Возвращайся, сделав круг (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 18

- Хорошо. Он будет тебя сопровождать.

- Спасибо,- завернувшись в шкуру плотнее, я отступила в тень.- Спокойной ночи, Иошинори-сама.

Вернувшись на циновку, укуталась в шкуру с головой. Теперь ночной воздух казался пронизывающим. Странно, что синсёку, наложивший заклинание на ёкая, обратил его в камень, а не в лёд, это бы подошло демону больше. Хотя… с чего его холодность так меня задевает? Что с того, если величавый Иошинори-сама лишний раз и не глянет в мою сторону? Главное, чтобы он выполнил обещание и вернул меня к ториям, когда придёт время. С каким же удовольствием мы с Цумуги перемоем кости и ему, и Дэйки за бокалом вина, когда наконец окажусь в моём мире! А после буду вспоминать обо всём, как о нелепом сне – не более.

[1] Кайдзю (японск.) – "странный зверь", "монстр".

[2] Эмма Дай-О – Великий царь Эмма, в яп. мифологии бог-властитель и судья мёртвых, правит дзигоку – преисподней.

[3] Бива – японский струнный щипковый музыкальный инструмент, похожий на лютню.

[4] Бэндзайтэн – богиня в синтоизме, почитается, как божество воды, вдохновительница красноречия, покровительница муз. Входит в семёрку богов счастья и является среди них единственным женским божеством.

[5] Ситифукудзин (японск.) – семь богов счастья. Поклонение этим божествам вошло в традицию среди японского купечества и горожан в период Муромати (1333-1568).

[6] Рё – золотая монета высшего номинала в период Сэнгоку (середина XV – начало XVII в.).

[7] По др. гр. легенде, скульптор Пигмалион создал прекрасную статую и влюбился в неё. Афродита, сжалившись над ним, оживила статую, и новоиспечённая девушка стала женой скульптора.

Глава 8

Я пробиралась к ториям сквозь густой, похожий на вату туман. Ноги вязли в воде – точь-в-точь, как в озере, где меня едва не сожрал водяной змей. До слуха доносился странный тонкий визг. Что-то пронеслось рядом с лицом, я отмахнулась и поранилась об осоку. А потом лист осоки резанул меня по другой руке и по шее. Я охнула от боли и… проснулась. Рывком села на циновке и вскрикнула от неожиданности, увидев рядом лицо ёкая. Он тут же выпрямился, сжимая в ладони небольшого отчаянно извивавшегося зверька. В предрассветных сумерках я рассмотрела оскаленную фыркающую мордочку и дёргающиеся лапки, заканчивающиеся похожими на серпы когтями.

- Чт-то это?..

- Камаитати[1],- Дэйки выглянул из-за плеча своего господина.- Для чего я тащил тебе эти шкуры, если не укрываешься ими, Момо? Неудивительно, что запах твоего тела привлекает подобных тварей.

Я покосилась на скомканную шкуру – видимо, во сне мне стало жарко, и я её откинула. Ёкай сжал пальцы, зверёк задёргался сильнее, из маленькой пасти вырвались шипение, хрип… и, вскочив на ноги, я не помня себя вцепилась в руку демона.

- Что ты делаешь? Ты же его задушишь! Отпусти, отпусти!

Зверёк бился в конвульсиях, но хватка ёкая ослабла. Подняв на него глаза, я впервые увидела какое-то подобие эмоции на всегда невозмутимом лице – удивление.

- Отпусти его!- повторила я, подставив ладони под сжимавшую зверька руку.

- Ты точно сумасшедшая,- подал голос Дэйки.- Это – паразит. Он порезал тебя, чтобы слизнуть кровь…

- И что? Он – совсем маленький, ничего бы не случилось!

Царапины в самом деле походили на порезы бумагой – не чета тем, что в своё время оставил на моей спине "господин". Ёкай разжал пальцы, и зверёк, хрипя, шлёпнулся мне в ладони. Шёрстка взлохмачена, глаза прикрыты, изо рта вырывалось сиплое дыхание.

- Ты всё-таки придушил его…- горестно всхлипнула я.

Ёкай ничего не ответил и, развернувшись, скрылся в клубившемся у входа в пещеру полумраке.

- Что на тебя нашло?- возмутился Дэйки.- Господин защищал тебя, а ты вместо благодарности…

- Защищал!- я презрительно дёрнула плечом.- От него?

Очень бережно положила зверька на циновку. Его глаза вдруг открылись, мордочка слабо оскалилась.

- Видишь?- прошипел лис.- Эта тварь даже не понимает, что обязана тебе жизнью!

- Я ему прощаю. А что едят камаитати? Кроме крови...

- Спроси у него.

Закатив глаза, я выудила из узла оставшийся с вечера онигири и бамбуковую бутыль с водой. От онигири зверёк отвернулся, но когда я брызнула водой на лист, в который был завёрнут рисовый шарик, слизнул каплю. Я капнула ещё, а потом ещё, пока зверёк не отвернулся и от него.

- Какой хорошенький...- проворковала я.

Дэйки шумно выдохнул.

- Там, откуда ты пришла, таких нет?

- Точно таких нет. Есть похожие.

Зверёк смахивал на ласку – длинное гибкое тельце, пушистый хвост, симпатичная мордочка. Но лапки с серповидными когтями сильно отличались от коготков ласки моего мира.

- Как думаешь, он выживет?

- Надеюсь, что нет!- отрезал лис.

Зверёк начал дремать, я протянула руку, собираясь погладить по вытянутой головке, но его глаза тотчас открылись и мордочка оскалилась. Дэйки злобно фыркнул.

- Если, когда заснёшь, он искромсает твою шею и запястья, не говори, что тебя не предупреждали!

И, яростно дёрнув хвостом, удалился вслед за своим господином. А я, придвинув к зверьку онигири, легла рядом.

Будильник звонил и звонил – громко, настойчиво. Ненавижу вставать рано... В своё время перепробовала немало мелодий, чтобы сделать переход от сна к бодрствованию максимально сносным, но, в роли будильника, всё становилось ненавистным. Всё, кроме моей последней "находки" – щебета птиц. Правда, сейчас и этот звук казался раздражающим. Я поморщилась, открыла глаза... За пределами пещеры вовсю стрекотали насекомые, чирикали птицы – особенно одна, расположившаяся в ветвях у самого входа. Это и был "будильник". В пещере не было никого, кроме меня и… Вспомнив о ночном посетителе, я осторожно приподнялась на циновке. Сердце от волнения забилось чаще – вдруг несчастный зверёк умер? Он лежал на том же месте, куда я его положила. Глаза закрыты, но спинка едва заметно вздымалась и опускалась – он дышал. Очень легко я погладила по светло-коричневому меху на головке. Камаитати беззвучно оскалился. На онигири по-прежнему не смотрел, но я накапала на листок воды, и он с готовностью её выпил.

- Что же ты ешь?..- вздохнула я.

С ночи зверёк явно ослабел, и мне было его невыносимо жаль. Представив, что к вечеру на циновке останется лишь безжизненное тельце, чуть не расплакалась. Но тут взгляд упал на тонкий порез на запястье, оставленный серповидным коготком... Идея была бредовой, и я мысленно взмолилась небесам, чтобы Дэйки не ворвался в пещеру сейчас. Всё вышло хуже. Едва я поднесла запястье к мордочке зверька, и тот, поведя носом, лизнул порез, в проёме мелькнула тень. Я слегка дёрнулась, услышав знакомый спокойный голос:

- Что ты делаешь?

Камаитати ощетинился и зашипел, я придвинулась к нему ближе.

- Пытаюсь спасти ему жизнь.

- Для чего?

Вопрос застал меня врасплох.

- В смысле… для чего?

Ёкай направился ко мне, зверёк зашипел громче, слабо зашевелил лапками, пытаясь подняться, и я выпалила:

- Остановись! Ты его пугаешь!

Ёкай остановился как вкопанный. Второй раз за сутки его лицо на моих глазах утратило обычное каменное выражение. Не то чтобы на нём отразились эмоции – скорее, их бледная тень. Но, видимо, мои действия были таким верхом безумия, что поколебали даже его ледяную невозмутимость.

- Ты ведь чуть его не убил, и он тебя боится,- пояснила я.- Уверена, когда убедится, что не причинишь ему вреда, перестанет так реагировать.

- Ты надеешься оставить это здесь?- в голосе ёкая звучало презрение.- Кормить своей кровью?

- Только пока он поправится. Нельзя же его… выбросить. Он может умереть.

Зверёк перестал шипеть и теперь настороженно смотрел на ёкая тёмными глазками.

- Видишь, уже успокоился,- улыбнулась я.- Он такой маленький… Может, это детёныш камаитати?