Кукла 4 (СИ) - "Мир" - Страница 30

Правда пара оказалась не из нашего вагона, а аж из первого, но это уже не суть важно — мы зашли в поезд, нашли наши места… у туалета! За туалетом, если точнее! И вольготно разместились на них.

Вид от сюда никакой — впереди туалет! Место из-за него тут тоже немного, полочек и столика почему-то тоже нет, хотя за каждым креслом есть — видимо следствие того, что кресла тут вращаются вокруг своей оси, и при движении обратно наши кресла упирались бы в стену сортира.

Окно чуть в стороне от нас, и в него хорошо смотреть нашим соседям за нашими спинами. Место, опять же, на проходе, если так можно сказать, и входная дверь почти рядом. И… но есть и плюсы! Никто спереди не придавит сиденьем!

— Ага, — согласилась с моими доводами сестра, — и можно пинать стенку впереди сколько вздумает.

— Не вздумай! — даже слегка напугал её я, — пробьёшь её нафиг, если пнешь. — проговорил я чуть тише, видя, как на нас стали обращать внимание окружающие люди, — это тебе не дома кроватку пинать, тут стенка тоненькая.

Сестра неловко улыбнулась, а соседи непонимающе стали поглядывать на нас. А я поглядел на третье сиденье в ряду, прямо рядом с собой, ближе к проходу и уже по сути на проходе, так как сворачивающие к туалету спешащие граждане, огибать это кресло будут с явной неохотой. И скорее будут перешагивать, чем огибать.

И если мне не изменят память, то на плане занятых мест на сайте компании, это местечко уже было занято. Возможно я путаю, и это иной вагон, но… я тогда еще обратил на это внимание, подумав, кому это так захотелось сидеть прямо возле двери сортира⁈ Оно, это сиденье, ведь обычно напротив, всегда пусто! И похоже я это скоро узнаю кто — девочка кондуктор объявила компании людей у входа их места, и одним из них оказалось место прямо рядом с нами.

И это место занял… таааа…аа… какой-то киндер лед пяти! Судя по расцветки одеяния — девочка, но это не точно! Красный цвет довольно нейтрален, и может принадлежать как женской, так и мужской одежде. Но то, что я понял ну ооочень быстро, это то, что ко мне рядом посадили жопу с шилом. Непоседа! Громкая головная боль, и… наш личный мучитель на ближайшие четыре часа пути.

Поезд тронулся, начав быстро набирать ход. А существо слева от меня, будучи наконец оставленной в покое своими заботливыми родителями, и тем, что буравящая его взглядом Лина отвернулась к окну, силясь хоть что-то разглядеть, туже потянула ко мне свои ручки. Залезла на сиденье с ногами, словно какая трех-двухлетка, пачкая обивку, и поползла прямо на меня.

— А ну брысь! — взревела сестра в этот миг обернувшись и увидев такое «чудо», и чуть в одно движение не размазала это человеческое существо в набор красно-серой краски.

А не размазала она девицу-мальца, уже ступившего поставить на мои ноги свои ручки, только потому, что я перехватил руку сестры, движущеюся на скорости в треть от звуковой, своей рукой. И я, не двигался столь же быстро, просто сумел предугадать движение, «атаковав» на опережение, начав действовать еще до того, как сестренка загрузилась, приняла решение убить. Пусть и приняла его… явно несознательно.

Сестра тяжело задышала — такое ускорение не далось ей бесплатно! У неё сейчас наверняка множественные внутренние разрывы, кровотечения и порванные связки. Вон, и кровь в уголках губ заметна… и сердце колотится как бешенное.

И глаза бешенные, смотрящие с яростью на девицу-не девицу, стоящею на моей ноге, что явно даже не заметила угрозы, и словно все та же трехлетка, несмотря на размер тела и пропорции, лопоча что-то там свое, подумывает продолжить свое движение дальше «на коленочки» грязными ботиночками.

— Убью. — шипит сестра сквозь зубы, стараясь сдержатся и не начать блевать кровью, хоть и очень хочется, и даже не пытается высвободить свою руку из моего захвата.

— Аху? — выдает существо, поднимая к ней свои глаза, — Сестренка ага, ога? — садится на коленочки на кресло рядом со мной, частично задевая мою ногу, и вытягивая верх свои ручки, тянет их к Лине.

Видимо просится на ручки! А сестрица тем временем, с трудом подавляя гнев и эмоции, смотрит на меня, на наглого ребенка. Вновь на меня… усилием воли подавляет бушующее пламя, но не может остановится от действий.

Я, смотрю на великовозрастную ляльку своими глазами, и та смотрит в ответ. Тянет ручки уже ко мне.

— Ага, ага! — тянет ручонки, и делает вид, словно бы я ему что-то должен.

Поиграть, понянчится! Просто быть забавой для балованя. Но я лишь улыбаюсь, не стремясь играться с младенцем. Я… видел их уже слишком много за свою жизнь. И я сестре, когда её создавал, впихнул кучу кучную знаний, чтобы не нянчиться с ней как с младенцем.

У меня… за мою прошлую жизнь было множество детей, своих, и тех, что были мне как дети. Люди, не люди, куклы… в моих глазах воспитание младенцев стало чем-то неоправданным, вложением сил и средств, что себя не окупают. Ведь за младенцами нужен ежечасный уход, масса времени вокруг них, пусть и недолго в масштабах жизни, а потом… они вырастают, взрослеют, умирают…

И если взрослым, что я брал в ученики, достаточно небольшого наставления, то вот детям — нужно куда больше, и не только в плане знаний, но и вообще, внимания, опеки, любви. И они привыкают к этому! И я привыкаю к ним, и продолжаю быть рядом, даже когда детине за полтинник, а у девочки, уже у самой девочки во внуках.

А потом… они умирают. И их дети умирают. И внуки. И правнуки… и ладно если так! А то, некоторые из них, некоторые из моих детей, считают, что я должен им не только знания, любовь и заботу, но и силу! Должен… делится! Должен отдать своё, потому что у меня есть, а у них нет, и нужно все поделить поровну.

И я делился! Охотно и много! И… были и те, кому этого всего было мало! Они хотели ВСЁ! До капли… да, были и такие. Но были и те, что попроще — они просто хотели жить вечно! Или мира во всем мире. Или еще чего-то такого подобного, нереалистичного, идеализированного.

Я… наверное так себе родитель! Потому что дети, вырастая, не обретали моего могущества. А их любовь ко мне, как к родителю… частенько была явно какой-то нездоровой. И не уверен, что Лину эта участь минует — она еще просто не доросла! И ей я, как и прочим, даю всё для развития! Но… не приношу готовое на блюде. И начнет ли она считать, что должен? Как и некие иные, что… должен… должен… должен…

Я… убил многих своих детей, пытавшихся меня убить. И настоящие средь них были, те, что родные, и появились у меня еще в те времена. Когда я был слаб, и мог иметь своих детей, и нет, приемные, или созданные, игрушки, и я так и не понял, почему у меня все получается «вот так», и почему дети мои, либо просто «уходят», либо уходят, чтобы вернутся и попытаться убить, а иногда и свершить задуманное.

Я потому и сидел в одиночестве, плывя по течению последние годы ТАМ, в прошлой своей жизни. И потому то и создал себе сестру с самого начала, надеясь, что хоть такое вот появление на свет товарища по жизни, все изменит. Что сестра, будет развиваться вместе со мной! Будет товарищем! И не попытается меня убить после всего, не видя в этой ни цели, ни смысла.

И мне сейчас точно не хочется возится с избалованным ребенком, что явно отстает в развитии от возраста, и не знает слова «НЕТ!». Так что когда это существо, не получив своё, не получив внимания, вновь полезло мне на коленки, игнорируя злобный взгляд и шипение рассерженной кошки от стоящей рядом сестренки, я просто аккуратно сдвинул с себя карапуза, усадив обратно на кресло.

Это, правда, его-её не убедило и не остановило, и малышок, вновь взобрался мне на ноги. Встал на мои колени своими, став о росту, по высоте, даже выше моей головы! И еще и начал тянуть ручонке к Лине, что все так же стояла с занесенной рукой, удерживаемой мной, пуская кровь лопнувших сосудов из уголка губ.

Захотело дитё, чтобы девочка тоже поучаствовала в ласке! А мальчик и вовсе, может быть просто за подставку! Его, меня, этот чемодан и вовсе перестал замечать, ведь я, хех, буквально ниже по социальной лестнице.