Архитектор душ (СИ) - Вольт Александр - Страница 6

— Так, а если серьезно, — он подозрительно посмотрел на меня, — зачем они здесь?

— Работают со мной. Расширение штата сотрудников, — ответил я первое что пришло в голову и сразу понял, что ляпнул что-то не то. Глаза у Ковалева буквально округлились.

— Ты меня разыгрываешь, — он переводил изумленный взгляд то на девушек, то на меня.

— Так, давай к делу, — решил я прекратить этот совершенно ненужный мне разговор, — Пристав сказал, дело срочное, и что скоро тут будут репортеры. Это значит, что у нас мало времени. Где тело?

Он недовольно посмотрел на меня, словно не привык к такой резкости с моей стороны. Я попытался быстро покопаться в чужой памяти, чтобы понять, как Громов обычно общался с полицией, но ничего не нашел. Словно мозг не хотел делиться со мной воспоминаниями, оставляя меня барахтаться вслепую.

Как работали эти «вспышки памяти», я так и не понял. Сначала казалось, что стоит мне о чем-то подумать — и пожалуйста, вот короткая лекция. Но на поверку оказалось, что мозг как мог выручить, так и внезапно подложить свинью в очень ответственный момент.

— Пройдемте, господин коронер, — сухо и уже без всякой фамильярности сказал Ковалев. Он недовольно цыкнул зубом и повел меня ближе к воде.

Мы прошли по скользким деревянным подмосткам дальше вдоль причала. У одной из толстых, обросших ракушками и тиной свай, удерживающих пирс, на легких волнах прибоя болталось тело лицом вниз.

Я остановился на краю, глядя на страшную находку. Мой мозг, мозг Алексея Воробьева, включился как по щелчку тумблера. Тело женщины. Молодой. Одежда — простое, но чистое и аккуратное темное платье.

То, что я мог видеть, говорило о недавней смерти. Никаких явных гнилостных изменений. Кожа на кистях рук, плавающих у поверхности, была бледной, почти фарфоровой, но не от долгого пребывания в воде, а от природы. Трупное окоченение, судя по неестественно выпрямленным рукам, было в полной стадии. Значит, смерть наступила часов десять-двенадцать назад. Не больше.

— Вытаскивайте, — скомандовал я, поворачиваясь к двум полицейским с баграми. — Осторожно. Переверните на спину прямо здесь, на досках.

Патрульные, кряхтя, подцепили тело и аккуратно вытянули его из воды на мокрые доски пирса. Тело легло на спину с глухим, влажным шлепком. Из открытого рта вылилась струйка воды.

Я присел на корточки рядом с ней. Тут в права вступала моя личная компетентность в вопросе анализа усопших, поэтому первичный мандраж отошел на второй план.

Я пошарил по карманам рабочего плаща, но перчаток не нашел. Пришлось сходить к подобию «газельки» и вооружиться ими, после чего я вернулся, приступив к более детальному осмотру.

Длинные, темные волосы прилипли к лицу, и я осторожно, кончиками пальцев, откинул мокрую прядь со лба, чтобы лучше рассмотреть черты. Лицо было юным, красивым, полным нездешней красотой. Идеально ровный нос, тонкие губы, высокие скулы. Но что-то было не так. Что-то неуловимо странное в пропорциях.

Я перевел взгляд выше, на уши, которые до этого были скрыты волосами. И замер.

Уши.

Они не были человеческими.

Они были длиннее и изящнее, чем у любой женщины, которую я когда-либо видел. К тому же заостренные на концах. Это не было уродством или врожденной деформацией. Это была другая, чуждая анатомия, идеальная в своей инаковости.

Ответ поверг меня в шок, но я старался держаться уверенно. Я точно не брежу? Это… это что, эльф? Прямо как в фэнтезийных книжках? Я точно не сплю или не брежу?

Я быстро огляделся. Урядник Ковалев и его подчиненные стояли чуть поодаль, переминаясь с ноги на ногу с любопытством глядя на меня, а не на жертву. У них эта «особенность» чужой анатомии не вызывала никакого интереса. А вот как раз моя реакция очень даже.

— Что-то не так, господин коронер? — подал голос Ковалев. В его голосе слышалось непонимание и удивление.

— Свидетели были? — перевел я тему. — Кто обнаружил тело?

— Торбин Камнерук, — сказал один из патрульных. — Хозяин портового постоялого двора «Морской Еж».

Торбин… Камнерук? Это что еще за странное имя такое с не менее чудаковатой фамилией. В любом случае, если он нашел тело, то было бы неплохо узнать в котором часу. И отвадить Ковалева, пока я тут разбираюсь.

— Позовите его, — сказал я, не поворачиваясь.

Ковалев недовольно вздохнул, отдал приказ патрульному, а сам закурил и отошел в сторону. Ну, хоть так. Не будет лезть с идиотскими вопросами.

Я перевел взгляд на своих «помощниц». Лидия с ужасом закрыла рот рукой, ее глаза были прикованы к лицу мертвой девушки. Через секунду она не сдержалась и, схватившись руками за один из столбов, наклонилась к воде. Желудок потребовал опустошения.

Со стороны полицейских раздались тихие смешки. Мерзость. Насмехаться над слабостью неподготовленных к подобному людей все равно что требовать от плотника починить компьютер — глупо и необразованно.

Мне вспомнились мои первые практические занятия в патологоанатомической и то, как мои одногруппницы и одногруппники выскакивали в ближайшую уборную, завидев вскрытое тело,. И то, как наш лектор любил травить всяческие анекдоты на эту тему.

Алиса же смотрела, широко распахнув глаза, то на меня, то на труп.

Я вернулся к осмотру.

— Что-то ваши новые помощники не слишком расторопны, господин коронер, — ехидно произнес докуривший Ковалев. — Как-никак должны вникать в азы.

Мне это порядком надоело. Надо было как-то его заставить замолчать и при этом не сильно выбиваться из образа. Я поднялся, хмуря брови, и подошел к уряднику. В этот момент мое лицо стало настолько непроницаемым и ледяным, что Ковалев понял все до того, как я открыл рот.

— Я занят работой, урядник. Меньше ненужных комментариев, будь добр. За Торбиным послали? — спросил я, подняв брови в дополнение к своему вопросу.

— Скоро прибудут, — Ковалев нервно сглотнул, а затем тихо добавил. — Виктор, ты сегодня не в духе что ли? Голова болит после попойки, или шутки перестал понимать?

Я ничего не ответил, лишь подошел к Алисе, которая продолжала стоять с распахнутым ртом.

Рука сама инстинктивно полезла в карман плаща, ожидая нащупать диктофон или смартфон. Не найдя их, я на мгновение растерялся, а затем рука сама вытащила то, что использовал Громов: стандартный полицейский планшет с зажимом и стопкой бумаги и шариковую ручку.

Я слегка озадаченно посмотрел на этот примитивный набор. С другой стороны… старомодно, но вполне практично. Либо здесь в глубинке с финансированием было настолько туго, что пользовались прошловековыми способами.

Я протянул инструменты Алисе.

— Будешь записывать.

Она неопределенно кивнула.

— С патологоанатомом уже договорились о вскрытии? — спросил я, примерно понимая круг своих обязанностей.

— Сударь, — откашлялся за моей спиной Ковалев, и в его голосе прозвучало удивление. — Подобные случаи всегда рассматриваются вашей службой и, соответственно, вашими помощниками в служебной прозекторской, — продолжил он понизив голос.

Я замер на мгновение, но тут же вспомнил недавние картины, которые видел. В том числе с супругом Лидии. Похоже, Громов проводил вскрытия и записывал «вердикты» так же часто, как менял перчатки. Прокол… Но теперь мне стало понятно, где… вернее «как» Громов мог хорошо зарабатывать взятками.

Он был коронером, ведущим отчетность, а его служба занималась аутопсией. Фактически он мог писать все что ему вздумается, закрывать дела так, как просит звонкая монета, и в ус не дуть.

От этой мысли стало физически тошно. Еще одна гигантская проблема, с которой мне еще предстояло разбираться. Так, что там еще в памяти моей…

— Если мне не изменяет память, по протоколу на дознании должен быть не только я один. Обязательно присутствие двух помощников и патологоанатома, — сообщил я ему то что вытащил из памяти Громова.

Хотя мне по большому счету он-то здесь и не нужен. Собственного опыта выше крыши.

— Ты что, не знаешь, что Евдокимович в очередном беспробудном запое? И то, что своих не вызвал, это даже странно. Не похоже на тебя. Хотя вон сразу две помощницы. Сам же сказал.