Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 8

После плотного обеда мы с помощницей занялись сортировкой сушёных трав по ящичкам аптекарского шкафа и мирно предавались этому занятию, пока за окнами жалобно не заблеяли козы.

Выйдя на улицу, мы обнаружили полуденника с тремя несчастными животинами на верёвочке.

— Мастит? — нахмурилась я.

— Мастит, — сокрушённо ответил он.

Да что у них за козы такие? Надо будет разобраться.

На этот раз за дело взялась Луняша — сама осмотрела, ощупала, поцокала языком и с важным видом выдала зелье, которое сама и сварила несколькими днями ранее.

Селянин впечатлился и принялся сердечно её благодарить, игнорируя моё присутствие. И даже заплатил непосредственно ей, а я решила посмотреть, что именно помощница сделает с деньгами? Отдаст, разделит, прикарманит? Зелья-то, конечно, варила она, но из моих ингредиентов, по моему рецепту и под моим присмотром. И даже разлила по моим флакончикам, если уж на то пошло.

Когда полуденник отбыл восвояси, Луняша выложила монетки на стол и сказала:

— За бутыльками в другой день схожу.

Я жадничать не стала и поделила деньги пополам.

Когда монетки со звяканьем исчезли в кармане помощницы, дверь резко распахнулась. За ней стояла разъярённая тётка Фалья с ухватом в руках.

— Ты… — яростно выдохнула она, глядя на нас. — Ты! Сука патлатая! Ты Давлика из семьи увела!

— Чаво?!? — заголосила Луняша, но предусмотрительно спряталась за мою спину и уже из-за неё бросила: — Да кому он нужен, охламон этот скисший!

— Да как ты смеешь⁈ — изрыгнула тётка Фалья и ринулась в атаку.

— Стойте! — заорала я, но меня уже никто не услышал.

Размахивая ухватом, как булавой, матушка Давлика неслась на нас. Я хотела отступить за стол, но за спиной топталась Луняша, и тактический манёвр не удался.

Тогда я подцепила со стола медицинский лоток и попыталась прикрыться им, как щитом. На стол со звоном вывалился скальпель, его я подхватила свободной рукой. Но скальпель против ухвата?

— Бей её! — азартно кричала помощница.

— Остановитесь! — взывала к гласу разума я.

— Суки-и-и! — верещала тётка Фалья.

— Заклинанием её!

— Прекратите!

— Мрази-и-и!

— И режь её! Режь!

— А ну хватит!

— Твари-и-и!

— Вот тебе! — Луняша плеснула в тётку Фалью чем-то тёмным, та взвизгнула.

— Да стойте вы обе! — взревела я.

— Убью-ю-ю! — не унималась та.

Шельма выскочила откуда-то слева и рванула с пола в прыжке. Вцепилась в древко ухвата, повисла на нём с утробным мявом и замахала в воздухе когтистыми лапами. Тётка Фалья замотала ухватом, как флагштоком с жирным и рычащим флагом. Вой стоял такой, что звенело в ушах.

Луня со злым задором призывала драться, матушка грозилась всех порешить, Шельма просто рычала и моталась на ухвате, подвизгивая на каждой резкой смене траектории, а я держала в руках лоток со скальпелем и пыталась остановить этот дурдом.

Внезапно в дверь ворвался сосед. На секунду замер, потом вцепился в тётку Фалью, выбил у неё из рук ухват и одним мощным движением вышвырнул драчунью на улицу. Ну точно Божий Дар!

Ухват упал на пол вместе с Шельмой, и та взвыла, подскочила и ринулась на волю добивать обидчицу, не выпуская древко из пасти, но оно упёрлось ровно поперёк косяка и наружу не выпустило. Издав бешеный мяворык, Шельма отступила и разбегу врюхалась в косяк снова так, что вздрогнул весь дом.

Я побросала всё на стол, подлетела к ней и попыталась отобрать ухват, но какое там! Она вцепилась в него и утробно рычала, выпустив из мягких лап длиннющие когти. Тогда я вместе с боевой кухонной утварью засунула её в проходную комнату с топчанами и заперла дверь. Выбежала наружу, а там Божий Дар уже собачился с побагровевшей тёткой Фальей.

— Лунька твоя шлюхандра, сынка у меня увела! — не унималась она.

— Чушь! Кому он нужон, рохля этот! Точно не Луньке, девка она мозговитая. Вон, зелья варит и на знахарку обучается, а Давлик твой чего⁈ А того, что и ничего! Ни кузнец, ни шорник его в ученики не взяли!

— Всё ты брешешь! — перешла тётка Фалья на ультразвук. — Из-за неё он с дому ушёл! Оставил мать одну! Это она его подговорила!

— Чего?!? Да я знать ничего про это не знаю и ведать не ведаю! — с ноги ворвалась в скандал Луняша. — На кой он мне сдался, Давлик этот ваш, тем паче с такой свекрухой! Лучше сразу удавиться!

— Ах ты, шлёндра малолетняя! — перекинулась матушка на Луню. — Ты как со старшими смеешь разговаривать⁈ Это ты, — повернулась она к Амезегу, — хамку воспитал!

— А ну не смей мою дочь хаять! — завёлся он. — Умница она! Работящая и толковая, не то что Давлик твой — великовозрастная бестолочь!

На ор собралась толпа, полуденники высыпали из всех дворов, и улица мгновенно заполнилась людьми.

— Умница? — взвыла тётка Фалья. — Со шлюхой спуталась, которая со всеми подряд спит, так сама зашлюханилась!

— А об чём разговор-то? — загудели из толпы.

— Лекарка с Давликом спуталась, вот Фалья-то и лютует, — ответили любопытствующему.

— А Лунька тады причём? Не складывается!

— Так Лунька у лекарки Давлика и увела. Подралися они! — куражился третий голос.

— Из-за Давлика? Да кому он надоть, увалень этот!

— А чего б им тогда ораться?

Голоса гудели разъярёнными шмелями, и я наконец не выдержала и заорала во всю мощь лёгких:

— А ну всем заткнуться!

Удивлённые селяне дружно обернулись в мою сторону, и я сказала уже спокойнее:

— Давлика здесь нет, никто его не уводил, ни Луняша, ни я.

— А где ж он тогда? — со злым ехидством спросила тётка Фалья, будто мне до её Давлика было хоть какое-то дело.

— Удавился, небось. От счастья мамкину сиську до двадцати лет сосать! — крикнул кто-то из толпы, и по ней эхом прокатился молодецких хохот.

— Не выдержал радости в сортир с мамкой под ручку ходить! — подхватил следующий шутник.

Тётка Фалья хотела что-то ответить, но вдруг резко побледнела, дёрнула ртом и начала заваливаться набок.

К счастью, Амезег успел её подхватить.

Диагностическое заклинание показало инсульт.

Великолепно, просто великолепно!

Те же лица, акт второй — медицинский.

— Несите её внутрь! — распорядилась я, а сама пошла обходить дом по кругу, чтобы забрать Шельму из примыкающей к медкабинету проходной комнаты, служившей палатой.

Киса на меня, кажется, обиделась. Я подхватила её на руки и попросила прощения и за мышь, и за то, что не дала ей вступиться. Ухват она мне так и не отдала, унесла внутрь дома и продолжила грызть уже там, что в целом логично — трофей она добыла в бою, нечестно было бы его отбирать. Кто к нам с ухватом придёт, тот без ухвата и останется.

Я заперла дверь, разделяющую медицинскую и жилую части дома, и направилась в приёмную через огород, сердясь на тётку Фалью и старательно уговаривая себя не взорваться.

Вот ведь истеричка — и себя довела, и нам настроение испортила. Теперь лечи её…

Нужно отдать должное Луняше — та не воспользовалась беспомощностью пациентки и не отвесила ей победного леща, хотя такое желание я бы не стала порицать.

Сама тётка Фалья выглядела неважно: лицо перекашивало, один глаз моргал медленнее другого, а левый уголок рта сползал к подбородку.

Я действовала медленно и размеренно, не разговаривая с ней. Дала ей возможность проникнуться своим положением, пока доставала снадобья, разжижающие кровь и расширяющие сосуды.

— Вы пили зелье, которое я вам выдала? — строго спросила я.

Она пробурчала нечто невразумительное, а потом отрицательно помотала головой.

— Всё понятно. Тогда давайте оценим ваше состояние. Луня, помоги посадить пациентку.

Мы усадили её на топчан, а дальше я скомандовала:

— Улыбнитесь. Пошевелите бровями. Поднимите руки. Левую тоже.

Левая рука не поднялась, и тётка Фалья в ужасе уставилась на неё, а потом в панике — на меня.

— Это инсульт и частичный паралич, — вынесла вердикт я. — Вопрос только в том, что у нас тут, оказывается, исключительно шлюхи собрались, а не целители. Не медкабинет, а прямо-таки бордель какой-то. Даже не знаю, может, позвать из города какого-то более благочестивого лекаря? — саркастично спросила я. — Авось приедет вовремя, пока паралич не стал постоянным. Что думаете?