Древесный маг Орловского княжества 7 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 26

Боец молодой и две деревенские девки хлопочут со мной, пока встать не могу. Снимают, поклажу, экипировку, броню. Водицей поют, по волосам в копоти гладят. Деян туда–сюда ходит, мечется, как лев в клетке, на меня поглядывая.

— Люта где? — Спросил вскоре, чуя беду.

— Худо ей, — выдавил Деян и шапку снял, рухнул на табуретку с видом удручённым.

Я даже приподнялся.

— Что с ней?

— Выгорела магически, — выдавил витязь. — Не просыпается теперь. Лекарши её смотрят, резерв уже сутки пустой. Никак силы влить не получается. Говорят, помирает она.

— Кто не уберёг, почему? — Завёлся сразу я, переполняясь бешенством.

— Мы и не уберегли, — прошептал с комом в горле. — Как разлом замерзать стал с рассвета, бросилась она за тобой, как полоумная. Ты ж так и не вернулся.

— Без доспехов? — Ахнул.

— Без доспехов, — покривился Деян. — На защиту свою сетуя. Полезла со щитом магическим. Всё проклятая дыра и выпила. Мы спохватились поздно, потащили обратно. А она вроде цела, да сил нет. И не растут назад. Теперь лежит, не просыпается. Ей же без тебя свет не мил. Вот и бросилась в Нави пекло, дура. Мы и сами думали, что всё. Что не увидим тебя больше.

— Что вы за дураки, — прошипел, поднимаясь. — Никакой Разлом не убьёт меня, я тёмный, сука, лорд. Понял, братец⁈

Смотрит с болью.

А я на ноги пытаюсь встать. Девка в избу вошла и спохватилась, сразу подскочила и придержала за локоть.

— Барин, слаб ты ещё, полежи.

— Ведите к Люте, срочно, — скомандовал. — Деян, хватит сопли жевать! Сумку мою захватите. Бездари, нельзя на сутки оставить.

— Прости, братец…

Шубу мне уже на улице накинули и поковылял я, как старый дед на костылях по улочке меж палаток до избы, где Люта лежит.

На входе два воеводы, ратников тридцать. Меня увидели, вылупились, как на явление. А то и нечисть. Стали артачиться, не собираясь пускать. Деян еле уговорил. А внутри у кровати с Лютой Юрий сидит, судя по шёпоту, Перуну молится при свечах.

Договорил, обернулся.

— Ярослав? — Раздалось от него с претензией. — Значит, верно донесли. Живой, и как скажи на милость умудрился не спечься там?

— Нашёл укрытие, — ответил кратко. — Что с ней?

— За тобой пошла, но силы свои переоценила. Думала, разлом осилит по–своему, вот Перун и наказал за гордыню и заносчивость. Помирает она, простись с ней и ты.

С грудью холодеющей подошёл ближе, Деян помогает, под локоть поддерживая. На вид цела, только бледная. Потрогал лоб, холодная, что лёд. В груди задавило.

Милая моя крошечка, ведь ещё жить и жить.

— Знавал я такое, — слышу от Юрия. — Без доспехов Разлома касались проклятого света и помирали за два дня. Никакие лекари не помогали, никакие ведьмы. Всё пустое.

— Что ж вы, князь Юрий, хороните её раньше срока, — произнёс, покрываясь мурашками.

— Смирись, Ярослав. Сгинула наша Люта, за тобой пошла в саму Навь.

— Навь дальше, я до неё метров семидесяти сам не дошёл, — ответил с нотками цинизма и стал её ручонку из–под одеяла доставать.

— Богов не гневи, пацан, — бросил князь. — Погубили мы девочку с тобой вместе. Понял?

— Лучше заткнись и молись, чтоб вышло, — бросил ему. — Деян, сумку давай.

Безумная идея родилась у меня. Туляк подал поклажу без суеты. А я оттуда кристалл синий бережно достал, затаив дыхание. Лишь бы не раздавить, это последний… Раз от Разлома получила такое, его средством и надо помогать.

Князь с витязем смотрят, как завороженные на синее сияние. А я в раскрытую ладошку Люты его кладу. Зажимаю, слышу хруст, вижу, как впитывается. Держу руку, пока свечение полностью не пропадает.

— Что это? — Раздаётся от Юрия с придыханиям.

— Пища Разлома, благодаря которой выжил я. И все те удальцы, которые сегодня вернулись, — отвечаю. — Теперь молитесь, братцы, молитесь, как умеете.

И оба зашептали. А я дыхание затаил. Глаз не отрывая, жду. На трясущихся ногах стою и сам молю всех богов, чтобы очнулась. А Люта всё спит. Холодная, пустая, безмолвная.

Ноги подламываются, в глазах темнеет. Стоять, Ярослав. Стоять. Не помогло, уже и сам хочу разрыдаться.

Но холодеют губы мои на пару мгновений. Снова я ощущаю поцелуй демоницы, будто только–только она коснулась меня. Нет, я не испытываю удовольствие или что–то приятное. Мне страшно вдвойне. Да даже оттого, что она и здесь меня достала.

А ещё… мне кажется, я буду должен ей теперь ещё больше.

Затаив дыхание, опускаюсь к губам и целую Люту. Мои губы становятся горячее, отшатнувшись, я почти падаю. Но Деян ловит меня, а точнее вместе со мной и обрушивается на пол, пожертвовав своим задом.

— Какой же ты тяжёлый, — слышу его комментарий.

Но не могу ему ответить. Я жду… я не дышу. И почему–то верю, ведь синий кристалл — это чья–то душа. Она же связь с другим миром. А дальше дело за Высшей Ситри, которая поможет, если возжелает. И пусть только попробует не сделать этого!!

Когда я слышу болезненный вдох, мутнеет в глазах. А вот и долбаные слёзы подкатили. Держался, как мог.

Убедившись, что Люта очнулась, я вырубился прямо на полу. Но успел услышать её первое слово.

— Ярослав…

Очнулся в избе на мягкой перине уже после обеда, чувствуя прилив сил. Хоть тело и поднывало, отдавая тупой болью в мышцах, я смог приподняться. И даже поесть каши, оставленной на табурете.

Вероятно, услышав мою возню, в избу вошёл тульский стражник, который меня охранял.

— Как самочувствие, Ярослав? — Спросил он сразу. — Я велю донести князю, что ты очнулся.

— Подожди, как Люта?

— Ей уже лучше, — засиял тот. — Набирается сил, трапезничает. Это твоя заслуга, братец.

— Ну и отлично, — выдохнул, ощущая магический прилив с полна.

За этот рейд ёмкость резерва увеличилась аж на тридцать три единицы. Неслыханный прогресс за все мои мучения! Общий теперь составляет — двести тридцать четыре единицы. И это уже не хухры–мухры. Можно ни в чём себе не отказывать.

Вскоре примчал Лучеслав, мы обнялись, потискали друг друга. От него я узнал, что старые рейдеры пока не в состоянии снова нырять. Все раненные, все уставшие. А новые не идут. Похоже, у меня больше времени, которое хочу потратить на Люту, потому что не могу иначе. Когда напялил свои доспехи Разлома стало полегче, процесс восстановления ускорился.

У бойцов, видевших меня вчера хорошенько поджаренным, глаза на лоб полезли, когда встретили спокойно разгуливающего. К малышке пустили без проблем. Она ещё полулежит, но уже кушает с ложечки. Деян заботливо кормит её.

— Ярослав! — Воскликнула Люта и чуть не вскочила, увидев меня.

— Да лежи ты, дурочка, — фыркнул на неё командир гвардии. — Все нервы извела, сил нету.

Отобрал ложку у друга и сам принялся кормить малышку.

— А у меня так не кушала, — укорил её Деян, отступая к выходу. — Оставляю вас, голубки, воркуйте.

У Люты проступил румянец. Вытер крошку у уголка губ.

— Ну ты и учудила, — решил поругать. — Я ж тёмный, меня убить, это ещё надо очень постараться.

— Богумил и другие сказали, что…

— Понятно, — обрубил ворчливо. — Ночью я этих смутьянов вытащил. Надо было оставить.

— Не говори так, — прошептала. — Это моя вина. Я переоценила свои силы.

— Я тоже периодически так делаю, — посмеиваюсь, поглаживая по шевелюре.

— Мне сказали, что ты излечил меня, — говорит, отстраняясь от очередной ложки. — Что ты сделал?

— А это важно?

Люта задумалась. Выдохнула, глазки заблестели.

Отставил тарелку с ложкой на табуретку. Смотрит исподлобья глазищами своими карими. Совсем ещё ребёнок. И не подумаешь, что она самая бешеная огневичка, какую свет только видывал. Не могу удержаться.

— Ну иди ко мне, лапонька, — прошептал и обнял её.

Обхватила слабенькими лапками в ответ. Прижалась, как нежный, беззащитный котёнок.

— Свет без тебя не мил, — слышу от неё.

Вздыхаю тяжело.

Самое искреннее и самое светлое существо, что у меня есть, которого я совершенно не достоин. Уж не думал, не гадал, что в сердце мне так западёт. Понял это, когда увидел её умирающей. А теперь отпускать не хочу. Но и обманывать тоже.