Выброшенная жена дракона. Вернулась почти добровольно (СИ) - Драго Таня - Страница 1

— Сколько за клеймо? — мой голос звенит, как натянутая струна. — И эти оковы с шипами, тоже беру.

Торговец железом смотрит так, будто я на его глазах превратилась в демона. Его взгляд скользит от моего лица к мужчине, которого я держу за волосы, заставляя стоять на коленях.

А я не могу удержаться, чуть приподнимаю застонавшего Дьярвета и кидаю ближе к колоде, на которой обычно у Рокла тут клеймят. Пленник пытается избежать удара о деревяшку, но ничего не выходит. .Он шипит, как змея.

Но это не имеет значения.

— Ринтана Кераль, вы уверены? — продавец оков нервно облизывает губы. — Я вас пять лет знаю, вы даже мышеловки не покупали, чтобы...

— Сколько? — обрываю его, чувствуя, как внутри разгорается пожар.

Дьярвет дёргается, пытаясь освободиться. Его лицо — маска презрения, несмотря на разбитую губу и кровоподтёк под глазом. Даже сейчас, на коленях, в пыли рыночной площади, он умудряется выглядеть так, словно это я должна перед ним склониться.

— Ты спятила, девочка? — шипит он. — Когда я освобожусь...

Я бью его по рёбрам, вкладывая в удар всю силу. Не магию — просто ярость. Он сгибается, но не кричит. Конечно. Великий халидэл Дьярвет никогда не покажет слабость. Только тут не твой халид, мой дорогой, тебя сюда притащили связанным, я заплатила за тебе, ублюдка, золотом, и сейчас ты мне за все ответишь.

Еще и потому, что на тебе антимагические браслеты. Что, не действует твоя хваленая боевая магия? Не работает? А мне нравятся эти тонкие железяки, едва видно переливающиеся синим. Кто-то очень хорошо постарался тебя лишить сил.

Спасибо доброму человеку.

Вокруг нас собралась толпа. Шушукались, показывали пальцами. Добрая госпожа Кераль, которая растила цветы одним прикосновением и никогда не повышала голос на слуг, выбирает орудия пытки.

— Два серебряных за клеймо, ринтана, — торговец наконец называет цену, голос его дрожит. — И золотой за оковы. Они... они из Шакира, с внутренними шипами, как вы и хотели.

Я бросаю на прилавок три золотых. Достаю из сумки тавро – его можно на стандартную ручку нацепить. Ни разу не доставала. А тут пригодилось.

— Сдачи не надо. Разогрей. И – я сама.

- Какая же ты мстительная сука, Кераль.

Эти слова для меня звучат музыкой. О, еще какая.

Торговец медлит, и я вижу в его глазах страх. Не за себя — за меня. Он знает меня как добрую чудачку, которая поднимает урожаи, делает чайники-самогрейки и выращивает розы размером с кулак.

Но он не знает главного – в доброй соседке и спасающей рабов магичке убили пять лет назад влюбленную доверчивую девочку. В тот день, когда Дьярвет выбросил меня из моего дома, как надоевшую игрушку.

— Немедленно, — мой голос звучит как треск льда.

Дьярвет смотрит на меня снизу вверх, и в его зеленых глазах я вижу не страх, а что-то похожее на любопытство. Будто я — редкий экземпляр в его коллекции диковинок.

— Неужели маленькая Кераль научилась кусаться? — он усмехается, и на его губах выступает свежая кровь. — Ты всегда была такой... послушной.

Я подхожу к нему, снова хватая за волосы, заставляя запрокинуть голову. Посмотреть мне в глаза.

— А ты всегда был слишком самоуверен, — шепчу я ему на ухо. — Это тебя и погубит.

Торговец возвращается с раскалённым клеймом. Даже жаль сейчас, что это не какая-то уродливая метка, а красивый растительный узор, веточка с тонкими листиками – сама рисовала. Я делаю знак своим охранникам - держать пленника крепче, подношу раскаленное железо к нему.

О, теперь не поверить в мою месть безумно сложно.

— Подождите, госпожа, подождите! — кричит купец, который продал мне Дьярвета. Он бежит через площадь, размахивая руками. — Он же связан! Верёвки не входили в цену!

Я оборачиваюсь, и что-то в моём взгляде заставляет его остановиться на полпути.

— Сколько за верёвки?

Он переминается с ноги на ногу.

— Д-два медяка, ринтана.

Я бросаю ему серебряную монету.

— Оставь себе. И забудь, что видел нас.

Я с холодным удовлетворением прижимаю тавро к предплечью. На видном месте. Дьярвет не кричит, надо отдать ему должное, стискивает зубы от боли. По спине проходится волна дрожи, но и только. Мне должно быть его жаль. Должно. Но внутри — только холодное удовлетворение.

— Ты пожалеешь об этом, Кераль, — говорит Дьярвет, и его голос звучит почти ласково. — Когда я выясню, кто за этим стоит, ты будешь первой в списке мертвецов.

Я наклоняюсь к нему, так близко, что чувствую запах его кожи — пот, кровь и что-то ещё, знакомое, от чего сжимается сердце.

— Ты уже убил меня однажды, — шепчу я. — Второй раз не страшно.

А я смотрю и не узнаю себя. Кто эта женщина с каменным лицом? Что стало с девочкой, которая плакала над сломанным крылом воробья? Её уничтожил человек, у которого на предплечье теперь горит несмываемая метка: преступник, убийца, раб. И почему-то от этой мысли мне не становится легче.

— Тарн, Вейл, — киваю я своим телохранителям, которые молча наблюдали за происходящим с каменными лицами. — Закуйте его. И следите, чтобы не сбежал.

Они переглядываются, но выполняют приказ. Тарн, здоровенный северянин с рыжей бородой, берёт оковы с шипами, а Вейл, бывший солдат с шрамом через всё лицо, хватает Дьярвета за плечи.

— Осторожнее с ним, госпожа, — тихо говорит Тарн, защёлкивая кандалы на запястьях Дьярвета. — Он не похож на обычного раба.

— О, он не обычный, — я улыбаюсь, и от моей улыбки Тарн отводит взгляд. — Он особенный. Очень особенный.

Дьярвет не говорит. Вот только выглядит это так, словно он не снизошел. Ну ничего, это только начало, дорогой. Но чуть морщится, шипы, вероятно, впиваются в кожу. О, ваша нежная аристократическая кожица. Приятно посмотреть, как капает с запястий кровь.

Мы идём по улицам маленького городка, который стал моим домом пять лет назад. Пять лет я строила здесь новую жизнь. Сажала сады, заводила знакомства, создавала репутацию странной, но безобидной чудачки из далёкого Атала. Покупала рабов — часто не для работы, а чтобы спасти их от жестоких хозяев. В моём доме никто не носил цепей, у всех были свои комнаты, свои деньги, своя жизнь.

И вот теперь я тащу человека на цепи по пыльной дороге, и это доставляет мне невероятное удовольствие.

— Кераль, — Дьярвет спотыкается, цепь дёргается в моей руке. — Кераль, ты не такая. Я знаю тебя.

О, последняя попытка воззвать к чувствам.

Даже похоже на что-то человеческое.

Только вот нет у Дьярвета Авельтана ничего человеческого. Он высокомерный ящер. И только.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Его лицо — маска боли и недоумения. Будто он действительно не понимает, за что с ним так обращаются.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — отвечаю я. — Ту девочку, которую ты знал, ты уничтожил. Выбросил из дома, как ненужную вещь. Без денег, без вещей, без права вернуться.

— Я дал тебе свободу! — он почти кричит.