Белая стрекоза и три папы - Корбут Янина - Страница 3

– Вот что ты за внучка? Я же не ради себя прошу… А если она и правда умрет? Мы же себе не простим.

– Допустим, я попробую взять ее с собой…

– А до отъезда она будет жить у тебя!

– Э-э-э…

– Да! Ты должна ее отвлечь, а я тут пока с ее анализами похожу по врачам, разузнаю, проконсультируюсь. Она же не дает мне никому звонить! Контролирует каждый мой шаг! Вчера неожиданно явилась в мой кабинет, а я курила, так с перепугу сунула сигарету в выдвижной ящик стола, загорелись документы по бухгалтерии…

– Кошмар, их хоть можно восстановить?

– Второй все равно собирался их сжечь, так что все к лучшему, – беспечно заявила мамуля.

– Ваши методы ведения бизнеса меня всегда поражали. Ладно, вечером заеду на ужин, что-нибудь придумаем.

– Как вам мой суп с трюфелями? – поинтересовалась мамуля, обводя нас тяжелым взглядом. Все отвели глаза, потому что, едва мамуля вышла за вторым, суп был изгнан в окно.

– Не суп, а просто супер! – бодро выдал Славик. Он единственный со временем научился переваривать мамулину стряпню. – Отменнейшее пойло!

Мамуля задумалась, как воспринимать данный комплимент, а потом попыталась развить тему использования трюфелей в кулинарии. На что папа № 2, постоянно страдающий желудком после мамулиной стряпни, заявил:

– Нечего разбрасываться трюфелями, сейчас нельзя сильно демонстрировать роскошь, в моде «тихое» богатство. Не ровен час…

– Ты тоже так думаешь? Я вот что решила: мы должны организовать в отеле свой салон с редкой живописью. Эта та сфера, где сейчас выгодно хранить средства. За траты на картины у нас еще стучать не научились, потому что никто не разбирается. Это лазейка для умных богатых, точнее, для богатых с умными бывшими женами. Я пороюсь на чердаках старых знакомых, прошвырнусь по закрытым тусовкам. Кстати, третий, помнишь, у твоей Дуськи было полотно Васильева, ее матушка-домработница у бывших хозяев стащила? Вы им еще дырку на обоях в прихожей прикрывали?

– Я с Дульсинеей не общаюсь.

– Вот и будет повод, – назидательно молвила мамуля. – А то засела в твоей квартире, как та лиса, что зайчика прогнала. Пора бы уже петушку ее в попку клюнуть. Пусть хоть картину отдаст, шельма.

Славик, пытаясь восстановить желудочно-кишечный баланс после супа, выпил питьевой йогурт «Растушка». И решил продемонстрировать обретенную силу, рванув на себе рубашку. Но чуток перестарался – посыпались пуговицы и обнажилась тощая грудина.

– Славик, что это у тебя за пятна? – удивилась я, незаметно засовывая мамулины творожные хлебцы под салфетку, чтобы потом отдать местной собаке.

– Эти-то? Засосы, конечно, – самодовольно хмыкнул Славик. – Накануне порезвились с моей огненной куколкой.

– Завязывай врать, – возмутилась мамуля. – Видали мы твоих куколок. Хотя… Помнишь, Дарина, у тебя в детстве была такая страшная рыжая кукла с котом?

– Это был Куклачев… – укоризненно заметил папа № 1. Помню, он мне Куклачева и подарил.

– Да? Ну, не важно… Так вот куколка Славика на этого Куклачева очень похожа. Засосы…

– Да кого вы слушаете вообще? – оторвался от газеты папа № 2. – Какие засосы? Какое порезвился? Это он опять кардиограмму в поликлинике делал. Славка же малохольный. Чуть кольнет – уже в очереди за талончиком к кардиологу с бабками скандалит. Я его у поликлиники вчера видел, когда в налоговую ехал.

– А мне ты сказал, что едешь на встречу с клиентом, – укорила я Славика. Тот сразу же пошел в атаку:

– Между прочим, благодаря мне, врачи и есть наши постоянные клиенты. У Апполинарии Андреевны из регистратуры проводы на пенсию намечаются, она как раз хотела обсудить.

Тогда мы зря совсем не обратили внимания, что после упоминания поликлиники Славка знатно занервничал…

Два дня до круиза все шло подозрительно спокойно. Бо́льшую часть времени я проводила в офисе, решая текущие вопросы и раздавая поручения на время моего отсутствия, на обед мы со Славиком ходили в кафе на первом этаже нашего бизнес-центра. Вечером мы с бабулей посещали театр или музей. Один раз я даже выбралась на шоппинг с Людочкой, нашей секретаршей. Она как-то два дня провела в круизе на теплоходе с друзьями и дала мне ценные рекомендации «не дурить голову», а закупиться чем-то непромокаемым и непродуваемым.

В назначенное утро я подъехала к пристани одной из первых, чтобы встречать гостей. Было ветрено и как-то грязновато-пасмурно, вода накатывала легкими волнами на каменную набережную. Осень постепенно окрашивалась в предстоящую зиму, все активнее теряла цвет и свой характерный пряный запах. Как по мне, плавать по рекам хорошо бы летом, но кто платит, тот и решает. Стоило признать, что и в поздней осени тоже было что-то очаровательное. Красота увядания и смерти, после которой снова наступит рассвет.

Почему я была одна? Бабуля, устав от театров, накануне ходила со Славиком в стриптиз-клуб, а потом заночевала у него в гостях. Поэтому они должны были сесть на теплоход заранее, и сюда подплыть уже за мной и остальными пассажирами. Я отпустила таксиста и застыла с вещами, не зная, как убить время. Позвонила Славику, чтобы уточнить, все ли в порядке. Тот сообщил, что теплоход будет минут через двадцать-тридцать. Механик как-то очень тщательно проверял состояние винта, и они чуток задержались.

– Бабуля уже осмотрела весь теплоход и осталась довольна, – радостно сообщил приятель, у которого с моей бабулей, несмотря на совместный досуг, были крайне непростые отношения. Та его нещадно третировала, не забывая при этом нагружать всевозможными просьбами. Чего стоило только недавнее ее требование из Ниццы достать ей пистолетик?

– Береги бабулю. И пусть бабуля бережет тебя, – подумав, заметила я.

Глянув на часы, решила, что успею выпить кофе. Прибрежное одноэтажное кафе, на удивление, работало даже в эту пору года. Наверное, потому что поблизости находился парк и прочие туристические объекты, разные посетители сюда заглядывали и осенью. Не только любители бороздить речные просторы, но и просто туристы и местные, забегавшие за стаканчиком горячего чая или какао.

Внутри было тепло, пахло молотым кофе и чем-то сладковато-ванильным. Направляясь к барной стойке, я боковым зрением заметила большую разномастную компанию за столиком у окна. Судя по взрывам хохота и голосам, перебивающим друг друга, там собрались старые друзья. Я заказала американо без сахара и стала оглядываться в поисках свободного стола. Видимо, в этот момент меня заметили.

– Дарина? Это ты? – донесся до моих ушей звонкий девичий голосок.

Компания за столом резко замолчала, а я поняла, что окликнули меня оттуда. На всякий случай сразу же нацепила на лицо дежурную милую улыбку. Личность я в нашем городе не то чтобы медийная, но в целом узнаваемая. С такой-то компашкой отцов, о которых только ленивый не слышал. Мало ли кто мог меня звать?

Обернувшись, я увидела, что высокая стройная шатенка призывно машет мне рукой, пролезая через стулья.

– Соня? – ахнула я, вспоминая, когда последний раз видела приятельницу.

– Дарина!

Когда-то мы с Соней были соседками по подъезду, то есть дружили в бытность проживания с папой № 2. Тогда мы обитали в элитной новостройке с закрытой территорией. Кажется, в тот дом мы переехали, когда я училась в классе третьем.

Папа Сони тогда был директором хлебозавода. Она очень хотела, чтобы я перешла в их навороченную гимназию, но я как чувствовала, что не стоит менять школу, в которую первый раз меня отвел еще папа № 1. И правильно решила, потому что уже в десятом классе мы от папы № 2 съехали к папе № 3. Вы же уже знаете, что мы с мамулей часто переезжали из-за ее матримониальных планов, и с Соней жизнь нас развела. Мы еще какое-то время общались, перезванивались. Потом, как водится, потерялись. И вот теперь она радостно трясла меня за руки.

– А-а-а, вот это встреча года! Я же тебя в соцсетях нашла и все собиралась написать…