Погоня за генералом - Тамоников Александр Александрович - Страница 6

Сказал и вдруг резко замолчал, вспомнив, что и Володя к нему в бригаду тоже из оккупированных, а потом и освобожденных территорий попал. И пережить ему пришлось ничуть не меньше, а может, даже и больше, чем тем ребятам.

– Послушай, – положил полковник свою большую ладонь на угловатое плечо подростка, который стоял, опустив голову и глядя себе под ноги. – Ну что я Миколе скажу, когда он обратно в бригаду вернется? Как объясню, что отпустил тебя в партизанский отряд? Можно сказать, отправил в неизвестность. Он ведь к тебе как к сыну относится, ты это сам знаешь. Как мне ему в глаза смотреть, если ты уйдешь?

– А что, дядька Микола обратно вернется? – с удивлением посмотрел Володя на полковника. – Я думал, что его на все время отправили в отряд…

– Нет, конечно, – усмехнулся Соколовский. – Он выполнил задание и скоро вернется обратно. Вот ему на замену дали человека, – Соколовский оглянулся в сторону неторопливо удалявшегося обоза. – Ефрейтор Сапрыкин его сменит. Видел ведь его?

– Видел, – кивнул парнишка. – Длинный и носатый такой, с раскосыми, как у татарина, глазами. Этот?

– Он самый, – ответил Соколовский. – Так что же – ты остаешься или все равно хочешь уйти?

Володя помолчал. Видно было, что в душе его борются два желания. Одно – остаться и дождаться Миколу Яценюка, к которому он был очень привязан, а второе – стать настоящим бойцом и по-настоящему начать сражаться с фашистами.

– Отпустите меня, товарищ гвардии полковник, – наконец сказал Володя. Второе желание явно пересилило первое. – Я с дядькой Миколой встречусь и сам с ним поговорю. Объясню ему все. Ну, не могу я сидеть сложа руки. Не отпустите – сам убегу…

– Ага, убежит он, – усмехнулся Соколовский. – Плохо у тебя с воинской дисциплиной, боец Теткин. За «убегу» знаешь что полагается? – чуть насмешливо посмотрел на мальчика полковник, но потом взгляд его смягчился, и он произнес: – Почему ты раньше не подошел ко мне и не сказал о своем желании? Теперь уже поздно. Никто тебя ждать, пока ты соберешься, не будет. Так что придется тебе остаться…

– Не надо меня ждать! – воскликнул паренек, перебивая полковника. – Я уже собранный. Вот! – Он поднял стоявший возле его ног сидор. – Мне повар Гуляев и тушенки с собой дал, и хлеба, и нож у меня есть… – Он помолчал и с сожалением добавил: – Вот только автомат мне пришлось вернуть Диденко. У меня своего оружия нет.

– Ты глянь, какой шустрый! – покачал головой Соколовский и посмотрел на молчавшего во время этого разговора Шубина. – А ты что думаешь, капитан?

Глеб нетерпеливо топтался, глядя в ту сторону, в которую ушел его отряд, и сказал:

– Надо идти.

– Идите оба, – махнул рукой в сторону леса Соколовский и, развернувшись, зашагал, не оглядываясь, к штабной землянке.

– Бегом марш, боец Теткин! Не отставать! Отставание будет считаться дезертирством! – приказал Глеб и быстрым шагом направился догонять скрывшийся в лесной чаще отряд.

К реке отряд шел по уже знакомой дороге. Снова пришлось идти вверх по течению, чтобы добраться до брода. Из леса на открытое место не выходили, чтобы не быть замеченными немцами. Немцы и без того в последнее время нервничали в ожидании наступления наших войск и поэтому обстреливали берег не просто с упорной периодичностью, а практически не переставая. Создавалось впечатление, что все обстрелы, будь то пулеметный, минометный или артиллерийский, велись по определенному графику. Замолкала артиллерия, вместо нее начинал бить пулемет, заканчивались в пулеметах ленты – в игру вступали минометы. Кроме того, всегда оставалась опасность нарваться близ берега на мины, которые немцы также периодически устанавливали со своей стороны на берегу вдоль всей линии фронта. Они устанавливали, а наша артиллерия их с такой же периодичностью уничтожала. Артиллеристы действовали по наводке разведчиков, которые постоянно дежурили на этом плацдарме и фиксировали координаты установленных немцами мин. Сначала разведчики и бойцы стрелковой дивизии и бригады Соколовского сами пробовали отгонять огнем из снайперских винтовок и автоматов немецких саперов от берега. Но фашисты выявляли такие засады и били по ним прицельно или из пулеметов, или из гранатометов. Пришлось сменить тактику и уничтожать мины, передавая координаты места их установки. Так получалось даже эффективнее. Но немцы не оставили идею минирования берега, и игра в кошки-мышки продолжалась…

Шубин оставил Володю Теткина в распоряжении Ивана Клименко, а сам пошел вперед. Обогнав обоз и идущих рядом с телегами бойцов партизанского отряда, он догнал своих разведчиков. Энтин и Жуляба хорошо знали дорогу до переправы еще по прошлой операции и шли на пару сотен шагов впереди всего отряда. За ними шагали Михаил Одинцов и Игорь Зеленчук. Следом, тихо переговариваясь, шли Егор Малкин и радист ефрейтор Сапрыкин. Похоже, что эти два уже немолодых бойца сразу же нашли общий язык и общие темы для разговоров. При приближении Шубина оба замолчали и вопросительно посмотрели на командира. Но тот ничего не сказал и прошел мимо. Пока они были на своей территории, тихие, не по делу разговоры никому не могли ни помешать, ни навредить.

– Я так понял, что переправляться будем через брод? – спросил у Глеба Зеленчук.

– Все верно, – ответил Шубин. – Об этой переправе мы только вчера и узнали – партизаны нам на нее указали. До этого мы с ребятами переправлялись вплавь – вон там, неподалеку, – указал он рукой в сторону берега. – Мы сейчас как раз мимо того места проходим. А до брода нам еще километра три с половиной топать. Хоть и далековато, зато спокойнее. Немцы не в курсе, что там есть мелкое место, и предполагают, что опасности им ждать не от кого. Там и переправимся.

Глеб немного помолчал, давая возможность бойцам задать еще вопросы, если таковые у Зеленчука или Одинцова возникнут. Но оба молчали, и он продолжил:

– Правда, переправляться придется долго. Груженые телеги там не пройдут. Для них глубоко, да и наносы на изгибе реки песчаные, колеса вязнуть будут. Придется брички разгружать и все, что в них есть, на себе перетаскивать.

– А моста нигде поблизости нет? – спросил Шубина ефрейтор Сапрыкин.

– Был бы мост – не было бы проблем, – ответил вместо Шубина лейтенант Зеленчук и насмешливо поинтересовался: – Что, не хочется на себе ящики с боезапасом таскать?

– Я работы не боюсь, – с обидой в голосе ответил Сапрыкин. – Я до войны кем только не работал – и в шахте коногоном, и грузчиком, и пожары тушил…

– Извини, не хотел обидеть, – добродушно отозвался Зеленчук.

– И сколько времени это займет? – поинтересовался Одинцов, имея в виду переноску груза через реку.

– Желательно за час управиться, – ответил Шубин. – Но это – крайний срок. Чем быстрее и тише мы переберемся на ту сторону, тем лучше и безопаснее для нас. Не стоит привлекать суетой у берега внимание немцев. Они хотя и не знают, что неподалеку от их позиций есть брод, но берег периодически обходят, контролируют. Поэтому надо будет сначала разведать ту сторону берега, осмотреть там все как следует, а потом уже добро партизанам на переправу давать.

– Широкая в месте перехода река? – поинтересовался Зеленчук.

– Мерить не мерил, но, насколько я помню, не так чтобы очень широкая, – чуть помешкав с ответом, ответил Шубин. – А что?

– Есть у меня одна идея, – произнес лейтенант. – Но пока я ее озвучивать не буду. Придем на место, осмотрюсь, потом скажу. Или не скажу, если, по моему мнению, эта идея не сработает. Не люблю прыгать через голову.

– Ну, добро. Пусть будет так, как говоришь, – кивнул Шубин.

Честно признаться, Глебу понравился этот молодой и сметливый лейтенант. Чувствовал Шубин в нем что-то близкое себе. Не просто симпатию, а что-то более существенное. Зеленчук напоминал Глебу его самого, каким он был еще в самом начале своей службы в разведроте – таким же собранным и энергичным одновременно.

Где-то в той стороне, откуда пришел отряд, время от времени вспыхивали и, падая, шипели звездочки запущенных немцами ракетниц. Они освещали берег и гасли, словно растворялись в темных водах реки. Следом за ними вступал в недолгий разговор с тишиной пулемет. Замолчит пулемет – прочертит со свистом небо стрела летящего на нашу сторону снаряда, запущенного немцами из пехотного скорострельного миномета, и все начинается заново: ракетница, стрекот пулемета, минометные снаряды… как по очерченному кем-то невидимому кругу.