Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 21

Преступно дешево, учитывая количество нарушений в сфере жилищного строительства, которые арендодатель, похоже, не спешит исправлять.

— Так тебе нужно это место или нет? — Он нетерпеливо притопывает ногой.

Я втягиваю воздух.

— Могу я подумать об этом?

Перевод: могу ли я найти квартиру с работающим термостатом, плитой и горячей водой в течение следующих пятидесяти дней?

— Не думай слишком долго. — Он указывает на меня пальцем, в нем слышится сильный нью-йоркский акцент. — У меня есть пара других, которые придут посмотреть на квартиру позже, и цена не снижается.

***

Разочарование острым ножом вонзается в желудок, пока я иду пешком шесть кварталов до метро (ещё один минус), плотно закутавшись, чтобы январский холод не пробрался до самых костей.

Только в Нью-Йорке я оказалась бы втянутой в борьбу за квартиру размером с картонную коробку.

Я вздыхаю.

Не пора ли начать просматривать объявления в поисках новой соседки по комнате?

Меня пугает мысль об игре в русскую рулетку с незнакомцами по поводу их привычек в области уборки и гигиены, но, учитывая мои финансы, не похоже, что у меня есть большой выбор.

И я думаю, что это временно, попытка направить часть оптимизма Луэнн по поводу художественной выставки.

Всего через пару недель меня ждёт самый важный прорыв в карьере.

И что с того, если придётся несколько месяцев - а может, и целый год - делить ванную с тараканами или обмениваться едкими сообщениями о немытой посуде в раковине?

Нет ничего такого, чего бы я не делала раньше.

Я цепляюсь за этот обрывок надежды, когда сворачиваю на одну из узких боковых улочек, с которых пришла - но разве я шла этим путем?

Я останавливаюсь посреди тротуара и осматриваюсь по сторонам. Слева от меня есть захудалый, залитый неоновым светом бар, автомастерская и дымящаяся фабрика на другой стороне улицы - и нет.

Я не шла этим путем.

Беспокойство пробегает по моему позвоночнику, когда я осознаю, насколько здесь пустынно ... но сейчас ведь разгар дня. Мне просто нужно собраться с мыслями. Выяснить, где я свернула не туда и как оказалась в этом месте.

Вот что бывает, когда позволяешь себе отвлекаться в незнакомом районе.

Запахнув куртку поплотнее, я направляюсь к заросшей травой аллее с граффити, примыкающей к бару, и открываю Google Maps.

Я как раз меняю маршрут, когда дверь в бар с грохотом распахивается, и оттуда выбегают четверо мужчин средних лет.

Один из них почти сразу спотыкается о трещину в тротуаре, кубарем валится в заросли и приземляется прямо лицом в полынь.

Думаю, кто-то немного перебрал во время перерыва.

Его друзья, одетые в темную потертую униформу с названием фабрики через дорогу разражаются хриплым смехом.

Я не обращаю на них внимания, когда они неуклюже закуривают пару сигарет, большая часть их разговора слишком невнятна для меня, чтобы ...

— Эй, детка! — Упавший пьяница - Рон, судя по желтой нашивке с именем, приколотой к его униформе, - одаривает меня частично беззубой улыбкой, и у меня сводит желудок. — Ты хорошо выглядишь!

Без колебаний огрызаюсь:

— Не интересует.

Его друзья смеются, но выражение лица Рона искажается гневом.

— Что тебе не нравится, сука?

— Оставь меня в покое. — Я уже разворачиваюсь в противоположном направлении, мои инстинкты вопят, что мне нужно убираться к чертовой матери, но Рон, кажется, не хочет меня отпускать.

— Ты куда, сучка? Я еще не закончил.

Чья-то рука сжимает мою руку, и я замахиваюсь, прежде чем успеваю подумать, что не должна этого делать.

Моя раскрытая ладонь ударяет его по щеке, он отшатывается назад, и наступает момент недоверия, когда мы оба осознаем, что я натворила.

А затем он бросается на меня.

Я не замечаю ничего, кроме своих ног, двигающихся назад, и его рук, тянущихся вперед, - и визга шин.

Мучительно громкий визг шин.

Я оглядываюсь, и глаза у меня расширяются, когда я замечаю элегантный черный Лексус, который врезался в бордюр перед баром, чуть не сбив при этом одного из пьяниц.

— Эй, что за...

Задняя дверца лексуса открывается, оттуда выглядывает блестящий итальянский мокасин и … Что за черт?

Это единственная реальная мысль, которая звучит в моей голове, когда Адриан выходит из машины, излучая столько ярости, что я временно забываю, что нахожусь на расстоянии вытянутой руки от человека, который только что пытался домогаться меня.

Мужчины, должно быть, тоже это чувствуют, потому что все, включая меня, неподвижны, как его глаза, острые, как углеродистая сталь, оценивающие сцену.

У меня перехватывает дыхание, когда его глаза находят мои.

У него сводит челюсть.

— Садись в машину, Поппи.

Что ж, мне не нужно повторять дважды.

Без малейших колебаний я протискиваюсь мимо Рона, мимо его друзей прямо к Адриану.

Мне приходится поднырнуть под его руку, чтобы забраться в Лексус, и я почти задыхаюсь от облегчения, когда касаюсь прохладных кожаных сидений, которое проходит, как только я понимаю, что Адриан не следует за мной в машину.

На самом деле, он переместился, так что загораживает дверь, закрывая мне обзор всего, кроме его мышц спины. Даже под его толстым шерстяным плащом они туго натянуты.

Что, черт возьми, происходит прямо сейчас?

— Эй, чувак ... — Я думаю, это Рон, но теперь его голос звучит совершенно по-другому. Более трезвый. Более нервный. — Мы просто дурачились, мы не...

Адриан крадется вперед, останавливаясь совсем рядом с Роном.

— Рон, не так ли? — В его голосе столько сарказма, что я дрожу, несмотря на свое пальто. — Я собираюсь запомнить твое имя.

Я все еще смотрю широко раскрытыми глазами, как он шагает обратно к машине, грациозно проскальзывает на сиденье рядом со мной и захлопывает дверцу.

Срань господня.

На мгновение между нами повисает тишина, пока Адриан, который обычно так тщательно контролирует свои эмоции, что с таким же успехом их можно было бы запереть где-нибудь в подвале, кипит холодной яростью, которая кажется слишком большой для этой машины.

Он не говорит ни слова - ни мне, ни водителю, спрятавшемуся за перегородкой, - откидывается назад, закрыв глаза и сжав кулаки.

Мое сердце все еще колотится со скоростью миллион миль в час, а мое тело поет: Опасность! Опасность!

Не знаю, связано ли это с опасностью, таящейся снаружи, или с тем, что я оказалась в тесном контакте с существом совершенно иного рода - но это никак не уменьшает поток адреналина, бурлящего в моих венах.

Адриан делает глубокий вдох, но я могу сказать, что это никак не снимает физическое напряжение, нарастающее в его теле. Он выглядит так, словно одно неверное слово, один неверный шаг отделяют его от того, чтобы распахнуть дверь и закончить то, что начали эти люди.

Я не могу перестать смотреть на его кулаки, сжатые так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Я понятия не имею, что заставило меня это сделать, но я перегибаюсь через консоль и накрываю его руку своей.

Он замирает.

Полностью.

Черт.

Ладно, плохая идея, плохая идея...

Я отдергиваю руку - или пытаюсь, - но Адриан, быстрый, как змея, хватает мою руку и крепко переплетает наши пальцы.

У меня перехватывает дыхание, и я с удивлением смотрю на наши соединенные руки.

Он ничего не говорит, но есть что-то знакомое в том, как его большие, ловкие пальцы обхватывают мои. Тепло его ладони, прижатой к моей.

До боли знакомой.

Однако, какую бы технику самоконтроля он ни использовал, она, должно быть, работает, потому что мгновение спустя его плечи заметно расслабляются.

Однако он не открывает глаза, предпочитая вместо этого возиться с чем-то на центральной консоли.

Опускаясь, матовая перегородка гудит, и в зеркале заднего вида становятся видны стальные голубые глаза и глубоко посаженные морщины.