Последний Самурай 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 3

Однако, я не стал задавать вопросов. Не потому что не хотел, а потому что не мог. Я был чрезвычайно занят.

Слова сумасшедшей девицы насчет «входного билета» оказались вовсе не шуткой. Хотя, уже, наверное, итак понятно, с юмором у нее либо охренеть как плохо, либо наоборот слишком хорошо. Вон какие шуточки отмачивает.

— Нет. — Она покачала головой, заметив, что я из машины вылез, так сказать, с пустыми руками. — Бери его с собой.

— Кого «его»? — Уточнил я на всякий случай.

Мало ли, вдруг ошибаюсь. Не может ведь она настолько быть отбитой, чтоб на полном серьёзе предлагать мне тащить с собой труп. Оказалось — может.

Это прямо совсем уже черт знает что выходит — среди бела дня, расхаживать, пусть в закрытом от посторонних глаз месте, но все же с убитым главой Ямагути-гуми в обнимку.

— Такито… — Девица тяжело вздохнула, окинув меня с ног до головы очень выразительным взглядом, словно пыталась понять, дурачок я или нет, — Синоду бери.

Ответ ее был гораздо короче, чем то, что она хотела сказать изначально. В глазах девицы я отчетливо прочел целый список разнообразных эпитетов, предназначавшихся мне. И думаю, в длинном перечне метафор и образных сравнений не было ни одного приличного слова.

— Пожалуй, после такого, между нами точно не будет условностей. — Пробормотал я себе под нос, вытаскивая мертвого мафиози с заднего сиденья автомобиля.

Каору, не дожидаясь, пока я справлюсь с поставленной задачей, уже подошла ко ходу. Что мне ещё оставалось?

Естественно, двинулся за ней. Мы двинулись, так, наверное, точнее — я и Синода, который весьма удобно устроился на моем плече. Пришлось закинуть его, как мешок картошки.

И здесь я снова подумал о том, что Такито не мешало бы больше времени уделять своей физической подготовке. Потому что под весом Синоды я чувствовал себя очень даже некомфортно.

— Что ж ты так разожрался… — Тихо бубнил себе под нос, двигаясь вслед за Каору. — А говорят, вы только рыбой питаетесь и горсткой риса. Кабан, блин…

Мы вошли в полутемное помещение. Сначало оно мне и правда показалось чем-то навроде склада.

Девица бодро топала вперед. Я плелся за ней. Синода болтался у меня на плече, как тряпичная, набитая мокрым цементом кукла.

— Может, поможешь? Или тебе нравится смотреть, как мы тут с покойником в обнимку приплясываем? Мне кажется тебе не помешает присоединиться. Я — за ноги. Ты — за руки. — Поинтересовался я у Каору, намекая на посильное участие в переноске трупа с ее стороны.

Она шла впереди, будто на утренней прогулке, эротично покачивая бедрами из стороны в сторону. После моих слов оглянулась через плечо:

— Зато смотришься эффектно, — улыбнулась Каору. — Почти герой боевика.

— Герой боевика не выглядит как забойщик со свинофермы. Дай хоть салфеток, а?

— Потом, — ответила она, и в ее глазах мелькнули искорки насмешки.

Не знаю, что так веселило эту девку, но она явно еле сдерживалась, чтоб не захихикать.

Внезапно помещение, погруженное в полумрак, по которому мы двигались вперёд, закончилось дверью. Каору толкнула ее, даже не остановившись. Моментально в глаза ударил яркий свет, ослепляя меня. Я заморгал, едва не выронив бедолагу Синоду

Мы переступили порог и оказались в помещении, достойном занять главное место на первой странице журнала, описывающего образ жизни якудза.

Это уже не был полутемный склад. Скорее нечто вроде просторного лофта с низкими столиками для чаепития, расставленными прямо на полу. Вокруг них, на плотных, расшитых подушках, восседали два десятка мужчин в дорогих костюмах. Из-под воротничков их рубашек виднелись разнообразные части татуировок. Это были вакагасира, лейтенанты Ямагути-гуми.

Еще вдоль стен я заметил бочки. Штук десять где-то. Правда, не понял их назначения. Некоторые — с иероглифами «сакэ», другие — с непонятными символами. Думаю, какой-то левый алкоголь, предназначенный для впаривания иностранцам. Сами они такое пить не станут. Традиции…

Лица якудз казались вырезанными из камня. Суровые, непроницаемые, без малейшего намека хоть на какие-то эмоции. Наивные… Они не знают, что приготовила им сумасшедшая девица.

Из-за напряжения, весевшего в комнате, воздух казался слишком плотным, осязаемым от запаха дорогого одеколона и едва уловимого, но отвратительного аромата опасности, исходившего от этих людей.

Хотя, чисто внешне, все выглядело максимально прилично. На низких столиках возле каждого из якудз стояли чашки, заварники, тарелочки с какой-то хреновиной. Видимо, сладости.

Самое «подходящее» место и время для чаепития, блин. Как же они повёрнуты на всей этой традиционной херне. Поди еще и бонсай выращивают, пока решают, кто кого зарежет?

— Доброго дня, братья. Прошу приветствовать Адачи-сама, — Каору своё выступление начала сразу, не тратя время на лишние разговоры. Ее голос прозвучал слишком театрально, заполняя тишину. — Возрадуйтесь. Я привела вам нового «отца».

Собственно говоря, мне подумалось, что девица очень даже права. Ни к чему затягивать. Перед смертью не надышишься. Эта поговорка сейчас казалось чрезвычайно уместной. Потому как есть ощущение, кто-то кого-то точно может убить.

Я сделал несколько шагов вперед, выходя из-за Каору, а затем швырнул Синоду на пол. Ровненько в центре того квадрата, который образовывали столики якудз.

С моей стороны это не было желанием усилить эффектное появление нашей компании. Ровно как и продолжить театральное выступление Каору. Я просто задолбался держать этого чертового Синоду. Тяжёлый, зараза.

Труп шлепнулся на пол с глухим, неприятным звуком.

Лица вакагасира вытянулись и обрели такой вид, будто я только что осквернил каждый сантиметр «храма якудза».

— Ваш оябун мертв. Это я его прикончил.

Заявил громко, четко. Чтоб все расслышали. Не хотелось бы повторять дурацкую фразу дважды. Она мне показалась очень нелепой. Вспомнилась сцена из старого фильма про ментов, который я видел в прошлой и уже слишком далеко жизни.

«Это наша корова и мы ее доим».

Черт его знает, почему именно эти слова всплыли в памяти. Показалось, ситуация больно уж похожая.

Несколько минут в помещении стояла тишина. Напряжение повисло в воздухе, густое, как туман. Потом один из якудз, здоровый детина со шрамом через всю щеку, медленно поднялся с подушки, аккуратно поправил брюки и шагнул вперед. Его глаза сузились.

— Ты смеешь… — Начал он.

И тут я почувствовал странное ощущение. Мне вдруг стало смешно. Серьёзно. Приступ неуместного веселья сильно напоминал ситуацию на парковке. Только там меня накрывало волной трудно объяснимого могущества, а тут — просто очень хотелось рассмеяться якудза в лицо.

И могу дать руку на отсечение, это точно были не мои эмоции. Такое чувство, будто дракон, чтоб его приподняло и ударило, конкретно в данный момент решил повеселиться. Причем, решил очень даже намеренно. Я едва сдержал смех, рвущийся из груди.

Что не превратить столь трагичную и напряженну ситуацию в форменный цирк, я сурово нахмурился, сжав зубы, а потом, процедил не менее мрачным тоном:

— Не смею. Просто делаю.

Я легонько пнул ногой труп. Хотя, отвечаю, совершенно не планировал совершать ничего подобного. Я же не самоубийца. Во мне просто будто все черти разом проснулись.

— Вот так. — Добавил я и еще раз легонько пнул мертвого Синоду.

Шрамистый взревел, как раненный медведь, его рука нырнула под пиджак, доставая нож. Ну как нож… Больше похоже на тот меч, которым Каору зарезала оябуна.

Двое других вакагасира, сидящих ближе к выходу, мгновенно вскочили на ноги и достали пистолеты. Видимо, эта парочка оказалась не столь щепетильна в соблюдении традиций.

А я, как бы, не герой из аниме, чтобы «выносить» всех в лоб. Если что-то подобное и происходило в этой новой жизни, то лишь с подачи дракона Рю. Теперь я на сто процентов уверен, что все мои странности и заскоки — результат нашей, так сказать, образовавшейся связи.