(Не)образцовый айдол Восточной Старшей (СИ) - Блум М. - Страница 1

Счастье как воздушный шарик. Вроде гибкое, но хрупкое. Радует тебя, пока оно рядом, и может очень сильно расстроить, если вдруг вырвется из рук.

В детстве я обожал свои дни рождения. Реально обожал! Это был один из немногих дней в году, который моя вечно занятая маман, отодвигая все дела и бизнес, полностью посвящала мне. Это было нашей традицией. Можно сказать, я весь год ждал дня рождения, потому что именно в этот день маман была целиком моя. На один день мы как будто бы становились семьей моей мечты.

Гуляли по городу, катались на аттракционах, дурачились, ели сладости. И вот однажды в конце нашей прогулки — уже на самом выходе из парка, когда мой день подходил к концу — она купила мне воздушный шарик. Прикольный, ярко-желтый шарик с синим мультяшным динозавром. Отличный друг для такого прикольного парня, как я! Он бы мог стать моей любимой игрушкой, мог бы поднимать к потолку моих солдатиков, мог бы взлетать к окну моей подружки-соседки, пугать ее и звать гулять… Да с ним вообще можно было делать все, что угодно!

— Держи аккуратнее, чтобы не улетел, — говорила мне фоном маман.

Но я, взбудораженный тем, что еще с ним можно делать, разумеется, ее не слушал, а бегал по дорожкам и дергал за ниточку, показывая своему новому любимцу, как здорово нам будет вместе, и… Упустил момент, когда он вдруг вырвался у меня из рук и понесся к облакам.

Пальцы сжали воздух, но нитку уже было не поймать. Оставалось лишь молча смотреть, как шарик улетает в небо, стремительно превращаясь из того, что должно радовать, в то, что сильно огорчает. И маман тоже смотрела.

— А я тебе говорила, — произнесла она за моей спиной.

Устав на это смотреть, я повернулся к ней и попросил купить мне еще один точно такой же.

— Нет, — покачала она головой, — так оно не работает. Учись ценить то, что имеешь. Видишь, как легко это можно потерять…

И в тот миг, глядя на шарик, который исчезал вместе с моими мечтами, унося с собой все то, что могло бы быть, но не было и уже не будет, я понял, что в следующий раз свое счастье уже не отпущу…

Такой же яркий, мультяшный, прикольный шарик я увидел лет десять спустя в парке развлечений, где мы гуляли с моей девушкой, и в этот раз у меня уже были деньги, чтобы купить самому. Сколько угодно таких шариков! И я выбрал один — самый яркий и самый красивый — и подарил ей, привязал под ее звонкий смех к ее тонкому пальчику, чтобы он больше никуда не улетел. Чтобы она не испытала то, что я тогда испытал.

И да, в тот день шарик никуда не улетел, остался с нами. А вот девушки у меня теперь больше нет… И именно сегодня, в день Хэллоуина, я собираюсь разобраться со всей нечистью, которая в этом виновата! Благо, все они в моей адресной книге. Целый список плохих девочек!

Итак, пункт номер три. Провокаторша.

Я: «Я тут подумал…»

Я: «может, помиримся?..»

Я: «зароем, так сказать, топор войны…»

Мои сообщения сразу же оказались прочитаны, однако с ответом эта предательница что-то не спешила.

Я: «я прощаю все твои грехи, ты становишься со мной милой, доброй и заботливой… (неплохо для разнообразия, да?)»

Я: «можешь даже тортик подарить!»

Я: «в общем, сладость или гадость…»

Я: «Тебе решать.»

И пара зловещих чертиков-смайликов в конце, как бы намекающих, что кому-то лучше не рисковать и не медлить.

Чат мигнул — и выдал сообщение.

предательница: «Башкой поехал? Очень мне нужно твое прощение!»

Ну, собственно, так я и думал.

— Пацаны, — повернулся я к ждущим моей отмашки друзьям, которые, в отличие от девушек, никогда меня не кидали, — начинаем!..

Многие спрашивали меня: «Мишель, а насколько эпичным будет сегодняшний Хэллоуин?» Так вот, эпичным — разминаться мы начали уже прямо сейчас.

— Блин, Мишель, вы только быстрее, — фиксируя на камеру все, что мы творим, попутно причитал Тим, — а то меня сестра убьет, если поймает…

— Фотка — бомба! — хохотнул Жека, растягивая по забору огромный портрет предательницы. — Регинка вообще взбесится!

— Девушки этого города уже должны тебя бояться, Мишель! — фыркнул Егор, прикрепляя угол баннера к воротам.

— Меньше болтайте, быстрее делайте! — пожурил я мою команду, шустро раскидывая кучу бумажных флаеров по чужому школьному двору.

Скорость вообще была нашим приоритетом. До большой перемены в Центральной Городской — школе, которой не повезло тем, что там учится предательница — оставались считанные минуты. Едва мы закончили, как из здания донесся звонок. А следом, вторя ему, мы врубили на улице басы. Такие громкие, что аж зазвенели стекла, и ученики прильнули к окнам, высыпали на крыльцо, с любопытством и изумлением гадая, что же за отрывная туса началась на их дворе. И все как один замерли, уставившись на баннер-растяжку, прикрученный к школьному забору. Такой широкоформатный, что его было видно с каждого угла Центральной Городской! Чтобы уж наверняка никто не пропустил этот месседж…

Наконец, растолкав сотоварищей, на крыльцо вышла она — провокаторша и предательница. Регина, если одним словом. И замерла, глядя на собственное лицо в центре огромной растяжки — недовольное, перекошенное, которое было отличной иллюстрацией тому, что написано вокруг:

МЕНЯ БЕСИТ МИШЕЛЬ, ПОТОМУ ЧТО Я НЕ МИШЕЛЬ!

Я ЗАВИДУЮ МИШЕЛЮ, ПОТОМУ ЧТО Я НЕ МИШЕЛЬ!

МОЙ ХЭЛЛОУИН БУДЕТ ХУЖЕ, ЧЕМ У МИШЕЛЯ, ПОТОМУ ЧТО Я НЕ МИШЕЛЬ!

ТАК ЧТО НЕ ТЕРЯЙ ВРЕМЯ! ИДИ СРАЗУ В ВОСТОЧНУЮ СТАРШУЮ НА ЛУЧШИЙ ХЭЛЛОУИН ГОРОДА!

Все вместе на плакате читалось как стих, как песня, как аффирмация, как мантра! И главное, все абсолютная правда! И Регина на крыльце, сцепив руки, сузив глаза, перекосив лицо, точь-в-точь как на баннере, сама подтверждала все написанное! Потому что ее бесит Мишель, потому что она завидует Мишелю, и потому что ее Хэллоуин будет сосать по сравнению с моим. Все это сейчас передавала ее кривящаяся моська и вживую, и на растяжке, и на множестве раскиданных по двору флаеров-приглашений, которые ученики ее школы с интересом поднимали, читали и рассовывали по карманам, чтобы предъявить вечерком на входе.

— А что у вас будет-то, Мишель? — крикнули те, кто знали меня (а их было довольно много).

— Того, чего здесь не будет! — пообещал я.

Предательницу, на чьем празднике официально можно ставить крест, перекосило еще больше. Я подмигнул ей. Сладость или гадость, дорогуша… Ты сама сделала выбор! И я очень удивлюсь, если на твоем Хэллоуине хоть кто-то сегодня останется!..

За что я так с ней? Она знает за что. И пусть в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем лезть в чужие отношения.

Реджи, не сводя с меня недобро прищуренного взгляда, выразительно провела ребром ладони по шее.

— Ну все, считай, я теперь бездомный, — вздохнул Тим, мой лучший друг и по совместительству ее брат.

— Не боись! — хлопнул я его по плечу. — Я дам тебе кров и ночлег. Считай, ты теперь мой брат!

— Считал бы по-другому, я бы так не рисковал…

— Ну все, погнали дальше, — повернулся я к остальным, — нас ждет следующая цель!

В этом городе много девушек, которые мне подгадили!

Запрыгнув в машину, мы всей бандой поехали дальше. Теперь уже на парковку любимой школы, где как раз закончилась большая перемена, и все разошлись, что тоже очень удобно, потому что здесь мы шуметь не собирались.

Итак, пункт номер два. Блондинка.

Эх, не люблю блондинок, и прежде всего из-за нее!

Я: «Я тут подумал…»

Я: «может, помиримся?..»

Я: «зароем, так сказать, топор войны…»

Чтобы не печатать дважды, я просто перекопировал сообщения из одного чата в другой.

Я: «я прощаю все твои грехи, ты становишься со мной милой, доброй и заботливой… (неплохо для разнообразия, да?)»