Архитектор Душ II (СИ) - Вольт Александр - Страница 3

— Шалава, — только и сказала Лидия, перехватывая у разносчика бокал игристого и осушая его одним глотком.

— Лидия, кажется, мне лучше уйти, — робко сказала Алиса.

Лидия хмыкнула, передавая еще один бокал Алисе.

— Куда, дорогая? — спросила она самым миролюбивым тоном, словно пыталась объяснить очевидную вещь ребенку.

— Не знаю. Может, хоть в уборную и там переждать.

— А вдруг нашему полоумному взбредет уйти еще в один конец зала. И что тогда? Бежать за ним, спотыкаясь об платье, а потом распластаться посреди толпы и выглядеть полной дурой? Ну уж нет. Пошли лучше со мной, покажу тебе, что тут еще есть, и познакомлю с привычными для аристократов вещами. Думаю, тебе понравится.

Они прошлись в допустимой им зоне, и Лидия привела Алису в зимний сад, примыкавший к главному холлу. Одной из стен здесь был огромный, от пола до потолка, аквариум. В его голубоватой воде, среди кораллов и подводных замков, скользили десятки разноцветных рыб.

— Вот, смотри, — сказала Лидия. — Муравьевы всегда славились своей любовью к экзотике.

Алиса прижалась носом к стеклу.

— О, это же рыба-клоун. А та, полосатая — крылатка. Она ядовитая. А вон там, у камней, мурена.

Лидия удивленно посмотрела на нее.

— Откуда ты их знаешь?

— Я с детства болела морем и океаном, — Алиса не отрывала взгляда от аквариума. — Хотела, когда вырасту, уйти в кругосветное на корабле. Много чего читала, смотрела. Даже научилась ориентироваться по звездам, пускай это вообще прошлый век, — она вздохнула. — Но, не задалось.

Помолчав, Лидия повела ее дальше, в коридор, стены которого были увешаны картинами. Она остановилась у странного полотна, где плавились часы, а по пустыне шагали слоны на тонких, как у пауков, ногах.

— А это — Сальватор Вдали. Сюрреализм. Попытка изобразить сон наяву.

Они прошли еще немного и остановились у знакомого всем с детства пейзажа.

— А эту, наверное, знаешь, — сказала Лидия. — «Три медведя».

Алиса кивнула.

— Только на самом деле она называется «Утро в сосновом лесу». А медведей, говорят, вообще другой художник дорисовал, не сам Шишкин. Так, к слову.

Они дальше гуляли по залу, и Алиса чувствовала себя так, будто на ней нет платья. Каждый косой взгляд, каждый приглушенный смешок за спиной заставлял ее съеживаться. Она не привыкла к такому вниманию, к этой тихой травле, которая была главным развлечением аристократов.

Лидия же, наоборот, держалась так, словно была королевой на собственном балу. Она шла с гордо поднятой головой, демонстрируя полное пренебрежение к шепчущимся за спиной гостям. Заметив, как ссутулилась Алиса, она тихо сказала:

— Не давай им себя задеть. Завидев слабость — заклюют, как куры. У тебя же бойкий характер, девочка. Думаешь, раз они аристократы, то им все можно? Как бы не так. Такие же люди из плоти и крови, как и ты. И, из того, что я успела понять за наше с тобой небольшое пребывание вместе, Алиса, ты можешь, знаешь и умеешь куда больше, чем многие из этих напыщенных болванов. Держи спину ровно, подбородок прямо, выпяти грудь. Ты красавица, и должна всем показать, что они тебе в подметки не годятся.

— Ага, вот они! Две потаскухи, которых притащил Громов.

Голос, громкий, пьяный и полный презрения, разрезал шум зала. Лидия замерла, вскинув брови. Алиса, воодушевленная речью подруги, тут же вспыхнула. Она резко обернулась на голос.

— Как ты меня назвал⁈

* * *

Когда он сделал пару шагов из тени дверного проема, я смог его разглядеть и вспомнить: Дмитрий Орлов, старший отпрыск старинного, но обедневшего рода.

Два года назад. Шумный прием. Его юная сестра Екатерина, влюбленно смотрящая на Громова. Слишком много вина, пустая гостевая спальня и ее слезы на следующее утро, когда Громов, уже потеряв всякий интерес, холодно бросил ей, что это была всего лишь одна встреча, да и та, была ошибкой. С тех пор пьяный Дмитрий искал повод для мести.

— Как это, отказываешься⁈ — взъерепенился он. — Ты не имеешь права!

— В смысле? — спокойно удивился я. — Вполне себе имею. Как и твою сестру в свое время.

Я тут же щелкнул зубами, пожалев о сказанном. Я не хотел этого говорить. Фраза вырвалась сама собой. Наследие старого Громова, его злой и ядовитый язык.

— Че ты там вякнул? — процедил он, набычившись.

Вмешался Корней.

— Так, господа, спокойнее. Давайте не будем устраивать сцен в такой торжественный вечер. Давайте я попробую решить ваш спор: Дмитрий, у вас есть претензии к Виктору?

— Да! Он… ик… должен ответить за свои действия!

— Господь милосердный, — сказал я, — да ты пьян вдрызг. Давай ты проспишься, и мы обсудим это в следующий раз, на твою трезвую голову?

— Ты всегда так отмахиваешься! А потом тебя ищи-свищи! Я все ждал, пока ты появишься! Думал, что совести не хватит сюда припереться, но не-е-ет, — он покачал пальцем, держась за дверной проем. — Явился не запылился.

— Хорошо, — сказал Корней. — У вас есть претензии, Дмитрий. И вы хотите провести дуэль с Виктором Громовым. Виктор, как сторона, которой бросили вызов, ты имеешь право либо выбрать оружие, либо отказаться.

— Я отказываюсь, — повторил я свои слова. — Как минимум потому что он пьян и не понимает, что несет.

Корней развел руками.

— Причина отказа аргументирована, Дмитрий. Мои соболезнования.

— Да? Это мы еще посмотрим! — рявкнул тот, развернулся и, пошатываясь, пошел прочь, в сторону главного зала.

Я смотрел ему вслед.

— Болван, — сказал я, сунув руки в карманы. — Прошу прощения за эту сцену, — извинился я перед всеми за столом.

Мне показалось, что люди напротив заинтересовались происходящим еще больше и прямо ждали, что я соглашусь. Прямо как римляне в Колизее. Хлеба и зрелищ!

В глазах Ангелины так вообще промелькнуло какое-то разочарование, словно я повел себя не так, как ей хотелось бы.

— Да как обычно, — сказал Корней. — Тому случаю сколько — года два? А он так о нем переживает, честное слово, — хохотнул инквизитор, но затем стал серьезнее. — Осуждаю, конечно же. Грешное дело. Перекурим?

— Не курю, но компанию составлю, — пожал я плечами.

— Как это — не курю? — удивился Корней. — Ты ж вообще заядлый паровоз. Табак покупал высшего сорта.

— Бросил курить, потому что устал, — сказал я словами своего деда из прошлой жизни.

— Что — «устал»? — Не унимался Корней.

— Трубку набивать, — я хлопнул его по плечу. — Пошли уже.

Мы двинулись по коридору, чтобы выйти на задний двор, откуда тянуло табаком. Но не успели мы дойти до выхода, как из главного зала донесся знакомый пьяный голос.

— Ага, вот они! Две потаскухи, которых притащил Громов!

Я тяжело вздохнул. В зале, привлекая к себе всеобщее внимание, стоял Дмитрий, указывая пальцем на Алису и Лидию.

— Как ты меня назвал⁈ — вспыхнула Алиса.

— Пу-пу-пу-у-у… — протянул Корней рядом со мной. — Вот неугомонный, а. Но нашел, засранец, повод. Что будешь делать?

Понятно. Этот пьяный горе-братик искал всеми возможными путями способ, чтобы выставить меня в дурном свете. А моя репутация, вернее старого Громова, и без того была, мягко говоря, не самой чистой.

Да, ко мне все еще относились, как к аристократу, но я видел косые взгляды. Видел, как люди иногда шептались, когда я проходил мимо. Обо мне ли? Черт его знает. Но, думаю, каждый в такой ситуации решит, что это о нем.

В этот раз Орлову удалось меня подловить. Он оскорбил моих спутниц прилюдно. Пускай он выставил себя полным идиотом, но если такой наглый поступок останется мною незамеченным, именно я буду выглядеть мягко говоря неприглядно. А я этого допустить никак не мог, если собирался вернуть себе репутацию и честь.

И этот случай был делом чести.

Я вздохнул.

— Начищу ему рожу, — сказал я спокойно. — Но не здесь и не сейчас.

Я спокойно прошел мимо них, подошел к Лидии, которая стояла бледная от ярости, и, взяв ее руку, аккуратно снял с ее кисти длинную белую перчатку. Затем я подошел к Дмитрию и со всего размаха ударил его этой перчаткой по раскрасневшейся морде. Хлопок прозвучал оглушительно в наступившей тишине. Но не так оглушительно, как мог бы звучать мой кулак, если бы врезался ему в челюсть со всего размаху.