Попав в Рим (ЛП) - Адамс Сара - Страница 34

— Знаешь что, Фил? Я согласна. Раньше он не был таким угрюмым, пока не вернулся из Нью-Йорка. – Джина бесцеремонно устраивается рядом со мной, и мне приходится подвинуться. — Но, дорогая, я болею за вас. Правда, думаю, то, что ты известная певица, может немного осложнить дело из-за расстояния. Но не сдавайся. Ной того стоит, и лучше него мужчину не найти.

Мило, как весь город его обожает.

— Ладно, всё. Пойду налью кофе, раз уж сегодня ты явно не собираешься работать.

— Значит, мы можем продолжать обсуждать тебя? – Джина смотрит на него умоляюще.

— Даже не смейте останавливаться. – Ной выходит из-за стола, и я наблюдаю, как его метр девяносто с чем-то распрямляется. Мне бы остановить этот разговор, но…не хочется. Забавно видеть, как он ёрзает, заодно узнавая все его потаённые секреты. К тому же, он сам дал добро. Теперь отступать поздно.

— О, милый, налей и мне чашечку, раз уж взялся! – официантка бросает через плечо, не отрывая глаз от Фила.

— Ага, – ворчит Ной. — Сливки и сахар?

— Совсем чуть-чуть.

Ной заходит за стойку и начинает разливать кофе. Несколько человек у барной стойки тоже просят долить, и он выполняет просьбы. Я не могу оторвать глаз от его красивого профиля, пока Джина и Фил продолжают трещать рядом. Его предплечья напрягаются с каждым наклоном кофейника. Иногда уголок его губ дрогнет в улыбке с одной ямочкой в ответ на чьи-то слова. И я чувствую, как моё сердце сорвалось с обрыва, на котором ему вообще не стоило находиться.

— Готова была бы свернуть шею той женщине за то, как она с ним поступила. Пусть только попробует снова показаться в этом городе, – говорит Джина.

— Но ты-то так с ним не поступишь, да? – Фил смотрит на меня. — Ты будешь хорошо обращаться с нашим Ноем?

— Э-э… – Я теряюсь. Они явно думают, что между нами больше, чем есть на самом деле. — Серьёзно, мы просто друзья. Ну, чуть больше, чем незнакомцы.

Они оба отмахиваются, словно тот факт, что я знаю Ноя всего несколько дней, – пустая формальность.

— Я вижу, когда передо мной идеальная пара, – Джина подтягивает хвост, чтобы он выглядел пышнее. — Запомни мои слова, между вами что-то есть. Главное – не изменяй ему, как его бывшая невеста, и уже этим ты будешь в миллион раз лучше неё.

Я смотрю в сторону Ноя, который как раз поставил перед кем-то за барной стойкой тарелку с блинами. Он был помолвлен? Жил в Нью-Йорке? Ему изменили? Я так мало о нём знаю, и сейчас это особенно остро чувствуется. Я хочу узнать его. Каждый уголок его души. Изучить его, как перед итоговым экзаменом. Но есть реальный шанс, что он никогда не позволит мне приблизиться.

Наши взгляды встречаются, и поначалу он не улыбается, но чем дольше смотрит на меня, тем сильнее уголки его губ подрагивают вверх – будто он просто не может сдержаться. И в этот момент мне кажется, что, возможно, у меня всё-таки есть шанс.

Ной

— Ну что, теперь ты хочешь услышать всю эту жалостливую историю? – спрашиваю я Амелию, когда мы выходим из закусочной и остаёмся одни.

Она смотрит на меня с усмешкой.

— Ты говоришь так, будто готовишься к удалению коренного зуба.

— По уровню боли – примерно одно и то же.

Это должна была быть шутка, но звучит она либо слишком плоско, либо слишком правдиво. Потому что каждый раз, когда я вспоминаю Мерритт, мне больно. Оглядываясь назад, я вижу, как наивно последовал за ней в Нью-Йорк, искренне веря, что наш летний роман – это всерьёз, и мне становится стыдно.

Как уже сказала Джина в закусочной, Мерритт приехала в город, чтобы разобраться с имуществом своего дяди после его смерти. Она была здесь впервые, а поскольку оказалась единственным юристом в семье, родители решили, что лучше всего отправить её продать его дом и уладить все дела, связанные с наследством. Ну и ещё потому, что её мать и дядя сильно поссорились ещё до рождения Мерритт и больше не общались.

Мне показалось, что она чувствует себя одиноко, разбираясь со всем этим в одиночку, и я предложил свою компанию. Я проводил с ней дни, помогая упаковывать вещи в доме её дяди, а потом она стала оставаться на ночь у меня.

В её последний день в городе я внезапно сделал предложение – потому что это казалось романтичным и захватывающим. Она согласилась по тем же причинам, но только если я перееду с ней в Нью-Йорк. Мои сёстры и бабушка были в шоке, когда я уехал, предупредив их всего за день. Теперь мне хочется вернуться в прошлое и дать себе пинка за такую наивность и легкомыслие.

Первые несколько месяцев у нас ещё как-то получалось, но когда химия между нами начала угасать (скорее всего, потому что Мерритт находила её с коллегой), между нами не осталось ничего. Она жила работой, и это было нормально, если бы не её ожидание, что я буду таким же. В Нью-Йорке я устроился на низовую должность в банке, используя свою бизнес-степень, и, боже, как же я мечтал выцарапать себе глаза от скуки на этой безжизненной работе.

Я никогда не был достаточно хорош для Мерритт, и она одержимо пыталась вычистить из меня всю «деревенщину». Она заставляла меня вкалывать, чтобы я мог подняться по карьерной лестнице и занять положение, которым она могла бы гордиться, представляя меня своим друзьям.

Так что я работал как проклятый, чувствовал себя невероятно одиноким, почти не испытывал радости, и только благодаря моей преданности (а точнее – глупой гордости) я продержался целый год, прежде чем всё закончил.

Не скажу, что я рад её измене, но именно она дала мне толчок разорвать эти отношения. Иначе я мог бы потратить ещё кучу времени, мучаясь с женщиной, которая мне совершенно не подходила. И после того, как всё окончательно развалилось, я поклялся себе, что больше никогда не буду насильно вписываться в отношения, если изначально наши жизни не совпадают. Потому что в конечном итоге Мерритт и я – это просто два человека, которым нужно разное, и которые не смогли найти общий язык.

Амелия на секунду задумывается и, кажется, замечает что-то в моём выражении лица, чего я не собирался показывать, потому что улыбается и качает головой.

— Тогда нет. Не хочу это слушать. Звучит так, будто это испортит нам всё утро.

Её голубые глаза блестят, когда она бросает на меня взгляд. Я засовываю руки в карманы и слегка толкаю её плечом. На тихом, интровертном языке человека, который ненавидит обсуждать чувства, я только что сказал «спасибо».

Она отвечает тем же, толкая меня в ответ.

— Так какую часть города хочешь исследовать первой?

Амелия задумывается, оглядываясь вокруг. Пока её взгляд блуждает, я наконец могу как следует рассмотреть её. На ней простое кремовое летнее платье с тонкими бретелями. Мне нравится, как оно облегает её грудь и торс, но слегка расклешается на талии. Нижняя часть платья колышется, когда она идёт. Она выглядит настолько прекрасно, что аж больно.

— Что это за место? – спрашивает она, щурясь на здание через дорогу. Её губы сегодня особенно розовые, и мне интересно: помада это или просто бальзам с оттенком. Я знаю разницу, потому что однажды использовал цветной бальзам сестры, думая, что он обычный, и до самого вечера ходил с ярко-красными губами – потому что сестрам было дико смешно не предупредить меня. Не думаю, что у Амелии помада – цвет выглядит слишком естественным. Целовабельным.

Ладно, хватит о её губах. Я точно знаю, куда её вести.

Поворачиваюсь в сторону, куда она указывает.

— Это парикмахерская.

— Погоди, – Амелия резко останавливается на тротуаре. — Это слишком страшно. Я не могу туда зайти.

— Это просто салон красоты.

Амелия скользит взглядом к витрине и заглядывает внутрь, как женщина, разглядывающая бриллиантовое ожерелье в витрине «Tiffany». Пару минут назад она призналась, что давно хочет постричься, но никогда не решалась. Сейчас она явно об этом думает, поэтому я встаю рядом с ней, плечом к плечу, и мы оба, как подозрительные типы, уставились в салон.