Архитектор душ (СИ) - Вольт Александр - Страница 3

— Раз: ты попыталась выстрелить, — я указал пальцем на Алису. — Два: ты, Лидия, попыталась ударить меня ножом. И три: ты, Алиса, снова попыталась схватиться за оружие. Все три попытки прямого вреда провалились. И каждый раз это причиняло вам боль. А то, что ты даже не смогла закончить мысль про Инквизицию, я изначально даже в расчет не брал.

— Бред! — воскликнула Лидия. — Я в любой момент могу расцарапать тебе лицо, если захочу!

Во мне не было стопроцентной уверенности. Это была лишь догадка, основанная на трех странных инцидентах. Что, если я ошибся? Что если это было три случайных спазма, а сейчас она вцепится мне в лицо и выцарапает глаза? Но я должен был убедиться в своей правоте раз и навсегда, чтобы понимать свое положение. И единственный способ это проверить — рискнуть.

— Попробуй, — сказал я, разводя руки в стороны.

Я смотрел ей прямо в глаза. Это был вызов не девушке, нет. Чисто по-человечески мне было ее отчасти жаль, а отчасти все равно. Она чужой человек, и ее проблемы меня касаются лишь косвенно, да и то потому, что я, черт возьми, оказался в другом теле.

Это было все, что ей нужно. Лицо Лидии исказилось во время замаха. Движение было быстрым, злым и унизительным. Она со всего размаху попыталась ударить меня коленом ниже пояса, туда, где мужчине больнее всего.

Я даже не дернулся, поставив все на свою догадку.

И не прогадал. Ее колено не долетело до цели каких-то нескольких сантиметров. Оно замерло в воздухе, а в следующее мгновение Лидия закричала. Это был не визг Алисы, а сдавленный, полный шока и острой боли вопль.

Она повалилась на пол, как подкошенная и схватилась почему-то не за колено, которым наносила удар, а за лодыжку. Она каталась по грязному полу, ее прическа окончательно растрепалась, а из глаз брызнули слезы от невыносимой физической боли.

Алиса смотрела на это с открытым ртом, ее собственная «обожженная» рука была забыта. Непонимание и страх окончательно завладели выражением ее лица.

— Что… что ты со мной сделал⁈ — выкрикнула Лидия сквозь рыдания.

— Ничего. Ты сама это сделала, — мой голос был ровным, почти бесстрастным, хотя отчасти мне было ее жаль. — Я лишь предложил тебе меня ударить и предположил, чем это закончится. Ты же сама сказала, что можешь сделать со мной что захочешь, — я развел руками, — видимо, не все.

— Ты подонок, Виктор Громов, — прошипела она сквозь слезы. — Это все ты и твоя черная магия, — и затем зашлась в рыданиях.

— Возможно, — согласился я, потому что и сам пришел к такому выводу. Либо какая-то магия, либо проклятие. Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. — Но это тоже нужно проверить. А пока что вставай.

Она посмотрела на мою ладонь с пренебрежением и хотела было ударить наотмашь, но вовремя остановилась. Не то ощутила подступающий приступ боли от этой мысли, не то что-то еще и не рискнула закончить действие.

При этом за руку тоже браться не стала. Сцепив зубы, она сама, опираясь о пыльный ящик, медленно поднялась на ноги.

Да, Лидия явно была гордой. Эта гордость была заметна даже сквозь размазанную по лицу тушь, покрасневшие белки глаз и общее эмоциональное измождение. И это вызывало уважение.

Алиса же, которая ранее осела на пол, сейчас сидела с абсолютно безэмоциональным лицом. Я видел такое не раз. Эмоциональное выгорание после сильной встряски. Словно перегорают предохранители, и человек неспособен проявлять ни капли чувств в ближайшее время. Может час. Может десять, а может и сутки.

— Давайте мы с вами все же, успокоимся, — сказал я и поднял с пола стилет Лидии, затем прошелся к ящику и подобрал револьвер Алисы. Оружие было тяжелым, явно настоящим. Я молча положил его на верхушке одного из пыльных ящиков подальше от их рук. Они не сопротивлялись, лишь следили за мной взглядами.

— Сейчас мы выйдем из этой комнаты, пройдем в дом, присядем и спокойно все обсудим, потому что другого варианта я просто не вижу.

— Нечего обсуждать, — еле сказала Лидия, подавляя накатившие на нее чувства. — Ты мерзкий и гадкий оккультист, который несет людям только боль и страдания.

— Я согласна с ней, — сказала тихо Алиса, тяжело выдохнув. Ее взгляд оставался отрешенным и почти что стеклянным.

— Ваше мнение меня мало интересует в данный момент, — сказал я спокойно, хотя внутри все сжималось от напряжения.

Все же в их словах явно была правда. Я попал в какое-то дерьмо по самые ноздри, и мне нужно было как можно скорее навести порядок, замести следы этого безумного ритуала и договориться с этими двумя взбалмошными особами. — Но, как вы видите, убить меня вы не можете. И, как мне кажется, рассказать об этом происшествии тоже у вас не выйдет. Самое логично, что я могу предложить — это открыть дверь, — я подошел к ней и толкнул от себя, — после этого выйти в зал, сесть там, все обсудить и договориться.

— Виктор, — сказала Лидия, — утирая слезы и еще сильнее размазывая тушь по лицу. — Ты слышишь себя? С кем договариваться? С тобой? Это равносильно тому, чтобы заключить сделку с дьяволом. Хотя… — она горько усмехнулась, — мне кажется, даже с ним выгоднее иметь дела.

Я тяжело вздохнул. Ну вот что им сказать? Если я сейчас заявлю, что больше нет никакого Виктора Громова, что я другой человек из другого мира, они просто решат, что я окончательно спятил. Или, что еще хуже, решат, что в меня вселился бес.

И я был на сто процентов уверен, что они начнут искать способ сдать меня той же Инквизиции, даже если им придется переступать через боль и ограничения проклятия. Нет, этот путь был закрыт.

— Ты хочешь продолжать валяться в этой подсобке на полу, реветь и мазаться в грязи? — мой голос стал жестче. — Пожалуйста. Только носить тебе еду и кормить я не собираюсь. Если хочешь мне что-то предъявить — встань и пойди за мной в зал. Там предъявишь все, что тебе хочется, и дальше мы подумаем, что из этого можно исправить.

Она ничего не ответила, лишь продолжала буравить меня взглядом.

— Тебя это тоже касается, Алиса, — обратился я к рыжей.

— Угу, — апатично отозвалась она, даже не подняв головы.

Терять время было нельзя. Я подошел к ней и, не церемонясь, взял за предплечье, рывком поставив на ноги. Она оказалась на удивление легкой и все такой же безвольной, как тряпичная кукла. Алиса пошатнулась, но устояла.

Я посмотрел на них обеих — одну сломленную горем, другую опустошенную яростью.

— Идемте, — скомандовал я. — И поживее.

За дверью обстановка менялась разительно. Мы оказались в настоящем особняке — большом, когда-то, без сомнения, великолепном. Но сейчас он казался запущенным и одиноким. Я ожидал увидеть снующих уборщиц, услышать звуки готовки с кухни, но… ничего. Только звук наших шагов и не более того.

Высокие потолки. Стены, обитые выцветшим шелком. Под ногами скрипел паркет. На окнах портьеры из тяжелого побитого молью бархата, в воздухе стоит запах старого дерева. Я шел туда, куда подсказывала мне память или чем бы ни были эти фантомные картинки.

Мы прошли по коридору, и наши шаги гулко отдавались в тишине. Я вел их в центральный холл — огромное, двухсветное пространство с массивной деревянной лестницей, ведущей наверх, в темноту второго этажа.

Здесь царил тот же беспорядок. В центре холла стоял гигантский камин из черного мрамора, но его явно давно не топили. Посреди комнаты громоздился длинный обеденный стол из темного дуба, способный вместить не меньше двадцати гостей, но сейчас на нем стояли лишь несколько пустых бутылок. Вокруг стола были расставлены стулья с высокими резными спинками.

— Садитесь, — сказал я, и мой голос прозвучал в гулкой тишине неестественно громко.

Я подошел к стулу во главе стола, оттянул его и развернул так, чтобы видеть обеих девушек, куда бы они ни сели. Затем я сел сам, чувствуя, как ноет все тело. Алиса все так же безвольно опустилась на ближайший стул, уставившись в одну точку. Лидия, помедлив, выбрала стул подальше от меня, села с прямой, как струна, спиной и отвернулась к окну, ее плечи все еще мелко подрагивали.