Барин-Шабарин 8 - Старый Денис - Страница 8

***

Первые лучи солнца осветили страшную картину. Весь центр Варшавы был в баррикадах. Над ратушей развевалось бело-красное знамя. Где-то у реки еще шла перестрелка, но русские гарнизоны были окружены в трех котлах.

В Бельведере Рамзай стоял у разбитого окна, глядя, как к дворцу подтягиваются повстанцы. Они несли огромное знамя с орлом, короной и надписью: «ЗА НАШУ И ВАШУ СВОБОДУ».

– Ваше превосходительство, – адъютант протянул ему пистолет, – приказ?

Генерал посмотрел на оружие, потом на карту. В Модлине стояли верные войска. В Бресте – еще больше. Но между ними и Варшавой – сотни верст и тысячи повстанцев.

– Готовьте белый флаг, – неожиданно сказал он. – И найдите мне того… как его… Вержбицкого.

Адъютант остолбенел. Впервые за ночь в кабинете стало слышно, как тикают карманные часы генерала, те самые, что ему вручил лично император…

Январский ветер выл над Варшавой, разнося запах гари и пороха. Город, еще вчера казавшийся мирным, превратился в ловушку. Русские гарнизоны, застигнутые врасплох, оказались рассечены, но настоящий ужас начался за пределами столицы.

Зима, отступившая было перед затянувшейся оттепелью, снова захватила город. Холодным мартовским вечером я торопливо шел по коридорам Зимнего дворца, пытаясь согреть озябшие руки.

Снаружи свистела метель. Сквозняки пробивались даже сквозь прочно запертые оконные рамы, воя в опустелых покоях. Дворец выглядел еще мрачнее чем в день похорон, стекла его окон покрывала изморозь, отражавшая тревожно колеблющиеся язычки свечей.

Сразу же, после погребения своего отца, Александр II отправил всю семью в Москву. От греха подальше. Туда же по большей части укатил и двор. Так что в Зимнем император оставался один, не считая слуг и охраны.

Перед дверью императорского кабинета застыли гвардейцы, казавшиеся обледеневшими истуканами. Несколько мгновений спустя дверь открылась, и войдя, я увидел императора, сидящего в кресле у окна. Его профиль выделялся на фоне окна. И казалось, что волосы самодержца тронуты серебряной пылью седины.

– Государь! – сказал я, поклонившись.

Император спокойно посмотрел на него, и выражение его лица было сосредоточенным и немного печальным.

– Что скажете, Алексей Петрович? – спросил Александр II, аккуратно касаясь пальцами хрустального бокала с вином. Голос его прозвучал ровно, но в глазах читалась глубокая озабоченность.

– К сожалению, ситуация остается сложной, ваше величество, – ответил я, сохраняя спокойствие. – Бомбардировка наших укреплений продолжается едва ли не ежедневно, неприятель стремится продавить нашу оборону.

Император тяжело вздохнул, коснувшись тыльной стороною ладони лба.

– Они хотят сломить наш дух, заставить отказаться от сопротивления, – тихо сказал он. – Но мы не можем уступить. Народ должен видеть, что власть действует решительно и смело.

К нашему разговору присоединился граф Шувалов, вошедший в комнату чуть позже. Шефу Третьего жандармского отделения тоже досталось. Лицо его выглядело усталым, щеки впалыми, темные круги вокруг глаз свидетельствовали о бессоннице последних дней.

– Город постепенно погружается в хаос, ваше величество, – сообщил он, снимая перчатки и отдавая вместе с шинелью и фуражкой лакею. – Население волнуется, провиант заканчиваются – обозы застряли в пути. Боюсь, что и солдаты теряют веру в победу.

– Тогда мы обязаны восстановить порядок любыми средствами, – твердым голосом заявил Александр II. – Зимний должен находиться в центре событий, и я лично буду руководить обороной отсюда.

Разговор в освещенном тусклым светом керосинок и проникающим сквозь высокие дворцовые окна лунным сиянием царском кабинете продолжался допоздна. И даже здесь ощущалось, что несмотря на холод, атмосфера в городе накаляется. Напряжение росло с каждым новым сообщением о действиях противника.

Наконец, поздней ночью император обратился к собравшимся советникам:

– Граф Шувалов, вы будете отвечать за поддержание внутреннего порядка и обеспечение продовольствием. Алексей Петрович, ваша задача организовать оборону Петропавловской крепости, на случай прорыва вражеских сил, и поддержать на суше действия флота. Вместе мы сможем преодолеть трудности и спасти империю.

Я коротко поклонился, чувствуя всю тяжесть ответственности, возлегшей на его плечи.

***

Откровенно говоря, даже я не подозревал, насколько тяжелой окажется осада Санкт-Петербурга. И мое знание истории, к сожалению, ничем не могло помочь в сложившейся ситуации.

Ход событий изменился настолько, что ничего общего с тем, что было написано в учебниках, они уже не имели. Кажется, это называется точкой бифуркации, когда исторический процесс разделяется на две линии, все дальше и дальше расходящихся во времени.

Из Константинополя приходили вроде ободряющие известия. Наши войска после длительной бомбардировки и нескольких штурмов овладели им, но все более явственное беспокойство выражала союзная Османской империи Персия и угроза нависла над нашими восточными границами.

Прусские войска осадили Дрезден. И вроде можно было бы радоваться тому, что австриякам теперь точно стало не до нас. Если бы – не восстание в Царстве Польском. Гордые и чванливые шляхтичи учинили настоящую резню не только русскому гарнизону, но и мирному русскому и вообще – православному населению.

Казалось бы, надо мчаться на выручку, иначе Польша отпадет от империи, но англичанам удалось парализовать столицу. Они заблокировали Невскую губу. Брандерами уничтожили некоторые минные заграждения.

К счастью, прорваться к городу не смогли. Кронштадт по-прежнему надежно охранял город, но англичане и подоспевшие к ним французы поливали артиллерийским огнем городские окрестности и высаживали десанты, которые грабили и убивали в округе.

Капризная питерская погода сыграла врагу на руку. Ветер дул с Финского залива, не давая образоваться паковому льду. Хуже того водяной вал, поднимая на гребне шугу – месиво из воды и мелких льдинок – захлестывал городские улицы, грозя наводнением еще не бывалой в истории Санкт-Петербурга мощи.

Следующие, после совета у императора, дни оказались тяжелыми и полными испытаний для всех горожан. Вражеская бомбардировка если и достигала цели, то в основном психологически.

Дым пожаров закрыл небо над столицей, хотя до нее самой снаряды не долетали. Корабли врага не могли подойти к берегам достаточно близко, чтобы обстреливать укрепления, а тем более – окрестные городки и села.

Стало ясно, что дело не в обстрелах. В городе действовала вражеская агентура, устраивающая поджоги. Жандармы сбились с ног, но, похоже, деятельность поджигателей была неплохо скоординирована. Кто-то активно гадил внутри города.

Ситуация усугублялась наводнением. Не спокойно было и в Зимнем. Советники предлагали разные варианты решения проблемы. Находились и те, что настаивали на переговорах с англичанами и французами.

На вторую неделю осады император вновь пригласил к себе нас с графом Шуваловым. День начинался пасмурно, солнце почти не показывалось из-за плотных облаков.

– Посмотрите, господа, – заговорил Александр II, указывая рукой на карту, разложенную на столе. – Вот линия наших укреплений. Здесь расположены основные батареи, вот здесь находятся наиболее уязвимые участки обороны.

Я внимательно изучал схему, нахмурившись и поглаживая бороду, которую просто не успевал сбривать.

– Вероятно, наше положение осложняется недостатком боеприпасов и нехваткой опытных командиров, – заметил я, изучив цифры потерь, отмеченные красным карандашом.

– Да, верно, – согласился император. – Однако есть возможность пополнить запасы снарядов и укрепить рубежи благодаря помощи дружественных государств. Давайте обсудим подробнее.

Шувалов, прислушивающийся к нашему разговора, видать, ощутил необходимость высказаться.

– Ваше императорское величество, – осторожно начал он, – возможно, нам следовало бы обратиться за поддержкой к Австрии или Пруссии? Обе эти страны проявляют сейчас интерес к союзничеству с нами и могли бы оказать нам помощь в организации обороны.