Шейх. Добыча Жестокого - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 10

– Шахина, не вмешивайся. – резко сказала Самира.

– Девочка только приехала. – спокойно ответила Шахина. – Дайте ей хотя бы позавтракать спокойно.

Она взяла меня под руку и отвела к свободному столику в углу.

– Не обращай внимания. – тихо сказала она, усаживая меня на диван. – Самира и Амира всегда так встречают новеньких. Это их способ показать, кто здесь хозяйка.

– А кто?

– Формально – Самира. У нее статус первой жены. Фактически… – Шахина пожала плечами. – Фактически хозяин здесь только один. И это не мы.

Она налила мне чай из изящного фарфорового чайника.

– Пей. Это мой собственный сбор – успокаивает нервы.

Чай оказался ароматным, с нотками мяты и меда. Я действительно почувствовала, как напряжение отпускает.

– Спасибо. – Я посмотрела на Шахину внимательнее. – Элен говорила, что вы из Ирана?

– Да. Уже восемь лет здесь. – В ее глазах мелькнула мрачная тень. – Привезли совсем девочкой. Четырнадцать лет было.

– Боже мой.

– Ничего, привыкла. Здесь неплохо, если знать свое место и не высовываться.

Четырнадцать лет. Цифра отдалась мучительной болью в висках, а потом прокатилась волной тошноты до самых кончиков пальцев. Я представила себя в четырнадцать – еще ребенка, который верил в справедливость мира. Какую чудовищную боль нужно пережить, чтобы в двадцать два говорить "привыкла" таким спокойным голосом? Человеческая психика – удивительная вещь. Она может переварить любой ужас, превратив его в обыденность.

– А вы знаете свое место?

– Стараюсь. – Шахина улыбнулась грустно. – Я лечу женщин травами, принимаю роды, ухаживаю за больными. Это дает мне некоторую защиту.

К нашему столику подошла совсем юная девушка. Хрупкая, как фарфоровая кукла, с огромными испуганными глазами.

– Это Нурия. – представила ее Шахина. – Наша младшенькая.

– Можно я присяду? – робко спросила Нурия.

– Конечно.

Девочка села рядом, постоянно оглядываясь на Самиру и Амиру.

– Как дела, малышка? – мягко спросила Шахина.

– Нормально. – тихо ответила Нурия, но по ее виду было ясно – дела далеко не нормально.

– Нурия здесь уже месяц. – пояснила Шахина. – Пока господин ее не вызывал.

– И хорошо. – выпалила девочка, потом испуганно прикрыла рот рукой.

– Не бойся. – успокоила ее Шахина. – Здесь можно говорить честно.

– Вы не хотите… быть с ним? – осторожно спросила я у Нурии.

Девочка покачала головой.

– Я боюсь. Очень боюсь. Дома мне рассказывали страшные истории про то, что мужчины делают с женщинами. А здесь… здесь еще страшнее.

– Нурия из очень религиозной семьи. – тихо объяснила Шахина. – Ее продали за долги. Для нее все это особенно тяжело.

Внезапно все разговоры в трапезной смолкли. В дверях появился Закария.

– Дамы. – произнес он своим мягким голосом. – Господин приказал начать подготовку Златы. Первый урок – через час в танцевальном зале.

Мое сердце провалилось в бездну. Началось.

– Что за уроки? – спросила Нурия.

– Не твоего ума дело. – отрезала Амира, подходя к нашему столику. – Златочка будет учиться искусству соблазнения. Очень полезные навыки.

– Амира. – предостерегающе произнесла Шахина.

– Что "Амира"? Пусть знает, что ее ждет. – Зеленые глаза сверкали злобой. – Будет учиться танцевать танец семи вуалей. Изучать кама-сутру. Осваивать техники, которые сводят мужчин с ума.

Нурия побледнела до синевы.

– И все для того. – продолжила Амира, наслаждаясь произведенным эффектом. – Чтобы через неделю достойно встретить своего господина в его покоях. В его постели.

– Замолчи. – тихо, но властно сказала я.

– Что? – Амира не поверила своим ушам.

– Я сказала – замолчи. Ты пугаешь ребенка.

– Пугаю? – Амира расхохоталась истерически. – Дорогая, это не я пугаю. Это жизнь пугает. Наша проклятая жизнь.

Она наклонилась ко мне, и я почувствовала запах ее дыхания – мята, смешанная с горечью.

– Хочешь знать правду? Вот правда: через неделю господин разденет тебя и сделает все, что захочет. И ты будешь лежать под ним и молить богов, чтобы ему понравилось. Потому что если не понравится…

Каждое ее слово било по нервам, заставляя корчиться внутри от ужаса и унижения. Тело подчинилось древнему инстинкту – мышцы сжались, готовясь к бегству, сердце забилось о самые ребра, словно пробивая в них дыру и желая упорхнуть отсюда, а кости ныли от напряжения, словно их выкручивали изнутри раскаленными клещами. Но бежать было некуда. В клетке бегство – это иллюзия движения.

– Амира. – резко окрикнула ее Самира. – Хватит.

– Почему хватит? Пусть знает, во что ввязалась.

– Она и так знает. – Самира подошла к нашему столику. – Не так ли, Злата?

Я встретила ее взгляд прямо.

– Да. Я знаю.

– Хорошо. Тогда вопрос: ты готова принять это?

Все смотрели на меня в ожидании ответа. Шахина – с сочувствием, Нурия – с ужасом, Амира – с злорадством, Самира – с холодным расчетом.

– Не знаю. – честно ответила я. – Но я попробую выжить.

– Выжить? – переспросила Самира. – Здесь мало выжить, дорогая. Здесь нужно научиться жить. А это совсем другое.

Жить и выживать. Какая тонкая грань между этими словами, и какая огромная пропасть между их значениями. Выживание – это про завтра. Жизнь – это про сегодня. Выживание – это функция. Жизнь – это искусство. И я вдруг поняла: все эти женщины вокруг меня давно перестали жить. Они выживают. Красиво, изящно, в шелках и драгоценностях, но выживают.

Она развернулась и направилась к выходу, но у дверей остановилась.

– Кстати, Злата. Сегодня вечером мы все ужинаем вместе. Познакомишься с остальными обитательницами. Будет… интересно.

Когда она ушла, Амира фыркнула.

– Ужин – это отдельное шоу. Самира любит устраивать представления для новеньких.

– Какие представления? – спросила я.

– Увидишь. – загадочно ответила Амира и тоже ушла.

Мы остались втроем – я, Шахина и Нурия.

– Не бойся. – сказала Шахина. – Самира любит драматизировать, но она не злая. Просто защищает свое положение.

– А Амира?

– Амира… – Шахина помедлила. – Амира действительно опасна. Она теряет власть и не знает, как с этим справиться. Будь с ней осторожна.

– Шахина. – тихо позвала Нурия. – А что будет со мной? Когда господин меня вызовет?

Шахина погладила девочку по голове.

– Не думай об этом сейчас. Может, он забудет о тебе. Иногда так бывает.

– А если не забудет?

– Тогда я дам тебе травы, которые помогут расслабиться. И буду рядом до и после.

Нурия кивнула, но слезы уже текли по ее щекам.

Я смотрела на эту испуганную девочку и чувствовала, как внутри поднимается дикая ярость. Ярость на систему, которая превращает детей в игрушки для взрослых мужчин. На мир, где женщины – товар. На себя за то, что ничего не могу изменить.

Что самое страшное в несправедливости? Не то, что она существует. А то, что мы к ней привыкаем. Превращаем в норму. Находим оправдания. И в какой-то момент начинаем воспроизводить ее сами, потому что это единственный способ не сойти с ума. Нурия боится стать жертвой, Амира боится потерять власть, Самира боится потерять статус. А я? Я боюсь стать такой же, как они.

– Златочка, пора. – раздался голос Закарии.

Час пролетел незаметно. Время моего первого урока.

– Удачи. – шепнула Шахина.

– Спасибо.

Я встала и направилась к Закарии. Впереди меня ждал новый этап подготовки к встрече с шейхом. Этап, который должен был научить меня быть тем, чем я никогда не хотела становиться.

Но у меня не было выбора.

В этой игре правила устанавливал только один человек. И это был не я.

– Идем. – сказал Закария. – Мастер танцев не любит опозданий.

Мы вышли из трапезной, и я в последний раз обернулась. Нурия сидела, обхватив колени руками, и плакала. Шахина гладила ее по спине и что-то тихо говорила.

Две женщины в золотой клетке, утешающие друг друга. Картина, достойная кисти великого художника. "Скорбь в райских садах". Сколько таких картин висит в музеях мира? Сколько веков мужчины любуются красотой женского страдания, называя это искусством?