Тактик 6 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 20

Люди, мои сторонники, кидали камни и, хотя не особенно преуспели, эти камни мешали атакующим набрать скорость, чтобы развалить наш строй.

Бунтовщики были похожи на стаю волков, пытающуюся загрызть ощетинившегося иглами дикобраза.

Карн Красный вынырнул из толпы. В его плече торчала стрела, значит, Фаэн не промахнулся. Однако вреда эта стрела не причинила.

Ярость и отчаяние исказили лицо вожака бунтовщиков. Он больше не видел перед собой армию, он видел только одного врага. Меня.

— Предатель человечества! — прохрипел он, проталкиваясь через своих же людей. — Эльфийская подстилка! Я вырву твоё сердце!

Он бросился на меня, размахивая топором.

«Расступиться, дайте место для драки» — передал я через Рой.

Я встретил его атаку спокойно. Мой разум был холоден как лёд.

Его первый удар был сильным, но предсказуемым. Я отвёл его клинок в сторону, пропуская его мимо себя. Он по инерции пролетел вперёд, на мгновение открыв спину, но очень быстро развернулся и тут же атаковал.

На его шее поблёскивал амулет.

Я не был настоящим магом, у меня даже инициации как таковой не было.

Мой дар «навинтил» на моё магическое зерно бог Дикаис и в этом смысле мой навык был буквально божественным. Безусловно и не надо тут тешить себя иллюзиями, Дикаис это сделал в своих интересах, но они совпали с моими.

И даже при таком странном магическом даре я чувствовал, что на шее у Карна болтается магический амулет с (внезапно!) эльфийскими узорами. Значит пользоваться эльфийской магией старому нацисту не грех, а вот то, что я всех воспринимаю на равных, так это прямо карается смертной казнью? Ну-ну.

В любом случае магия амулета была ясна мне и без Фомира. Это был амулет ускорения. Не сказать, чтобы Карн превращался во Флэша, но он определённо был очень быстрым, что компенсировано отсутствие техники. Силой его природа тоже не обидела, хотя…

Он атаковал меня справа и опирался на правую ногу, был правшой и поворачивался, нанося удар, тоже правой стороной, стараясь держать вес на правой ноге.

Значит, кое-какие проблемы у него есть.

Он нанёс мне серию ударов, которые я отклонял и будь у меня щит, принял бы на щит и контратаковал. Но так как моим единственным инструментом был меч, вторая рука фактически бездействовала.

Его топор высекал искры из моего гномьего меча, а сам он кружил вокруг меня как волк.

Топор не меч, тем более такой, не боевой, он не наносит колющих ударов, а только рубящие. Хотя с его приличным весом и силой, помноженной на амулет, удары были ужасающие.

Он попытался достать меня широкими ударами сбоку. Я отшагнул, пропуская стремительный удар и тут же в выпаде совершил укол в корпус. К сожалению амулет спас его, он успел среагировать, и отшатнуться, мой клинок пробил его тело не больше, чем на пару сантиметров. И всё же сквозь его рубаху выступила кровь, а толпа вокруг ахнула.

Сражение временно остановилось. Мои бойцы были на своих местах и держали строй. Его сторонники стояли, разинув рты и ловя каждое движение.

Битва прекратилась, теперь все ждали, чем кончится дуэль лидеров.

В центре сражения кружились и бились бунтовщик и молодой рыцарь Рос.

Глава 10

Лидерское общение

Лёгкое ранение не только не остудило пыл Карна, а даже напротив, заставило его двигаться быстрее и активнее. При этом у него тоже не было щита и в случае коротких контратак он отскакивал назад. Топор он удерживал обеими руками и в какой-то момент поменял «верхнюю» и «нижнюю». Отчего неосознанно поменял и стойку, став ко мне левым плечом.

Очередной удар и…

Я не отклонил вниз чертовски быстрый, ускоренный амулетом замах, а оттолкнул его в сторону. После чего сразу же в резком выпаде ударил по Карну, одновременно сделав полушаг вправо. Он попробовал отскочить, однако его левой ноге, которая сейчас была опорной, не хватало ловкости. Из-за чего он сделал это (несмотря на магическое ускорение) недостаточно быстро. К тому же рубил я не по корпусу, что более привычно, я ударил по руке, по запястью.

Традиционно по запястьям не бьют, но не по причине благородства, а потому что бойцы прячут руку за щитом. А сейчас не было ни щита, ни разговоров о честной драке.

Мой меч с глухим звуком рассек его кость и когда он отступил, то его лицо исказила гримаса боли, а рука безвольно повисла на кусках кожи и мышц.

Карн открыл рот, вероятно, чтобы заорать, однако, не успел. Я сделал ещё один полушаг по дуге вправо и без затей ткнул его клинком в сердце.

Даже с пробитым сердцем он попробовал замахнуться по мне правой, но не смог.

Он упал как стоял, столбом, только пару раз дёрнувшись перед тем, как пасть на потоптанную траву.

Смерть предводителя стала последней каплей. Единый выдох ужаса пронёсся по рядам мятежников, а их боевой дух буквально на глазах исчезал. Они не стали просить о пощаде, потому что, вероятно, не собирались щадить ни нелюдей, ни меня, но и драться не стали.

Мои союзники вышли из оцепенения мгновенно, тут же перейдя в контратаку. Моментально те из бунтовщиков, кто не погиб в первые же секунды, принялись в панике разбегаться во все стороны, в лес.

Вообще-то леса тут дремучие и населены шустрыми прожорливыми волками, но это не моя проблема.

Битва закончилась ещё быстрее, чем началась.

К тому времени, как первые лучи рассвета пробились сквозь кроны деревьев, поляна была зачищена. Девяносто семь трупов мятежников лежали на земле. Остальные сбежали. Ноль пленных.

Мои потери были минимальны. Четыре орка, по одному эльфу и человеку, лёгкие ранения у гномов.

Гришейк положил тела орков отдельно и стоял над ними с некоторой мрачностью. Странно, ни тюрьма, ни невзгоды не сбили с него весёлый настрой, но гибель товарищей сделала его сердитым и как-то моментально, старше.

— Они сражались храбро, командир, — тихо сказал он.

— Они были солдатами, — твёрдо ответил я. — И мы похороним их с честью.

Мы потратили утро на то, чтобы привести в порядок себя, лагерь и выкопать большую братскую могилу.

Факт совместного захоронения как-то неожиданно сплотил моих сторонников.

Я произнёс короткую речь. Толкать речи на похоронах относилось к категории «не люблю я это дело». Однако это было необходимо.

Гномы использовали свежий, поваленный грозой ствол лиственницы, обрезали, очистили и изготовили нечто вроде надгробья, где перечислили имена павших и внизу приписка «Тут покоятся свободные Воины армии Штатгаль, достойно принявшие смерть в бою с оружием в руках».

Эльфы омыли павших, используя воду из ручья и что особенно трогательно, они омыли не только своего мёртвого эльфа, но и орков, и человека.

Их уложили, в руки вложили то, чем мы в предрассветный час сражались — палки, дубины.

Я бросил первую горсть земли:

— Покойтесь с миром, братья. Спасибо за то, что стали со мной в один строй. Я не имел чести знать вас при жизни, но свою смерть вы приняли рядом со мной. Вам отпущены все грехи, вы умерли достойно, спасибо вам за всё.

Сказав это, я отошёл. Каждый, кто хотел что-то сказать, подходил ближе к краю ямы, говорил и бросал горсть земли. Захоронение было общим, у них даже был аналогичный земному термин «братская могила».

Пока шёл ритуал, я обернулся, потому что мне показалось, что кто-то смотрит на меня. И действительно, из—за одного из дальних деревьев у ручья на меня смотрел какой-то здоровяк с коротко остриженной бородой. Увидев, что я смотрю на него, он не смутился и поманил меня рукой.

Меч при мне, ни на одного из бунтовщиков он не похож.

Отделившись от толпы своих сторонников, я дал команду через Рой Фаэну присматривать за мной. Больше никто о чужаке не знал.

Я перешагнул ручей и осмотрел незнакомца.

Кожаная броня, изрядно потрёпанная, но прочная, сам такой же, неопределённого возраста, крепкий, поджарый, с обветренным загорелым лицом. За спиной лук и стрелы, тоже на вид довольно-таки потёртые.