Красная земля (СИ) - Волков Тим - Страница 2

— Гробовской? Давайте!

Письмо было с фронта, на казенном сером конверте зеленоватый штамп — «Из действующей армии». От Алексея Николаевича, так… Первое письмо! Интересно, что пишет? Ну, Аглая расскажет, поделится… То-то радость!

— Отцу Николаю тоже, пожалуйста, передайте! — попросил почтовый служитель. — А то пока от нас довезут…

На углу Липовой и Первой Дворянской образовалась самая настоящая пробка! Экипажи, пара легковых автомобилей, грузовик, крестьянские подводы — все двигались едва-едва, а иногда и вообще останавливались.

— Что там такое-то? — заглушив мотор, поинтересовался доктор у стоявшего рядом извозчика. — Неужто, сбили кого?

— Не, господин, не сбили-с, — тряхнув бородой, отозвался возница. — Патруль! Эвон, солдатики-то! Проверяют… ищут кого…

Все же очередь, или, как тогда говорили — «хвост», понемногу продвигалась, и вот Иван Палыч уже смог разглядеть импровизированный шлагбаум, рогатки и патрульных. Двое рядовых, видать, из недавно призванных и еще не успевших попасть на фронт, усатый унтер с солдатским «Георгием» на груди и высокий офицер с бледным, каким-то неживым, лицом и чистыми погонами капитана.

Перед ними как раз остановилась пролетка с понятым верхом, запряженная парой гнедых…

— Господа, прошу выйти, — вежливо приказал капитан. — Ваш документы…

— Ой, господин хороший! Да какой у крестьянина документ?

Голос показался знакомым. Доктор присмотрелся…

Парень лет двадцати, с длинным носом, светлыми волосами, прилизанными под картуз, и рыжеватой бородкою. Одет в серую косоворотку и овчинную безрукавку — кожух.

Черт возьми!

Аристарх Субботин! Чего это он в извозчики записался?

— Имя, фамилия?

— Легонтовы мы… Кузьма. Из Ключа мы, господи ахвицер…

Кузьма?

Да что тут такое происходит-то? Хотя…

Капитан вытащил что-то из полевой сумки, как видно сверялся с фотографией…

— Ладно, деревня! Пока свободен… Теперь — вы…

Выбравшийся из коляски господин выглядел довольно презентабельно — штучные брюки, летний чесучевый пиджак, модная английская кепочка… Только вот все, как будто бы с чужого плеча! Несколько изможденнее лицо, впалые щеки, усы, небольшая бородка… Иван Палыча вздрогнул: этого господина он уже где-то видел! Правда, довольно давно. Видел! Еще и Субботин в облике извозчика… Что-то здесь не чисто!

— Я корреспондент газеты «Ère libérale» («Либеральная эра»), — незнакомец приподнял шляпу. — Je suis journaliste! De la rédaction russe… (Я корреспондент! Из русской редакции…)

— Говорите, пожалуйста, по-русски, — прервал капитан. — И предъявите хоть какой-нибудь документ. Мандат, реакционное удостоверение… что угодно.

Субботин, между тем, уже забрался на козлы. Солдаты откинули импровизированный шлагбаум, пропуская осмотренную подводу.

— Документ, говорите? Пожалуйста.

Резко оттолкнув капитана, корреспондент прыгнул в пролетку, и Аристотель тут же рванул вожжи:

— Н-но!

Лошади взяли с места в карьер, и коляска быстро скрылась из виду. Раздались выстрелы.

— В погоню! — размахивая револьвером, капитан подозвал извозчика. — За ними! Живо! Ерофеев, за мной!

Унтер запрыгнул в коляску вслед за капитаном.

— Проезжай, проезжай… — принялись распоряжаться солдатики.

«Товарищ Артем!» — наконец вспомнил доктор. Тот, с кем встретился в санитарном поезде. Вот кто это был! Не французский журналист. Большевик… Как же его настоящее имя? Бог весть… Да и нужно ли его знать? Просто — товарищ Артем. Значит, вот кто сбежал из пересыльной тюрьмы. Вот кого ловили…

В больничке было много радости! Получив письмо, заведующая больницей Аглая, с уже заметным животиком, сначала прочла послание сама, а уж затем кое-что зачитала…

— … во второй роте восьмой армии Юго-Западного фронта. Командую разведывательным взводом, в подчинении у меня целых восемь молодцов, парни бравые. Пока все хорошо, хоть и наступление в районе Станислава, увы, вышло неудачным. Наш армейский командир, Лавр Георгиевич Корнилов, получил генерала от инфантерии и нынче назначен командовать фронтом… о чем вы, верно, уже знаете из газет. Ходят слухи, что Лавр Георгиевич вот-вот будет назначен Главнокомандующим… Чему лично я буду очень рад, ибо генерал всячески укрепляет армейскую дисциплину, кое-где — весьма расшатанную. Г-на Лаврентьева встретил как-то в штабе, он нынче уже капитан… О Прохоре Денькове не знаю. С поклоном ко всем, ваш А Нэ Гробовский…

Дочитав, Аглая всхлипнула и убежала.

Доктор же вышел на крыльцо. Сел на ступенечку, да так и сидел — думал.

Значит, Алексей Николаевич спокойно себе воюет… получил взвод разведки, ага! На хорошем счету.

Только что вот дальше-то? А дальше, если вспомнить школу — перерастание империалистической войны в гражданскую! И Гробовский — явно на «белой» стороне. Тем более, у Корнилова… Там еще, вроде бы, будет какой-то мятеж…

А здесь, в Зарном что будет? Даже сейчас много чего изменилось, по сравнению с той же весной. Начать с того, что все, так сказать, деревенские олигархи сменились практически полностью!

После гибели Игната Устиныча Феклистова под завалом (ах, какая глупая смерть!), гостиница «Гранд-Отель» (бывший трактир) перешла в собственность его вдовы, Аграфене Матвеевны, двоюродной Андрюшкиной тетке, женщине, как поговаривали, хитрой, умной и злой. Вступив во владение недвижимостью, она тут же выгнала весь старый персонал, который еще оставался, и набрала новых. По словам того же Андрея — из шпанистой городской бедноты, во всем ей обязанной. Управляющим был взят хитроглазый мужик лет сорока, каким-то образом увильнувший от армии — грыжа там у него или еще что. Звали его Федосеем. Кроме него вдовица взяла еще двух половых — парней лет по шестнадцати, Федула и Еремея, и ночного сторожа, настоящего абрека откуда-то с гор, именем Муртаза. Бородатый, страхолюдной наружности, в черной черкеске с газырями, сторож отпугивал всех.

Что же касаемо старого кладбища, где столь трагично погиб Феклистов, то местность неподалеку оккупировала какая-то непонятная артель! Говорят, собрались добывать где-то там какую-то красную глину да делать из нее кирпичи — товар, несомненно, нужный. Понаставили везде заборов, рогаток, завели собак. Просто так не сунешься! Ну да и кому оно нужно-то, старое кладбище? И пускай сидят там себе своим углом, никому ведь не мешают! Именно так и рассуждали жители Зарного. Тем более — кирпичи… Авось, да местным — своим! — цену не заломят?

Насчет кирпичей у главного артельщика Михаила (бородатого, но в городском костюме) справлялись сразу двое: отец Николай (для реставрации церкви) и госпожа Феклистова — для расширения дела. Артельщик их внутрь, за загородки, не пустил, но выслушал внимательно, и обещался подумать.

Такие вот были дела…

Сидя на крыльце, Иван Палыч любовался закатом и дожидался помощницу Аглаи Глафиру, девушку красивую и серьезную — ее очередь нынче была дежурить. Сам доктор намеревался пойти в «Гранд-Отель», к Анне Львовне, которая вот-вот должна была приехать либо поездом, либо — на служебном авто. Что там у них сейчас? «Руссо-Балт»? «Лорен-Дитрих»? «Изотта-Фраскини»? Да что бы ни было…

В вечернем бледно-голубом небе играло последними лучами золотистое солнце. Пахло смолою и клевером. Невдалеке куковала кукушка. Вот запела иволга, а где-то за лесом послышался отдаленный гудок паровоза.

Верно, поездом нынче приедет Анна Львовна… Хорошо бы встретить…

Со стороны станции показалась пролетка, запряженная парой гнедых. Лошади несли довольно быстро, видать, возница сильно спешил. Пропылив по проселку, экипаж вдруг замедлил ход и резко свернул к больнице.

Интере-есно!

Кто это в гости к нам?

Поднявшись, доктор подошел к воротам…

— Иван Палыч! Помогите… — спрыгнул с козел… Аристотель Субботин! — Там… мой товарищ… Он сильно ранен… боюсь, кровью истечет…