Красная земля (СИ) - Волков Тим - Страница 35

Подбежав, доктор склонился над упавшим, пощупал пульс…

— Ну, как он? — негромко спросил Пронин.

— Да уже никак… — Иван Палыч поднялся на ноги. — Была бы шляпа — снял бы. А так… Скрипач не нужен! Вернее — художник. Художник и друг художников. Эх, Лев Фролыч… что ж ты так?

Председатель подозвал Романа:

— Парни, надо проследить, куда свернет броневик!

— Свернул к станции, — высунулась из-за ветлы Анюта. — А там можно и в город, и в Ключ, и в соседнюю губернию! Все пути.

— Эх-х…

Верный своим новым принципам, Артем — Иван Палыч — первым делом на станцию и отправился — на телеграф. Там, на повертке, располагался красногвардейский патруль, не так давно присланный из города для соблюдения карантинных мер. Никакого броневика красногвардейцы не видели. Значит, раньше свернул… Лови теперь! Права Анюта — все пути.

Послав тревожную телеграмму, доктор почти сразу же получил ответ. Видать, в городе была объявлена тревога.

Тряхнув длинной челкой, телеграфист передал доктору длинную ленту:

— Вам, Иван Палыч!

— Спасибо, Виктор Андреевич…

«Зарное тчк доктору тчк уезде тревога зпт ночью угнан из ремонта депо броневик красный сормовец тчк предлалагется срочно провести ревизию украденного тчк ждем список тчк петраков»

Значит, угнали броневичок-то, ага… Жаль художника. Хотя он весь и сам был в банде новоявленного зареченского «Бонно».

Ревизию провели сразу после обеда на пару с Прониным. Сторож, Елизар Мефодьич, слава Богу, не пострадал — пришел в себя, помогал, суетился…

— А картины-то не все украли, да-а! Они ведь еще и в классах висят… Те, что в коридоре, взяли, а что в классах — нет. Видать, не успели… Ну, там немного. Две так и вообще — одинаковы. Поля с маками. Она у нас в коридоре висела, другая — в классе, вот!

— Да помню…

Ну да, таких было две. Почти одинаковые — и там, и там — поле с маками. Конечно, не Клод Моне, а так, по мотивам…

Что такое?

Показалось, будто край картины испачкан мелом… Верно, ученики баловались. Хотя…

Иван Палыч снял картину со стены. Ну да, просто краска в углу отслоилась. А за ней –коричневато-серая грунтовка… Стоп! Да нет! Другая картина!

— Мефодьич! Кисточки не найдется? И еще какой-нибудь, что ли, скипидар…

Да и не нужно было счищать весь верхний слой. Артему и так все стало ясно. Серовато-коричневые цвета, четкие угловатые линии. Пикассо! Начало кубизма. Оля, бывшая супруга, увлекалась художниками, альбомы покупала…

— Вот же мазня! — удивленно протянул Пронин. — Сверху-то повеселее было.

— Мазня, но дорогая! Очень… — Иван Палыч задумчиво покачал головой. — И со временем только дороже будет! Неплохое вложение капитала, ага… Что там у нас в галерее-то знаменитой украли? Как раз Пикассо — «Мужчина с кларнетом»…

— Да где ж тут кларнет? — ахал Степан. — Где мужчина?

Доктор же беседовал, вроде бы, сам с собой, припоминал:

— И еще Вламинка, кажется… Ну, Вламинка они, скорее всего, забрали… хотя, надо проверить… А за Пикассо обязательно придут!

— Что, Иван Палыч?

— Говорю, гости к нам снова явятся! Вот, на Пикассо их ловить и будем. Срочно телеграфировать Петракову!

А ведь неплохо придумано! Стырить картины известных художников, закрасить их мазней, выставить в простой сельской школе, чтобы они отлежались и выждали момента, когда шумиха поутихнет. А потом забрать их. И ведь если даже найдут заказчика что ему предъявят? Где, господа милиционеры, картины? Нет картин — нет и дела.

Выставка самая первая была в июне. Сейчас — ноябрь. Четыре месяца вполне хороший срок, чтобы сыщики потеряли след. Впрочем, украли бы их из школы и раньше, но карантин и сибирская язва наложили определенные ограничения. Да и сейчас преступники действовали больше импульсивно — украсть броневик! Это конечно мощно!

Иван Павлович запер дверь в пустом классе, отодвинул парты, расстелил на полу несколько старых газет и с величайшей осторожностью принялся за работу. Воздух быстро наполнился едким запахом скипидара и старой краски.

Он работал медленно, почти с благоговением. Слой за слоем, он снимал грубые мазки безвестного деревенского художника, открывая то, что было скрыто по ними.

Первой из картин «проснулась» та, что висела в классе. Из-под идиллического пейзажа с маковым полем проступили угловатые, нервные формы, сложные оттенки серого, коричневого и синего. Узнаваемый, еще ранний, но уже уверенный почерк Пабло Пикассо. Артем замер, глядя на нее. В его мире это полотно стоило бы целое состояние.

Вторая картина, из коридора, оказалась работой Мориса де Вламинка. Яростные, почти дикие мазки, буйство красок — ярко-алой, изумрудной, ультрамариновой. Пейзаж, написанный с мощью и страстью, которые заставляли картину буквально вибрировать. Артем вспомнил альбомы Ольги — Вламинк, один из основателей фовизма. Его работы тоже были золотым дном.

Кто знает, может быть эти две стоять столько же, как все те, что украли? Бандиты явно спешили. К тому же им видимо было сложно понять где какая — все произведения искусства были замазаны.

«Представляю, как сейчас злиться Рябинин!» — подумал Иван Павлович.

Вот ведь любитель антиквариата нашелся! То золотые монеты, то теперь вот картины. Размах с каждым разом у афериста растет.

Но ничего. Сколько бы веревочка не вилась…

Иван Павлович встретил Петракова на крыльце больницы. Начальник милиции, с лицом, осунувшимся от бессонных ночей и постоянного напряжения, тяжело спрыгнул с подножки повозки.

— Прочитал твое послание, Иван Павлович — и про картины, и про воровство, и про броневик. М-да, жарко у тебя в селе, Иван Павлович! Не заскучаешь! Ну, что, показывай свое сокровище, — без предисловий проговорил он, следуя за Иваном в кабинет. — И объясни, как эта мазня поможет поймать Рябинина. Я его по всему уезду ищу, как иголку в стогу сена, а он, оказывается, за картинами охотится.

«Не только за картинами, — хмуро подумал доктор. — Но и за всем, что имеет цену».

В кабинете, при свете керосиновой лампы, Иван Павлович развернул одну из спасенных картин — ту самую, в стиле раннего экспрессионизма. Петраков посмотрел на мрачное полотно скептически.

— И что в этом ценного? На базаре за пятак купишь.

— В этом, Василий Андреевич, — терпеливо объяснил доктор, — целое состояние. Для таких, как Рябинин, это как красная тряпка для быка. Он не успокоится, пока не заберет их. Мы это используем.

— Ладно, допустим. Но как его выманить? Объявить, что картины у нас? Так он и явится сюда, всю милицию на уши поставит. На броневике то своем.

— Нет. Он хитер. Он будет искать лазейку, слабое место. И мы ему его предоставим. — Иван Павлович прошелся по кабинету.

— Интересно послушать.

— Рябинин читает газеты. Это еще с первой встречи я обратил внимание. Так он собирает информацию, держит руку на пульсе. Так вот с помощью газет мы его и поймаем. Василий Андреевич, у тебя есть люди знакомые в газете? Журналисты?

— Есть. Знакомый, Алексей Полозов, работает в «Зареченском вестнике».

— Вот и хорошо. Мы попросим его написать небольшую заметку.

Петраков насторожился:

— Какую еще заметку? Что банда украла картины?

— Именно так. Но с одним нюансом. — Глаза доктора хитро сузились. — В заметке нужно сказать, что две картины удалось спасти от похищения. Что они временно, до составления описи и оценки специалистами из губернии, находятся на сохранении в здании уездной милиции в Зареченске. И что в следующую среду их планируют перевезти в центральное хранилище.

Он сделал паузу, давая Петракову вникнуть.

— Рябинин это прочтет. Он поймет, что это его последний шанс. Что пока картины в Зареченске, в здании, которое он, возможно, даже знает, у него есть возможность их украсть. А как только они уйдут в хранилище — всё, пропало. Оттуда их уже не вытащишь — даже на броневике. Он будет торопиться. И совершит ошибку.