Древесный маг Орловского княжества 7 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 4

Не одно, так другое, в верхних слоях стало морозить значительно сильнее. Крылья затрещали, угрожая рассыпаться. Дышать стало труднее. И мне пришлось планировать на снижение, стараясь хоть как–то разгрузить мышцы.

Удалившись от Тулы километров на пять, спустился до двух сотен метров и вновь получил хорошую видимость. Теперь можно отлично разглядеть на главной дороге нескончаемую вереницу повозок и пеших людей, идущих в южном и юго-западном направлении. Вот они и беженцы, которые устроили заторы по всем дорогам, не уступая воинам, идущим в обратную сторону.

Понимаю, что пугаю люд, но поделать ничего не могу. Мне нужно идти над дорогами и не упускать их из виду. Первый рывок показал, что отклонился я сильно, понадеявшись на авось. А мне ведь и силы нужно сберечь, когда до Москвы долечу. Потому что сразу в бой пойду, иначе никак.

Со шлемом Разлома вижу даже, как в меня люд пальцем тычет, как дружинники щетинятся. Как некоторые с сёдел слетают с перепуга. Только тульские защитники осмелились в меня стрелять, а тут ни одна стрела не полетела в мою сторону. Думаю, если бы в городе была Люта, она бы поняла, что это я. Или просто сшибла меня мощным ударом, а потом бы спохватилась. Но Светогор сказал, что она убыла на помощь в сторону Москвы вместе с княжеской гвардией, как только пришла дурная весть. Самого Светогора за мной послал князь Юрий.

Пролетев ещё около тридцати минут, снова чувствую навалившуюся усталость, которая угрожает перерасти в отказ мышц работать вообще. Спина горит огнём, и я решаю, уклонившись от дороги на запад, приземлиться на привал. Выбрал деревушку подальше от главной магистрали, которая закрыта большим массивом леса от неё. Прямо у озера и приземлился на пустырь.

Времени навскидку часов пятнадцать, на отдых час–полтора и последним рывком уже до цели. Хотя учитывая, что размотал я на этот раз сто десять единиц резерва, губу стоит закатать. Потому что чувствую себя развалиной в значительно большей степени, нежели при прежней посадке.

В нынешних обстоятельствах долгий отдых непозволительный, поэтому решаю искать, как пополнить резерв кровавым способом.

К счастью для местных, никто у озера не разгуливает. Это видно по заметённому полностью берегу вокруг, ни одного человеческого следа. Иду по сугробам в направлении деревни, периодически перепрыгивая сильно заметённые места. Такое перемещение даётся с трудом в моём состоянии, но я терплю. В лесу полегче, там помогаю себе корнями, которыми тянусь за стволы деревьев. Сорок метров пробираюсь, и начинается тропа, идущая до проталины из пней. Похоже, здесь работали лесорубы. Некоторые деревья срублены совсем недавно.

Со стороны ведёт странный след, около десяти человек прошли в сторону деревни. Отпечатки сапог припорошило, значит, прошли ещё утром. Сама деревушка почти полностью объята лесом, и по первому впечатлению не подверглась общей паники. Из труб всех десяти домов валит дым. Люди мелькают на дворах, но при виде меня прячутся.

Избы стоят по обе стороны от дороги, как обычно и принято. След группы из леса повёл к самому крупному дому справа. Но всё вроде тихо, из окон потасовки не слышно, никто не молит о помощи. Хотя остаётся предположение, что это бандиты вылезли из своего логова, пользуясь отвлечением всех дружин. Уверен, что и отсюда местный барин вытащил всех боеспособных мужиков по призыву сюзерена.

На меня обратили внимание сразу. Как и я на крестьян, затравлено выглядывающих из окон изб, соседствующих с большим домом. Задача у меня проста, найти корову или живность поменьше, чтобы ускорить восстановление. Подойдёт и лошадь.

Иду мимо домов и вслушиваюсь, выискивая домашнюю скотину. В надежде уловить какое–нибудь мычание или блеяние.

За третьим домом слева кажется коровник, куда и спешу. Сперва стучусь в калитку, затем, не получив ответа, поднимаю простенький крючок и бью кулаком уже в дверь. Чувствуя людей внутри, не перестаю ломиться около минуты.

Но вскоре из–за угла выходит со двора мужичок со взведённым простеньким луком.

— Чего надо ирод? Мы уже всё вам отдали, — прошипел он сипло.

— Кому отдали? — Интересуюсь спокойно.

— Твоим дружкам, так что иди по добру отсюда.

— Мне нужна твоя корова, — демонстрирую золотой рубль.

— Чего удумал? А мне чем детей зимой кормить? Золотом твоим⁈

— Купишь другую, у меня нет времени, — заявляю. И вижу в окнах сразу четыре мордашки. Твою ж мать.

— Вы что стервятники, как напасть случилась, сразу прибежали, — дальше кроет мужик, держа меня на прицеле.

Вздыхаю. Потому что понимаю, им молоко нужнее любого золота. В сложившейся обстановке он и корову нигде не найдёт.

— Там бандиты? — Уточняю, кивая на большой дом.

— Шайка твоя, — покривился. — Иди, здоровайся. Сын мой вернётся, всех вас найдёт.

— Да я не с ними, успокойся мужик, — говорю, вздыхая. — Путь держу в столицу, где разлом открылся большой.

Крестьянин сразу отшатнулся и лук опустил.

— Витязь значит. Заплутал что ли? — Ахнул. — Корова тебе зачем? У Бориса есть лошадь, дом Соломенцевых по правую руку в конце. Он продаст.

— Лошадь даже лучше, — соглашаюсь. — А скажи, что там за шайка?

— Наша пьянь связалась с беглыми из тульского рудника, в лесу два года жили, пакости мелкие устраивая всем в округе. Теперь вот вышли, к купцу нашему завалились, зная, где добыча водится. Он их кормит и поит, умаслить пытается. А они только больше звереют, чуя безнаказанность. Утром Дуньку изнасиловали, мою дочку затащить пытались. А ей тринадцать отроду. Вот я и… бросился на доброго человека. Прости дурака, витязь. Бери коня у Бориса и иди своей дорогой, пока тебе не досталось.

— Мне б погреться у печки, да горячего чая попить. А потом я пойду дальше.

— Что ж это я, невежа. Сразу не увидел, как ты околел, заходи, добрый человек. Только со двора пошли. Тут мы заколотили всё от нерадивых.

Пустил без проблем в хату, старик и старуха у него уже совсем старенькие, жена, шестеро детей. Похоже, и ещё один есть — старший, который на призыв ушёл. Приютили хорошо. Как шубу снял, сразу и заохали, увидев мои доспехи.

Представился Ярославом, без титулов. В ответ мне всех перечислили. Вот и познакомились.

Старшая дочка, над которой, видимо, и хотели надругаться, с матушкой наравне хлопочет. Детки вокруг меня вьются.

— Не серчай витязь, живём скромно, — прокомментировала женщина, подавая на стол жареную картошку с луком.

— Яиц ещё принеси, чего жмёшься, — забурчал мужик.

— Да варятся уже, чего взъелся? — Заворчала и мне ласково. — Брага есть на смородине, сами делаем.

— Да просто чая, мать, спасибо, — киваю. Детки со всех сторон облепили.

— А можно меч поглядеть? — Пацан лет шести лезет. — А лук?

— Отстань от витязя, выпорю, — рычит на них отец.

— А у братки тоже меч есть, — второй парнишка пристаёт. — И лук длинный.

— Твой братка молодец, — хвалю. — Пошёл людей и землю защищать от нечисти.

— Ой, а кольца какие блестящие, — интересуется девочка лет четырёх. Светленькая милая крошка.

Сажаю на коленки. Расправляю ладонь.

— Ух ты, — щупает своими нежными пальчиками. В этот момент с теплом на сердце думаю, что и у меня когда–нибудь будет своя дочка, свой сын. Много своих детей. Красивых, здоровых, добрых и честных. Я научу их всему, что знаю.

— Ты ж барин, — заключает старшая, углядев перстень.

И не скажешь, что тринадцать, светленькая, красивая деваха по имени Еля. Чувствуется вызов, бойкость, стремление.

— Да, граф, — отвечаю, как есть, работая активно деревянной ложкой по тарелке.

Заохали, заахали взрослые. Слышу, как дед запричитал. Бабка заплакала.

— Отродясь графья не видывала, — завыла старушка.

— Тише, старая, — заворчал на неё мужик. — Дай отдохнуть с дороги спокойно. Аппетит не порти, его сиятельству.

— Граф, значит, — раздалось с наездом от старшей дочки, уселась напротив и впилась голубыми глазищами, как сущий ангел. — Я вот подросту маленько, на платье да дорогу накоплю медяков, да к тебе приду в служанки, примешь?