Кукла 4 (СИ) - "Мир" - Страница 60

Павел, заливался соловьём, стоя на трибуне пред кучей камер с кучей журналистов. Говорил о том, об этом, описывал перспективы, рассказывал о проделанной работе. О неудачах тоже помянул не став их всех скрывать-замалчивать. Сказал «работаем, но так бывает. Не все коту сырники лопать».

В общем — говорил, как прирожденный политикан на выборах! И не скажешь, что он охотник, и человек с боевым опытом каких поискать. Мы тут почитали его историю, описанную в одной из брошюр в холле — мужик то с яйцами! В шестнадцать потерял семью при прорыве, оставшись на руках с младшей сестрой, будучи охотником, являясь её единственным опекуном и кормильцем, несмотря на то, что сам еще подросток.

В двадцать два получил третью звезду на повторном тесте, в двадцать четыре — основал свою группу Ночные Волки, а потом… потом почти пол века куролесил по подземелья! Выйдя на пенсию ровно в шестьдесят семь лет, в день своего рождения. Ушел в отставку из охотничьего бизнеса, но не со службы вовсе, а пользуясь наработанными связями, полез в политику, став к восьмидесяти годам тем, кем он есть и сейчас — главой ассоциации провинции Ван.

Тут надо думать не обошлось дело без волосатой лапы! Уж больно быстро он дошел с простого охотника до главы, проделав этот пусть за такой, относительно, короткий срок. Но так или иначе, судя по его действиям и речи, нужные задатки политика у него точно есть!

И даже девяностолетний возраст не умоляет этого старика, что на пике формы наверняка переходил планку четыре звёздочного рубежа. Если сейчас, по моей примерной оценке, плотность его маны граничит где-то в зоне меж тройкой и двойкой. А за счёт опыта он и сейчас может уделать всяких соплижуев с полновесной тройкой, не говоря уж о двойках, да и четверкам может подпортить малину-жизнь, на пинав под хвост так, что сесть не смогут года два.

И… думаю, что он еще как минимум десяток лет будет таким бодрым, пока сила магии в нем окончательно не задрябнет и не скатится куда-то к середине-низу двойки. И вот тогда он начнет сдавать по здоровью, регенерация станет не той, да и вообще — старые травмы дадут о себе знать. А то, что этих травм у такого охотника вагон, я даже и не сомневаюсь.

Пока Павел разглагольствовал с наспех поставленной трибуны, мы с сестрой стояли чуть с боку от толпы и наблюдали за его речью со стороны. Ну и за толпой конечно тоже следили, иначе бы так, на достаточное видно место, где и нас тоже хорошо видать, не вставали.

Впрочем, никто из толпы тут присутствующих людей, равно как и никто из охраны, что тоже наблюдала за гостями от греха подальше и во избежание эксцессов со смертниками во главе, на нас не обращал никакого внимания.

Так, пару взглядом, что мазнут, охотники из толпы или охрана поглядят да магией трону за бочек, но ничего не найдя отвалят. Ну журналисты какие, разок другой сфотографируют, но не потому что мы пятерки, а просто потому, что милые дети! Это надо для сьемок и каких-нибудь репортажей. Дети… всегда работают на публику, вне зависимости от окраса новости.

Вот она сила одежды! Переоделся, чуть сменил прическу, зализав волосики назад, и уже совсем, совершенно, абсолютно иной человек! И никто тебя в упор не узнает, особенно если ты деть — детей много! Они все одинаковые! И кому есть дела до детей? Если их нельзя потискать и нет времени по умилятся. Один мужичок даже нам конфетку подарил, шоколадную. Правда есть мы её не стали, потом.

Сейчас мы стоим, и кушаем сдобные булочки с кремом, купленные в ларьке со сдобой, что тут неподалеку. Наблюдаем за шоу, слушая вполне грамотную речь «как по тексту» несмотря на то, что текста никакого и не было. Молодец мужик! Нечего даже и добавить.

Вот только вон тот типец, что чуть в сторонке от толпы стоит, и пристально пялится на господина председателя, мне ну совсем не нравится! И сестра уже раз пять дергала меня за руку, намекая, что его стоило бы убить. Но он же ничего не делает! Просто стоит! И пусть он охотник, но слабый! И взрывчатки, способной что-то отчебучить в стане охотников у него точно нет.

Но… взгляд у него такой, словно убить готов! И морда перекошенная, словно ненависть в груди пылает ярче солнца. Да и… эх, вот не хочу свой образ нарушать! Милый, маленький ребенок со своей сестренкой! Ну как тут… копьями кидаться⁈ Да и паника может начаться — не надо! Как и отдавливать ему ноги… хотя сестра уже пошла — ну и ладно!

Я же поплыл в сторону ближайшего охранника, продолжая есть мороженное.

— Дяденьки… — подошел я к ближайшему, сделав голос по тоньше, а лицо поглупее.

И на меня обратили внимание, как и следовало из образа — как на ребеночка! Что, как видно заблудился, или ищет туалет. Так что охранник с добродушной улыбкой нагнулся ко мне, готовый выслушать мою «несомненно важную» просьбу-проблему.

— Дяденька, а мне вон тот дяденька не нравится! — указал я пальчиком на мужика с краю толпы,

Мужик заметил наш взгляд и мой перст, столь нагло в его сторону указующий, какой-то фотограф сделал снимок меня с охранником, где я скрылся за мороженным и частью тела нагнувшегося охранника, а мужик со злобной рожей, поняв, что за ним сейчас придут, хотел было куда-то ломанутся.

Но не смог — прошедшая за его ногами сестренка, полизывая мороженку находу, сделала ему два укола копьями не прекращая движения, подрезая мышцы голени, но не трогая сухожилия — а вдруг он невиновен? А мы его ног лишим! Для охранников его падение выглядело словно бы он куда-то скрылся в толпе.

Охранник тут же дал знак коллегам, что пошли проверить подозрительное тело. Сам же охранник, поблагодарил меня за внимательность, потеребил по макушке, дал конфетку, и по сути, потерял ко мне интерес. И я уже хотел было вернутся на своё место, но тут мужчина меня окрикнул.

— А ты как его заметил то? — поинтересовался он немного озадаченно. — Я вот, пока ты не показал, даже не видел его.

— Так у него токая же злобная рожа была! — развел я руками, показывая «во какая злобная!» и куснув мороженку, пошел обратно на свою позицию.

Сестрица там присмотрит за тем, чтобы «это тело» не сбежало, не натворило дел, и вообще — вело себя паинькой! И судя по всему — не зря она там осталась, дежуря в толпе — народ ахнул, и расступился, оставляя несколько метров свободного пространства вокруг мужчины с пистолетом, правда нажать на курок и выстрелить он так и не смог, его рука с этим самым пистолетом валялась отдельно от тела.

Подскочили охранники, скрутили бедолагу, уперли внутрь здания ассоциации охотников.

— Ну вот видите! — улыбнулся с трибуны Павел, говоря на всю площадь без микрофона хорошо поставленным голосом с самой капелькой магии, — Вам не о чем беспокоится, — и лучезарно улыбнулся улыбкой человека, которому точно можно доверять. — наши люди прекрасно знают своё дело и уже работают!

Сейчас, вчера, всегда! Трудятся они, и нет на свете места безопасней, чем эта площадь у трибуны! В общем — оратор он не хуже, чем охотник.

Правда, после этого выступления он куда-то исчез, как видимо разбираться с навалившимися делами. А мы, решили погулять по городу. Дойти до набережной, поглазеть на реку — тоже желтая, но больше! Во всем больше! И в желтизне, и в размеров, а течения и у нас было чуть больше, чем вода стоячая.

Дошли до музей наук — он оказался закрыт по случаю понедельника. Дошли до музея искусств — он был открыт, но был платный и мы не пошли. Нашли статую «большой всадник маленький конь»! Она оказалась вполне реальным объектом города, а не нашей выдумкой для родителей! И расположилась в полузаброшенном и всеми оплеванном скверике прямо за музеем искусств.

И мне кается, сюда музейщики в сортир всем скопом бегают, когда у них канализация забивается! А происходит это у них, как понимаю часто — при нас только две бабы до ближайших кустов бегали, выскакивая из черного входа с весьма характерным ворчанием:

— Да когда же это уже наконец кончится!