я клянусь, что суд будет предельно суров. Как ты этого и заслуживаешь.

— Не дури! Я же знаю, что ты не будешь сражаться просто так! Ты гневливый, но не глупый! Кто бы не дал тебе ложную надежду, он просто кидает тебя в горнило войны! И ты знаешь это! Лучших условий, чем сейчас, тебе уже никто никогда не предложит! Тебе сохранят жизнь и достоинство! Не губи всё из-за своей…

— Ты так боишься проливать кровь, Добрынин. Однако я никак не пойму, почему? — он невесело усмехнулся. — Если ты так веришь в мою слабость, то зачем так отчаянно пытаешься уговорить меня сдаться? Непчич наверняка с тобой не согласен. Не так ли?

Так… он разговаривает. Не бросает трубку. Даже задаёт вопрос.

Это хорошо. Очень-очень хорошо!

— Верно, — сразу же ответил я. — Он считает, что ты недоговороспособен.

— Для вас — определённо. Я не договариваюсь с врагами моей страны.

— Достаточно тратить время, — произнёс Непчич. — Пусть знает, что если прямо сейчас он не согласится на сдачу, то его раздавят в ближайшие два часа.

— ДЯДЯ! — тут же рявкнул Анте мне практически в ухо. Я поморщился, но передал телефон в его руку. Сам Анте был бледен и мелко подрагивал, но его голос звучал решительно: — Как будущий князь Иллирии, я приказываю Вам сложить оружие и явиться сюда! Ради блага клана Кнежевичей! Или я публично призову Вас к ответу и заставлю сложить оружие!

Но Кнежевич твёрдо ответил:

— Вы уже объявили Непчича изменником. Теперь Вы угрожаете назвать изменником меня. Но что же произойдёт, если народ узнает, что Ваши решения столь непостоянны?

Анте замер на месте. Растерялся, чтоб его…

Я тут же вырвал из его рук телефон, убрал его подальше и положил лицевой стороной вниз, чтобы заглушить звук. А затем влепил Анте отрезвляющую пощёчину.

Его глаза распахнулись, уставившись на меня. А я молча вложил телефон в его руку, одними губами произнеся: «Не робей».

Он проглотил ком в горле и прислонил телефон к уху.

— Я лучше буду менять свои решения, чем позволю тебе уничтожить свой клан, дядя, — чуть дрожащим, но всё же решительным голосом сказал Анте. — Твой клан. И мой клан. Наш. Поэтому ты либо соглашаешься закончить это безумие, либо я обращаюсь к нации, с признанием своих и твоих ошибок, а также — лишаю тебя графского титула и призываю к ответственности. Это единственный шанс спасти твой род, дядя. Я не откажусь от него. Ради тебя же самого!

Повисла пауза.

Десять секунд.

Двадцать.

И прозвучал бессердечный голос Кнежевича:

— Ты говоришь как предатель.

А затем — ответ Анте:

— Предатель⁈ — его голос в момент загрубел, а сам парень нахмурился, заливаясь злым багрянцем. — Это ты готов погубить свой клан ради… чего⁈

— Быстро ты потерял веру в победу. Поэтому и боишься. Но скоро я исправлю это недоразумение. До тех пор, поменьше слушай этих коллаборантов и врагов государства.

Это стали его последние слова. После — только гудки.

Анте побледнел.

— Провалился твой план, Добрынин, — с неприкрытым, злорадным торжеством объявил Непчич.

— Нет, — я покачал головой. — Что-то случилось. Что-то такое, отчего он поверил в свою победу.

— Он жаждет власти и готов умереть за неё, — не успокаивался Непчич. — Этим и закончится, — он скомандовал офицерам: — Действуйте по второму плану. Передайте Караджичам, что мы рассчитываем на них. Время говорильни прошло, теперь надо отсечь голову этой змее.

Зал совещаний закипел. Поднялся шум. Со всех стороны посыпались отчёты, а Непчич с невероятным энтузиазмом раздавал указания.

А я пытался понять… Кнежевич сошёл с ума или действительно у него появился… союзник? Ресурс?

Но если союзник, то кто это мог быть? Какой-то крупный клан, который решил выступить на его стороне и сейчас подводил свои войска к столице?

Но нет. Разведчики докладывали, что никто не рисковал обострять обстановку у столицы, пока не определится победитель.

Может, Франкопан?

Но зачем? Войск у него мало, а если Кнежевич пойдёт на союз с ним, то все воспримут это как предательство собственных же идеалов о великой и независимой от всех Иллирии. Слишком мощный удар по репутации, взамен на несколько отрядов гвардии.

Да и не настолько Франкопан глуп, чтобы вступать в бой с малыми силами. Он вообще редко участвовал в открытых конфликтах, предпочитая закулисные переговоры и торги.

Тогда что Кнежевич задумал? Последний решительный штурм?

— Господин Непчич! Доклад: войска Кнежевича покидают пригород и отступают по трассе Е70. Они двигаются на западный заслон Караджичей, вставших на позицию два часа назад.

— Бегут! — триумфально оскалился Непчич. — Он решил укрыться в своём логове и тянуть до последнего…

— Это бред, — сразу заявил я. — Тогда бы он сдался. Тем более, кратчайший путь в его владения проходит по другой трассе. А такие манёвры слишком рискованны. У него другой замысел, — я быстрым шагом подошёл к карте и присмотрелся к упомянутой трассе. — Е70 идёт от Загреба до Любляны — административного центра Словении. Он движется… в земли Цельских?