Кукла 4 (СИ) - "Мир" - Страница 33

Я помотал головой, в знак отрицания — не были мы такими, даже когда только родились, так не орали. Да и после, не считали слезы прям очень уж эффективным средством манипуляции — некем было манипулировать, родители были целыми днями на работе, а ночью надо было спать самим, и давать спать им.

Но это чадо явно жило в совсем иных условиях! И даже сейчас, после всего, мамка дитя, потерявшая мужа, сидящая за спинкой моего кресла, и все так же роняющая слезы и кровь из порезанных губ, каждый раз вздрагивала, слыша очередные переливы и всхлипы орущего дитя.

Словно бы порываясь встать! Словно бы желая пойти и разобраться! Чуть ли не с кулаками! Или мужа послать это сделать! Да только он мертв. А бабка так и вовсе порывалась, но не могла этого сделать, будучи зажатой у окна своей дочерью, и не рискующая начинать орать на весь вагон «Кто там деточку до слез довел⁈» из-за нашего существования, боясь за свою шкурку и рот.

А детка орала! Детка надрывалась! Средь людей уже пошли тихие переклики «Да заткните вы её уже наконец!» и выкрики «Этот кошмар когда-нибудь кончится⁈» непонятно что под собой подразумевающие. То ли столь громкий крик, то ли то, что мы можем встать и всех поубивать из-за него.

Пришли люди из поездной бригады, тоже озаботившееся криком. Пришли они конечно не потому, что деточка кричала, но работать в таком шуме было тяжело, так что деточке дали таблеточку — четвертиночку! Но поскольку деточка всё рано не заткнулась и раскрасневшимся лицом, и брыкающимся комком на чужих руках продолжала верещать, деточке поставили укольчик, и деточка наконец заснула, успокоившись.

А еще проводники, тихо переговариваясь меж собой, оттащили тело мужчины с тонким резом во лбу в сторонку от прохода, к площадке перед дверью и туалетом. И стали паковать его в специальный плотный полиэтиленовый мешок — как видно подобное тут явно не впервой! Раз такие мешки есть в наличии у поездной бригады.

Так же они обратились к дамочкам за нашими спинками, общаясь при этом полушёпотом, словно бы боясь нас побеспокоить, или просто имея такую привычку общения, успокаивающе-расслабляющий почти интимный доверительный шепоток.

Для начала они выразили свое понимание ситуации, и положения людей, и попросили несмотря на все это, не вставая со своего места, во избежание травм, ответить на пару их вопросов. Так же предложили успокоительного и обезболивающего если надо, хоть в местном варианте «блокады», хоть в общем.

Дамочка за лавкой от препаратов отказалась, чуть было не послав, шепча «Знаю я ваше понимание! Нифига вы не понимаете!», но все решила послушать проводников, да вид приняла вполне подобающий леди, несмотря на потекшею пандой косметику и порезанные губы.

А еще я понял, чего это она тут не верещит от порезанных зубов, с их то нервными окончаниями, чувствительными ко всему — протезы! Керамика у неё там впереди! Выбили ей зубы что ли⁈ В этом мире, в этой стране, несмотря на плохую воду, кариес штука редкая, и гнилые зубы тоже. Так что лишится «передка» можно только если очень постараешься, или из-за травм, или из-за отсутствия денег на стоматолога в нужный момент.

Видя, что тетка приняла нормальный вид самостоятельно, проводник… или кто там он? Зам начальника состава, да? Судя по бейджу, не стал настаивать на применении лекарств — ему же проще и легче! А мадама, приняв вид горделивой королевы, поинтересовалось у него, глядя прямо в глаза, с видом таким, словно бы ничего не было, в неё не тыкали копьем, её губы не имеют вертикального реза, и она вообще, вновь на коне:

— Что, с ними, будет? — проговорила она шепелявя и чеканя каждое слово, чтобы лучше было понятно, несмотря на далекое от чёткого произношение.

И она не поворачивалась к нам, не кивала, не смотрела, ничего! Продолжая пялится в глаза зам начальнику, однако всем и ему, было понятно, о ком идет речь. И ответил он на этот вопрос оооочень интересно:

— Если господа охотники не будут заявлять на…

— ЧТО⁈ — взревела дама, соскакивая, но мужчина силой её усадил. — Да убери ты от меня свои культяпки! — сбросила она его руки со своих плеч, пылая гневом, и внешним видом походя на коня, готовым пустится вскачь, — Козел пахучий! Что ты там сказал? Если они…

— Успокоитесь, пожалуйста. — проговорил мужчина.

— Да ты, фглать, хоть понимаешь с кем говоришь⁈ — взревела она не по-детски, вновь привставая из-за сиденья и нависая над стоящим в полу сгибе мужчиной в полный рост, — Я… — и осеклась, глядя на тело в мешке у входа, — Я… что с ним будет? — изменила она вопрос, и чуть остывая, села назад.

— Может всё-таки успокоительно? — поинтересовался мужчина из поездной, понимая, что разговор будет долгим и садясь на место ныне свободное из-за мертвеца.

— Отвали, — коротко говорит дамочка, и отворачивается от собеседник.

— Вам задали вопрос! — практически взревела бабка, решив взять слово вместо дочурки.

— Тело снимут на ближайшей станции.

— Как так⁈ — вновь подала голос, и вновь громко, чокнутая дамочка, — Мы едем до Вана! Мы там живем! Как вы смеете, отбросы…

— Тело будет снято, — отчеканил зам начальника. — Поезд возит только живых. Вы можете продолжить ехать.

— Да вы… — вновь хотело что-то сказать дама, но вновь замолкла, уставившись куда-то в сторону выхода, и на лежащее у него тело.

И начала пинать ногой сиденье, за которым я сидел!

— Пожалуйста, не надо так делать! — практически взмолился зам начальника.

— А что? А почему? — начала ехидствовать деваха, начав пинать сильнее, — А че ты мне сделаешь, а? А вот останови!

— Дочь, прошу… — вдруг переобулась её мамка, — Остановись…

— Да мне уже все равно! — ехидно проговорила дамочка, пнув спинку особо сильно,

А зам начальника дал сигнал своим подчинённым-проводникам тащить успокоительные и срочно.

— Я теперь же просто обычная девка! Ха-ха! — кажется, у дамочки началась истерика.

— Дочь. Ну не накручивай себя! — взмолилась старушка, желая успокоить дочурку, но почему-то боясь к ней даже притронутся, обнять, остановить, успокоить, или еще чего, — Ну подумаешь… найдешь себе иного хахаля! Побогаче! — покивала она сама себе, — Да еще богаче. И…

— С ТАКИМ ЛИЦОМ⁈ — практически выплюнула дама, перестав колотить сиденье, и указала обеими руками на своё рыло.

И рыло это было… ну такое себе! И на фоне плывущей косметики, которой там была целая тонна, слегка порезанные и не особо то и сильно кровоточащие губы, не выглядели чем-то уродским. Можно даже сказать, были милыми и дополняли образ! Образ удивленного жирафа.

Но мать дуры похоже увидела что-то иное, или же это самое, но лицо её приобрело выражение «не могу врать» и дочка-дурочка всё поняла — фигли ей светит новый богатенький хахаль. А потому — продолжила пинать.

Но успела сделать всего один пинок сиденья, как сестра, что лежала на моём плече, больше не выдержала такого издевательства, и со вздохом поднявшись, высунула мордаху из-за спинки кресла.

— Тебе жить надоело⁈ — поинтересовалась она довольно ровным голосом.

— Да! — провопила дамочка.

— Доча! — взмолилась бабка, смотря то на неё, то на мордаху моей сестры.

— Да сучка! Надоело! И все из-за тебя, уродина ты мелкая! — продолжила нарываться дура крашенная, а замначальника знаками показал своим людям тащить живее препараты, так как еще одного трупа в поезде ему ну совсем не хотелось.

И его подопечные уже бежали к нам!

— Ты, хквать, и дочь фглати, испортила всю мою жизнь! Разрушила мой брак, к которому я так долго шла! Моё лицо, над которым я так долго работала! И теперь спрашиваешь, надоело ли мне жить⁈ Да я… — и осеклась, так как ей в плечо, прямо через одежду воткнулась игла, — Что вы нафиг делаете⁈ — обратила дама внимание на новую проблему и отпихнула от себя наглых людишек.

Выдернула из плеча шприц, что уже не имело значения, так как он уже был пуст, благодаря профессионализму ставящих укол. По сути, они его выдавили в неё еще в тот миг как воткнули, и у дамы не было шансов выдернуть иглу до того момента, как лекарство влилось в неё — она заметить то успела лишь тогда, когда уже все было кончено. Высший пилотаж!