Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 25

И даже недоверие целителям и нежелание их слушать стали понятными — кому хочется, чтобы им раз за разом повторяли, что их ребёнок — не жилец? И где взять силы, всё равно не опускать руки, заботиться о нём? Почему за это не дают ордена? Почему это не считается подвигом?

Я ничего не стала говорить, потому что любые заверения звучали бы фальшиво, но вопреки всем доводам разума решить нерешаемую задачу захотелось ещё сильнее.

Повечерничав, мы разбрелись по своим делам. Я читала на подоконнике подаренную энциклопедию, Эрер сначала разбирал вещи, а потом играл с Дичиком и Шельмой. Я внимательно наблюдала за ним, но ни отвращения, ни враждебности не увидела, отчего на душе стало светлее.

Если бы Эрер начал доказывать, что я трачу ресурсы на пустое дело и что помочь ничем нельзя, я бы в нём глубоко разочаровалась, но он проявил неожиданное дружелюбие.

Разговаривал Дичик пока плохо, артикуляцией мы ещё не занимались, поэтому понимать его было сложно, но Эрер действовал иначе — сел рядом с ним на пол, сначала катал клубок, потом показал, как его раскручивать над головой и пулять подальше, а потом сходил во двор, принёс ветку и сделал большую рогатку.

Мальчишка пришёл в полнейший восторг, а Шельма носилась по дому, проскальзывая на поворотах. Мы с Таллой молчали, переглядываясь.

Разумеется, клубок в какой-то момент залетел в печь, Шельма кинулась следом, Эрер метнулся вынимать её из углей, уронил лавку, с которой со звоном полетела лежавшая на ней игрушка… В общем, было весело, уютно и по-домашнему.

Шельма лишь усы немного опалила, но скажем честно, они и после прошлого раза не особо-то успели отрасти.

Когда стемнело, мы проводили Таллу с Дичиком до дома, причём мальчишку нёс на плечах сам Эрер — сказал, что тот слишком тяжёлый, чтобы это делали женщины. Мы с Таллой не стали его разубеждать и говорить, что как-то до этого справлялись сами.

Побегав по просёлочной дороге, делая вид, что он — гоночный мобиль, а Дичик — шофёр, Эрер наконец спустил его с рук и поставил на крыльцо. Я наложила сонное заклинание, и мы распрощались до следующего дня.

Обратно мы с Эрером шли в темноте и ночной тиши. Полная луна ярко заливала казавшуюся серебристой пыльную дорогу.

— Спасибо.

— За что? — удивился Эрер.

— За книгу и за то, что ты так легко принял Дичика. Я понимаю, что даже смотреть на него может быть сложно. Мне самой иногда хочется отвернуться…

— Но ты не отворачиваешься, — сказал он, беря меня за руку. — Значит, и я тем более не должен. Я же мужчина. И потом, ты сама сказала, что для тебя важно, чтобы я поладил с Таллой, а к матери всегда проще всего найти подход через её детей.

— То есть это — тактический манёвр?

— Разумеется, это тактический манёвр, причём сразу на многих уровнях. Ты-то с нас тоже глаз не спускала. Но это не значит, что мне не нравится играть с детьми. Нравится. Они забавные. И, в отличие от занудных взрослых, им всё интересненько, и они очень любят разбирать разные вещички, чтобы понять, как они устроены.

— Так вот в чём дело, — весело протянула я. — Ты просто ищешь стратегического партнёра по разбиранию всего на свете.

— Именно. Я, кстати, ещё один подарок для тебя принёс, просто хотел сначала наедине показать.

— И какой?

— Не такой большой и тяжёлый, как энциклопедия, но ты упоминала, что его хочешь.

По телу пробежала волна предвкушения и любопытства:

— И что это?

— Увидишь, — невозмутимо ответил Эрер, глядя, как я плавлюсь от нетерпения.

— Ну расскажи!

— Дома увидишь сама, — отозвался он и с невинным видом предложил: — Кстати, погода сегодня чудесная, может, прогуляемся? Куда нам торопиться?

Я остановилась, развернула Эрера к себе, положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза:

— Можно на речку сходить. Никого нет, все по домам сидят, никто нас не увидит, даже если мы решим голышом искупаться… или не только…

— Чудненько, — улыбнулся он.

— Но только после того, как ты мне расскажешь, что за подарок.

— А мы можем просто захватить его с собой, — с загадочным видом прошептал он мне на ухо, интригуя ещё сильнее. — Ты уже догадалась, что это?

Я мысленно перебирала наши разговоры, пытаясь понять, на отсутствие чего могла жаловаться:

— Это приспособление для варки зелий?

— Нет.

— Что-то из одежды?

— Нет.

— Ещё одна книга?

— Нет.

— Это съедобное?

— Нет, — насмешливо отозвался Эрер, явно развлекаясь.

— Но я ничего другого и не могла упомянуть!

— Упомянула. У меня, знаешь ли, проблем с памятью нет, поэтому я всё прекрасно помню.

Я на секунду замерла в неверии, а потом расхохоталась. Эрер широко улыбался и подливал масла в огонь:

— Надо же, такая молодая, а уже провалы в памяти. Целителю бы тебя показать.

Мне вдруг стало так ужасно хорошо, словно меня Луноликая поцеловала в обе щёки. Шельма носилась вокруг нас, периодически заглядывая в чужие тихие по ночной поре дворы. Чистейший, напоенный магией воздух холодил лицо и приносил запахи разнотравья.

Мы дошли до дома, где я взяла с собой полотенце и одеяло для пикника, а Эрер с загадочным видом подхватил полупустой рюкзак и потянул меня на выход.

Шельма последовала за нами, но при виде воды резко растеряла весь энтузиазм. На её скромный кошачий взгляд, воду нужно пить, а не мокнуть в ней. Отказ глупых людей понимать настолько очевидные вещи она сопровождала недовольным пофыркиванием и наверняка закатила бы глаза, если б умела.

Однако вскоре её внимание привлекли ночные обитатели, маняще близкие, но недоступные. Над рекой вовсю летали бабочки, а у поверхности плавали светящиеся рыбки — напитывались лунной магией.

— Каждый раз поражаюсь, насколько разительно отличается дневная природа от ночной. Всё другое — и растения, и насекомые, и животные. Днём одни цветы, ночью они прячутся и зацветают совсем иные. Особенно меня удивляет двуцветник. Днём обычная невыразительная бархотка, а ночью стебель расходится, и изнутри показывается изысканный цветок с прозрачными искрящимися лепестками. И так — во всём.

— А у вас ночью и днём природа одинаковая?

— Небольшие отличия есть, но такого, чтобы прям все листья прятались в кожистые оболочки или другой стороной выворачивались к луне — точно нет. А здесь будто два разных мира, дневной и ночной.

— Так они и есть разные, — Эрер расстелил одеяло на мягкой траве. — Садись. Или хочешь сразу искупаться?

— Нет, — робко улыбнулась я. — Возможно, я даже совсем передумала, потому что как-то прохладно.

— А я тебя согрею. Немножечко, — пообещал он и, склонившись ко мне, коснулся губами.

Я полностью отдалась поцелую, позволив уложить себя на одеяло и наслаждаясь каждым мгновением. Геста заливала плотным, почти осязаемым светом всё побережье — и рыжеватый песочек у воды, и обнимающие подступы к берегу заросли багрянника, в которых мы спрятались от остального мира, и нас самих.

— Подожди, я же обещал подарок, — Эрер оторвался от моих губ, вызвав внутренний протест, но любопытство всё-таки пересилило.

Он достал из рюкзака нечто размером с пару кирпичей и поставил рядом со мной. Я приподнялась на локтях и встревоженно посмотрела на своего мага. Может, у него не только с памятью проблемы? Я абсолютно, совершенно точно не просила лакированную деревянную коробку с рычажками.

— Ты что, испугалась? Это всего лишь радиола, — Эрер откинул тонкую крышку и включил музыку.

Она мягкими волнами поплыла по ночной тишине, ложась поверх речной глади. Спокойная, лиричная мелодия, немного грустная, но прекрасная.

— Я всё ещё не помню, что мечтала о радиоле, но музыку действительно люблю и скучала без неё. Спасибо!

Я притянула Эрера к себе и больше не отпустила. Целовала, раздевала и плавилась от восторга в его руках. Купаться мы всё же пошли, хотя далеко не сразу.

Чуть позже, валяясь в лучах Гесты, мы наблюдали за восходом мрачной Танаты — второй луны этого мира — и говорили о будущем.