В самом Сердце Стужи. Том II (СИ) - Якубович Александр - Страница 22

Стряпчий умолк, убрал лист, с которого читал и сделал шаг назад, давая слово мне. Оглашение окончательного приговора лежало на лорде, мужчина же лишь засвидетельствовал то, что сам приговор законен и соответствующие документы достигнут королевской канцелярии, как того требовал установленный порядок.

Я еще раз окинул взглядом толпу перед собой. В глазах этих людей сейчас плескалась жажда крови и какое-то наслаждение от всей этой ситуации. Все понимали, что Легера вздернут, но слишком уж был волнителен момент, когда барон сделает шаг вперед и объявит приговор. А после — прикажет его исполнить.

От напряжения меня даже немного замутило, как было в первый раз, когда я впервые оказался лицом к лицу против воина-варвара во время рейда. Тогда мне помогли рефлексы оригинального Виктора Гросса. Я без труда повалил противника на землю и заколол своим мечом, пробивая дубленый доспех острием своего бастарда, но вот опыта казней у предыдущего владельца тела не было. Как минимум, таких казней — точно. Так что этот путь мне теперь нужно было пройти в одиночестве.

Я сделал шаг вперед. Просто потому что другого выбора у меня не было.

— Бывший бургомистр Легер виновен в казнокрадстве! — голос казался каким-то далеким и чужим. Стоя под снегопадом, я даже губ не чувствовал. Говорил сейчас кто-то другой, замещающий «Виктор». А я-настоящий парил у него за плечом и просто наблюдал. — За подобное преступление согласно законам Халдона наказание одно. Казнокрад приговаривается к смерти!

— Смерть! Смерть! — радостно взвыла толпа мастеровых и крестьян под неодобрительные взгляды купечества.

А радовались они так, потому что знали точно, что Легеру и его семье конец. Казнокрадство или растрата ложится плечами на ближайшую родню, и сейчас бледная Ида, стоящая в первом ряду, четко ощущала дыхание смерти в крепостной нищете на своем затылке. Это было настолько очевидно и понятно, что никто даже не сомневался в том, что завтра вдова бывшего бургомистра будет плести лапти в грязной хате или драить котлы на кухне замка, получая тумаков от поварят и слуг.

— Но! — воскликнул я, поднимая руку.

Из-за этого восклика все внезапно замерли. Даже королевский стряпчий опешил. Какое может быть «но» для казнокрада? Я же продолжил:

— Проявив искреннее раскаяние и сотрудничая с дознанием, бывший бургомистр Легер смягчил наказание! — на площади царила абсолютная тишина, а я почувствовал, как в горле резко пересохло. — Искренне покаявшись в делах своих, этот преступник сумел искупить часть своей вины. И я, как лорд надела и града Херцкальта, говорю! Смертный приговор для бывшего бургомистра Легера остается в силе! За свои преступления он все равно будет повешен, а все имущество будет изъято! Но я, как великодушный лорд принял решение, что дети не в ответе за прегрешения отцов. Семья бургомистра, в том числе его жена и трое малолетних отпрысков приговариваются к изгнанию из Херцкальта сразу же, как состоится казнь! С собой им позволяется взять лишь теплую одежду и по серебряной монете на человека! Таково мое решение!

Сначала народ даже не понял, что произошло, а потом Арчибальд сделал то, о чем я его просил. В толпе начались скромные выкрики, все больше и больше перерастающие в стихийный митинг.

— Изгнать! Изгнать Иду Легер!

— Изгнать! Правильно! Нечего с бабами воевать!

— Туда ее! За стены! Правильно!

— Слава милосердному и справедливому барону Гросс! Слава!

— Слава справедливому барону!

— Слава! Слава!

Волна крика перешла в коллективный экстаз, я же стоял на помосте и, подняв одну руку, приветственно помахивал толпе.

И краем глаза наблюдал, какая суета поднялась в том углу, где стояли купцы.

Я не мог прийти к ним лично и начать запугивать — не моего калибра это дело, ведь я был лордом.

Вместо этого я публично заявил, что я что-то знаю. А вот что именно? Что-то настолько ценное, что я позволил жене бургомистра вместе с детьми уйти из города, хотя по всей логике этих мест жена Легера должна была бы болтаться рядом с ним в петле. В лучшем случае — стать крепостной и отрабатывать долг мужа. А дети должны были повторить ее судьбу, ведь их отец — мерзкий казнокрад.

На самом деле информация, которую дал мне Легер, была не настолько ценной. Все деньги проходили через него, то ли по глупости, то ли от жадности, но этот мужчина замкнул на себе все финансовые потоки. Я знал, что купцы и кое-какие мастеровые замазаны, но засунуть их в петлю я не мог. Максимум — устроить длительную тяжбу и расследование, которое бы парализовало жизнь в городе.

И они это понимали, партнеры Легера. Они были уверены в подобном развитии событий.

До момента, пока я не пощадил семью бургомистра. В этот момент они серьезно напряглись, ведь мои действия не укладывались в местную логику. Это была хитроумная игра в долгую, моя попытка спровоцировать их на активные действия.

Просто занервничайте и дайте мне повод вздернуть и вас. Или же собирайте пожитки и бегите из города — такой исход меня точно устроит.

Но что я знал наверняка — они больше не смогут поднять против меня жителей Херцкальта. Потому что даже те, кто работал на купцов, в основной своей массе сейчас радостно надрывали глотки, славя такое странное, но такое справедливое решение нового барона. Хотя они даже не понимали, что у них вызвало такой восторг — тут уж была заслуга Арчибальда, который подговорил несколько горластых ребят, чтобы быстро завести толпу.

А вот теперь начиналась самая неприятная часть.

Едва я опустил руку, пара моих бойцов деловито двинулась к стоящему все это время на коленях Легеру. Мужчина не сопротивлялся, не дергался, не умолял. Его взгляд уже покинула жизнь, он даже не посмотрел на свою жену, которая сейчас сидела на холодной земле и обливалась слезами. То ли от горя, что ей придется влачить жалкое существование изгнанницы, то ли от счастья, что она осталась жива и даже свободна. Если честно, на судьбу этой женщины и ее детей мне было плевать. Сейчас я отвечал за намного большее число жизней.

Легера поставили на короткую колодку и накинули на шею петлю. Подтянули, проверили, хорошо ли держится веревка. Этот вопрос мы тоже обсуждали с Арчибальдом. Все нужно сделать быстро и четко, без проволочек и ошибок, так что он выбрал для этого наиболее надежных парней.

Когда я увидел, что все готово, я опять поднял руку. Набрав в грудь побольше воздуха, под нескончаемое улюлюканье толпы, я прокричал:

— Исполнить приговор!

В этот момент мои бойцы синхронно вытолкнули колодку из-под ног Легера и бургомистр повис в петле, едва-едва цепляя носками сапог деревянный помост. Связанные за спиной руки не позволяли бывшему бургомистру схватиться за веревку или попытаться дотянуться до перекладины, так что единственное, что ему оставалось — в агонии дергать ногами, тщетно пытаясь найти точку опоры.

Наблюдая за этим предсмертным танцем, толпа стихла. Я же стоял и смотрел перед собой, никак не реагируя на то, что происходило буквально в трех метрах от меня.

Легер же начал хрипеть, брызгать слюной и дергаться еще сильнее. Как бы не был сломлен этот мужчина, смерть от удушья или утопления одна из самых мучительных, а сейчас он именно задыхался. И он должен был умирать достаточно долго для того, чтобы все присутствующие хорошо рассмотрели казнь.

Кнут и пряник.

Разделяй и властвуй.

Левой рукой бьешь — правой даешь.

И еще тысяча и одна присказка, подходящая для этой ситуации.

Сначала я пощадил его жену и детей, посеяв семена сомнений в головах тех, кого Легер мог за это продать.

А теперь я показывал, что будет с теми, кто нарушит закон.

Эрен все спрашивала меня о том, почему я не хочу вздернуть Легера на воротах, как это всегда и делается. Просто привязывается веревка к створу или решетке, а преступник сталкивается со стены на потеху публике. Быстро, эффективно, меньше хлопот и не надо ничего строить.

Вот только от рывка может сломаться шея или человек может потерять сознание. Это считай быстрая и милосердная смерть.