Архитектор душ (СИ) - Вольт Александр - Страница 11

Этот взгляд… я не очень понимал, но эта Лиза смотрела на меня не как на своего начальника. Как-то иначе, словно… нет, наверное показалось.

За ней последовали парни, понуро сняв свои синие халаты, бросили их на стул и молча, один за другим, поднялись по лестнице и вышли, плотно прикрыв за собой дверь.

В прозекторской снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь гудением люминесцентной лампы. Теперь я остался наедине с телом. И с двумя женщинами, которые жаждали моей смерти.

Идеально. Просто идеально. Но, по крайней мере, никто не вызывает у меня профессионального раздражения.

— Кто будет писать? — спросил я, поворачиваясь к девушкам. — Кто-то меня обвинил в нечистоплотности в делах? Я даю вам карт-бланш. Кто будет вести протокол вскрытия?

Они распахнули глаза и переглянулись.

— Лидия? — спросил я, протягивая ей планшет.

— Я буду следить, чтобы ты ничего не испортил, — сухо сказала она.

— Это вряд ли, — парировал я. — После этого мясника мне и так придется исправлять самое начало. Но позволь поинтересоваться: ты сведуща в анатомии, физиологии и патологической анатомии? — мягко уточнил я.

На ее бледных щеках впервые за все это время проступил легкий румянец. Задел, судя по всему.

— Алиса, будь так любезна, в таком случае, — я протянул планшет ей. Она молча взяла его.

Я подошел к столу, выбрал самый острый на вид скальпель, несколько зажимов и реберные ножницы. Ополоснул их в ведре с сомнительной жидкостью, скорее для проформы, чем для дела.

— Приступим, — сказал я, решительно сдергивая ткань с тела и отбрасывая ее в сторону. А так как носильщики не удосужились снять с нее одежду, мне пришлось сделать это самому. С другой стороны, оно и к лучшему. Невесть что у них в головах.

Обнажив несчастную Улину, я не смог не заметить идеальных форм ее тела. Довольно высокая, обладавшая фигурой модели, но при этом, как это говорилось, «не вешалка для тряпок».

Я принялся работать быстро и методично, на чистых рефлексах уже своего опыта. Мои руки двигались, выполняя привычную, отточенную годами процедуру. Y-образный разрез от плеч к мечевидному отростку и вниз, до лобка. Отсепаровка кожно-мышечного лоскута. Вскрытие грудной клетки. Все как учили. Девушки молчали. Лидия отвернулась, но я слышал, как она сдерживает рвотные позывы. Алиса, бледная как полотно, сцепив зубы, смотрела на мои руки, а не на тело, и изредка записывала то, что я диктовал вслух.

— Легкие, — Я извлек их и положил на весы, стоявшие рядом. — Вес соответствует норме. На разрезе ткань серо-розовая, воздушная. Признаков отека или наличия воды в альвеолах нет. Сердце без видимых патологий…

Я говорил и работал, и с каждым движением убеждался в своей правоте. Это не утопление. Это было убийство путем удушения, очень грубо замаскированное под несчастный случай. Классика. Дело было почти ясным. Оставалось лишь проверить органы брюшной полости и мозг, чтобы исключить другие возможные причины — отравление, кровоизлияние.

Но что-то в грудной клетке, уже пустой, привлекло мое внимание. Некая асимметрия, которую я списал бы на особенности эльфийской анатомии, с которой никогда ранее не сталкивался. Но профессиональное любопытство взяло верх. Я взял пинцет и осторожно раздвинул края ребер в районе солнечного сплетения там, где диафрагма крепится к позвоночнику.

И замер.

Там, в глубине грудной полости, под позвоночным столбом, где у человека находится лишь аорта и скопление нервных узлов, было нечто иное. Нечто живое.

Оно было похоже на туго скрученный клубок из тончайших перламутровых нитей, переливающихся в свете лампы всеми цветами радуги, и едва заметно пульсировало в такт с давно остановившимся сердцем. Объект был размером не больше грецкого ореха, и от него исходило едва уловимое призрачное сияние, которое расходилось тонкими отростками, подобно нервам, по всему телу.

Оно было чужеродным, невозможным, но в то же время казалось абсолютно естественной, неотъемлемой частью этого организма. Словно у эльфов было два сердца, одно из которых не из плоти и крови.

Я медленно опустил пинцет. Все мои знания, весь мой опыт, вся моя пятнадцатилетняя практика судмедэксперта рассыпались в прах перед этим зрелищем. Это не вписывалось ни в одну медицинскую книгу, ни в одну анатомическую схему.

— Это еще что такое?.. — вырвалось у меня потрясенным шепотом.

Я склонился над телом, застыв как изваяние, и просто всматривался в это непонятное нечто. Дыхание перехватило. Мой мозг, привыкший к логике, к строгой материальной анатомии, отказывался принимать то, что видели мои глаза.

Это было невозможно. Абсолютно, категорически невозможно. Все мои знания кричали, что этого не может существовать. Но оно было здесь, в нескольких сантиметрах от моего лица, слабо пульсирующее, переливающееся нездешним светом.

Чувство было сродни тому, что испытал бы астроном, всю жизнь изучавший звезды через телескоп, если бы одна из них вдруг подмигнула ему и помахала рукой. Это был не просто шок. Я и вправду был близок к тому, чтобы помешаться рассудком, потому что этот объект просто физически не должен был существовать. По крайней мере в моей прошлой жизни.

Но он действовал вопреки привычной мне картине мира. Он существовал.

— Что ты застыл, Громов? — голос Лидии вырвал меня из оцепенения. Она подошла ближе и, очевидно, переборов себя, тоже заглянула во вскрытую грудную клетку.

Ее реакция была мгновенной. Она замерла, и я услышал ее тихий, прерывистый вздох. Лидия раскрыла рот, но не издала ни звука, ее глаза расширились от потрясения.

— Не может быть… — прошептала она.

— Да что там такое⁈ — не выдержала Алиса. Она подошла с другой стороны и тоже заглянула. — Ой!

Девушка отшатнулась, но не отвернулась. Ее любопытство пересилило страх. Она застыла на месте, впившись взглядом в светящийся клубок.

Меня удивило, что в этот раз никто их них не побежал тут же в сторону уборной. Быстро адаптировались, ничего не скажешь.

— Это… это невероятно, — выдохнула она.

— Вы знаете, что это? — спросил я, не отрывая взгляда от этого чуда.

— Психея, — почти беззвучно произнесла Лидия. — Душа.

— Душа? — я вскинул брови и наконец перевел на них взгляд. — В каком смысле «душа»?

Для меня, как для врача и материалиста это слово всегда было лишь философской концепцией. Нечто нематериальное, невидимое, что нельзя взвесить, измерить или положить на предметное стекло.

Да, у меня были коллеги, которые верили в высшие силы, в бога и прочее, но лично я верил лишь в то, что, грубо говоря, мог потрогать руками.

— В том самом, о котором говорят… — она на мгновение запнулась. — … в Святой Инквизиции. То «высшее», что хранится в телах живых существ, и то, что покидает их после смерти. Тело — лишь бренная оболочка, из которой после смерти психея уходит в Мировую Энерги. А в Инквизицию берут с ранних лет только тех, кто способен ее видеть. И если ребенок не показал такой способности, то впоследствии этот дар никогда и ни у кого не проявлялся без темного магического вмешательства. Я думала, что психея это… — она замялась, словно эта мысль была крамольной, — что это преувеличение, но…

— Но выходит, что она существует, — я лишь закончил мысль, потому что верить в это было странно. Потому что, если это правда «психея», то вот она лежит перед моими глазами. Странный светящийся пучок. Но где стопроцентная гарантия того, что это то, о чем мы говорим?

Первичный шок немного отошел на второй план из-за горы возникших вопросов, и поэтому я решил его озвучить.

— Но почему ты так уверена, что это она?

Алиса выдохнула, немного придя в себя.

— Потому что барышня Морозова, скорее всего училась в какой-нибудь дорогой частной гимназии. А там в учебниках по «Энергии Мира» очень точно нарисована эта самая психея. Один в один как мы ее видим сейчас. Я уверена

— В частной гимназии уделяют внимания другим куда более важным наукам, с которыми мы будем иметь дело каждый день, — заметила Лидия менторским тоном. — Гимназия — не какая-нибудь обыкновенная школа. Здесь в первую очередь обучают будущих специалистов, — и в этот раз в ее голосе раздались надменные нотки.