Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р. - Страница 24

Но в этот миг мне открылась вся правда. Я поняла, до чего жестоко было дурить всех тех людей. Мы играли на их страхах — как на том, что отразился на лице моей матери, когда меня едва не затоптала лошадь.

В тот день во мне зародилось зерно сомнения. Оно росло и укоренялось в моем сердце и разуме долгие годы. Однажды это зерно вспыхнет гневом, отвратительным и неумолимым, а несчастный случай докажет, насколько безвозвратна смерть, предоставив maman последнее роковое слово...

А я стану убийцей.

— Мисс Тиммонс! — крепко сжал мои плечи мистер Пембертон и требовательно спросил: — Вы меня слышите?

— Да, — слабо ответила я и поморгала, пытаясь сориентироваться. Я сидела наверху лестницы, что вела вниз к арке. Эту часть Сомерсета я даже не успела изучить. Свеча из спальни стояла рядом, озаряя происходящее.

Хозяин Сомерсета разжал руки, однако остался подле меня. Он все еще был в вечерней рубашке, но несколько пуговиц сверху были расстегнуты, а сюртук — снят.

— Я уже направлялся к себе в комнату, когда увидел, что вы стоите на краю лестницы, — сказал мистер Пембертон. — Я позвал вас, но вы не откликнулись. Не сомневаюсь, еще чуть-чуть — и вы бы шагнули вперед и рухнули с высоты.

— Что же меня остановило? — спросила я и поднесла руку ко лбу, чувствуя отголоски головной боли. Я определенно ходила во сне.

— Я.

Позади нас на полу были разбросаны бумаги, словно их отшвырнули в спешке.

— Вы можете встать? — спросил он.

Я кивнула. Он придержал меня под локоть, и мы поднялись вместе.

— Нужно вызвать Барнаби, — сказал мистер Пембертон.

— Нет, я здорова. Иногда я хожу во сне. — Тут я поняла — на мне одна ночная сорочка, но голова моя так сильно кружилась, что мне даже не было стыдно. — Я пойду к себе в комнату. Будьте добры, укажите мне верное направление.

Мистер Пембертон покачал головой и возразил:

— Вам следует присесть и чего-нибудь выпить. Моя комната ближе. Вот, возьмитесь-ка за перила. — Он отошел от меня, а затем, собрав бумаги в стопку и сунув ее под мышку, вернулся ко мне и предложил руку.

— В этом нет необходимости, — откликнулась я еще более слабым голосом и ухватилась за его локоть.

— Позвольте с вами не согласиться, мисс Тиммонс. Не хотелось бы отменять спиритический сеанс по причине того, что вы разбились насмерть.

Я невесело усмехнулась, хотя он наверняка говорил совершенно серьезно. Мы прошли через арку и очутились в темном коридоре. Хозяин Сомерсета подвел меня к двери в конце и открыл ее, за ней оказалась комната, которая больше была похожа на королевские покои.

Стены покрывал голубой шелк с серебристыми узорами. По толстому ковру мы подошли к мягкому креслу у камина. От кучки тлеющих углей в глубине очага еще исходило немного тепла. Я вытянула к нему босые замерзшие ноги. Долго ли я бродила по замку? Сквозь щель в шторах с кисточками я увидела, что небо все еще темное.

Мистер Пембертон подошел к столу у большого окна. Отодвинул в сторону стопку книг и водрузил на их место бумаги.

— Это тот самый пакет из Лондона? — спросила я. — Вы над ними всю ночь сидите, изучаете?

Что могло занимать его в такой поздний час? Новые сведения об Одре?

Он молча подошел к небольшому столу, окруженному стульями. Зажег еще свечей, и я увидела накрытый поднос и маленький кувшин. Любопытно, часто ли он здесь ужинает в одиночестве?

— Да, — ответил мистер Пембертон, — но я бы не назвал это «изучением», содержимое этих бумаг нужно скорее правильно истолковать, нежели запомнить.

Он наполнил хрустальный бокал и принес мне. На пуфике лежало зеленое одеяло, я взяла его и набросила на плечи, теперь уже полностью отдавая себе отчет, что на мне нет халата. Я взяла вино и вполголоса поблагодарила, подозревая, что он намеренно изъясняется туманно. Пригубила чуть-чуть, отметив, что напиток горьковат.

Мистер Пембертон вернулся с тарелкой — на ней я узнала кушанья, что подавали на ужин, которым я наслаждалась с доктором Барнаби. Он водрузил ее себе на колени. Пока хозяин Сомерсета нарезал мясо, в комнате раздавался лишь звон столовых приборов. Я поерзала в кресле — мне было неловко в такой уединенной обстановке — и отпила еще вина, чтобы его распробовать.

— Слугам дозволено заходить в вашу комнату? — спросила я, кивнув на поднос и вспомнив о большом кольце с ключами миссис Донован. — Вы не запираете дверь?

Мистер Пембертон поджал губы.

— Атмосфера доверия так же важна, как и само доверие. Вот почему слугам необходимо видеть нас вместе каждый день перед спиритическим сеансом. Разумеется, я буду притворяться, что мне этого не хочется, но в конце концов вы завоюете мое расположение. И как следствие, когда дух Одры укажет на виновного, никто не заподозрит, что с самого начала все было подстроено.

— И в последнюю очередь мистер Локхарт, — напомнила я. — Насколько вы ему доверяете?

Звон ножа и вилки смолк. Выражение лица мистера Пембертона стало задумчивым.

— У меня нет причин ему не доверять. Кстати, он совершенно убежден, что ваш спиритический сеанс пройдет успешно. К тому же старик о вас печется. Последние полгода он регулярно останавливался в Сомерсете, но дал понять, что на этой неделе задержится здесь ради вас и не уедет, пока не пройдет сеанс. По-моему, это довольно трогательно.

— Действительно, — согласилась я, а сама подумала, что, должно быть, мистер Локхарт желает не спускать с меня глаз, раз уж взял на поруки. Мистер Пембертон считал пожилого поверенного честным и сердобольным человеком. Я подождала, но хозяин Сомерсета ни словом не обмолвился о здоровье старика, и это подтвердило мои подозрения, что он не знает о смертельной болезни поверенного. Могло ли существовать разумное объяснение словам мистера Локхарта в оранжерее?

— А что насчет мистера Саттерли? — спросила я.

Мистер Пембертон помрачнел.

— Он тоже не давал мне повода не доверять ему. Впрочем, как и повода доверять — что куда важнее.

— Похоже, вы уже выбрали нашу «жертву».

— Мисс Тиммонс, у вас есть свои уловки и способы видеть людей насквозь, вернее, прислушиваться к тому, о чем они умалчивают, так что не позволяйте моей предвзятости заглушить ваше чутье.

Я удивилась, что он помнит мои слова.

— И все же, — продолжил мистер Пембертон, — будет лучше, если вы сообщите, если узнаете какие-либо новости, которые, по вашему мнению, смогут помочь нам устроить ловушку. У вас — навыки и ничем не затуманенные суждения, а у меня — знание всех здешних обитателей.

— Согласна, — отозвалась я. — Мы вернее достигнем успеха, если будем действовать сообща.

Да, вдвоем мы быстро с этим покончим. Но чем больше я думала об Уильяме как о нашей «цели», тем больше тревожилась. Чтобы подтолкнуть кого-то к признанию, следует пробудить в нем чувство вины, а также страх, однако Уильям не был похож на человека, которого легко запугать.

Пока мистер Пембертон продолжал свою трапезу, я осматривала оставшуюся часть помещения. В другом конце комнаты располагалась кровать с балдахином и два гардероба орехового дерева. Несколько высоких книжных стеллажей были заставлены книгами. Над камином висело зеркало в позолоченной раме. Ровно посередине каминной полки стояли часы, негромко и успокаивающе тикая в тишине. Было половина третьего ночи. Я задумалась, сколько же бродила по особняку.

Обстановка была утонченной и все же носила явно мужской характер. Все картины на стенах изображали либо выгоны, либо коней. Мое внимание привлекло одно небольшое полотно. Это был портрет юной дамы верхом на лошади. Прекрасной дамы — но не Одры.

Я снова повернулась к мистеру Пембертону.

— Спасибо, что позволили обзавестись ключом от моей комнаты, — сказала я. — Ничего особенно ценного у меня нет, однако не хотелось бы, чтобы кто-то еще имел доступ к моему реквизиту.

— Это весьма разумная просьба, — ответил он, не поднимая взгляда от своей тарелки.