Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 17

— Кхм, — прочистила горло я. — Большое спасибо за подарок. Принимаю его чисто по-дружески.

Но мои лепетания Давлика и не интересовали — он смотрел только на готовую разреветься Луню и, когда та развернулась на пятках и убежала прочь, вернулся на своё место среди участников.

Их ждало ещё два состязания.

— Я пойду найду её и утешу, а ты лучше стой здесь, иначе она в сердцах скажет какую-нибудь гадость, потом жалеть будет, — Талла растворилась в толпе, отправившись на поиски моей раненой в самую гордость помощницы, а я осталась с серёжками в руках — болеть за этого… Давлара!

Вот ведь жучила полуденный, как всё провернул — словно по нотам разыграл. Тренировался, небось…

Но Луняша тоже хороша — будет ей урок, что не стоит парней обижать, даже если они тебе не нравятся. Я с любопытством приоткрыла коробочку и посмотрела на крошечные серёжки с бусинками агата. Ведущий, конечно, не обманул, но размером такие больше подошли бы девочке лет пяти. Наверное, ленты тоже подарят длиной с ладонь, а гребень — кукольный.

Давлик тем временем участвовал в новом состязании. Дела у него шли неплохо, в первых двух турах он не выбыл, и хотя я по-прежнему мысленно болела за него, вслух ничего не говорила, не то охочая до чужой драмы толпа односельчан нас к вечеру и поженит, а мне такого счастья ни даром, ни за серёжки золотые не надо.

Талла вернулась час спустя, когда состязания уже закончились, а зрители и участники разошлись. Давлик выиграл ещё и ленты, показав свою меткость, но на этот раз дарить мне их не стал. И правильно — без зрителя в виде Луняши оно не так-то и интересно.

Ох уж этот сельский интриган… Тоже мне Жорж Дюруа уездного разлива.

— Ну что она? — со вздохом спросила я у Таллы.

— Рыдает, что мерзкий Давлик предпочёл ей другую, — чуть насмешливо ответила Талла.

— Он же ей был даром не нужен.

Талла глаза закатила:

— Тю-ю-ю… Не ищи в этом резона, там всё настолько заполонили чувства, что для него места не осталось.

— На меня она обижается?

— Вроде бы нет, даже сквозь рыдания признала, что он справедливо предпочёл ей лучшую девушку на селе.

— Вот дурочка малолетняя, — вздохнула я. — Неужели не видит, что это она ему нравится, а не я?

— Не видит в упор и убивается, что упустила свой великолепный шанс на совместную жизнь с маменькиным сынком и его драконихой-мамашей.

— Поговорить с ним, что ли? — вздохнула я.

— Не надо, — горячо возразила Талла. — Нечего в чужие отношения лезть, чтоб потом тебя же виноватой не назначили. Пусть сами разбираются. Дело молодое — сегодня влюбятся, завтра разлюбятся. Пойдём лучше театральную постановку смотреть. С магией! — с предвкушением протянула она. — Дед обещал Дичика принести, чтоб он тоже поглядел. Луня с подружками нам заняли хорошие места. Пойдём, пока девчонок с них не согнали.

Мы подоспели вовремя — на наши места уже действительно позарилось дородное семейство из соседнего села.

— Коли пустует место, так оно ничьё! — настаивал грузный мужик.

— Оно занятое, — пререкалась с ним Луняша, полулёжа на двух продавленных стульях. — У нас ребёнок больной, нужно место!

— Иди, садись, — подтолкнула я Таллу, ища глазами деда Кальва и Дичика, а когда нашла, помахала им.

Мест в результате всё равно на всех не хватило — сидячих было всего три десятка. Если бы Луня не стала заранее стратегически на них рыдать у пустующей сцены, то стоять пришлось бы всем, а так хоть Талла с Дичиком устроились с комфортом. Я предпочла остаться на ногах, с интересом разглядывая аляповатые декорации.

Пьеса началась с монолога прекрасной полуденницы, посмевшей влюбиться в мага. Актриса отдавалась роли с чувством, и вскоре я перестала замечать и потёртость её якобы богатого платья, и фальшивый блеск украшений, и незатейливый реквизит — за с апломбом заявленные магические эффекты отвечали две вялые вспышки молний, с трудом выжатые из небольшого накопителя.

История была проста и стара как мир. Она полюбила того, кого нельзя было любить. Маг — присыпанный тальком парень в светлом парике — ответил ей взаимностью и обещал луну с неба, но не сложилось. Злые родственники с обеих сторон интриговали и нагнетали, запрещали и увещевали, а в конце и вовсе грозились убить.

Чем выше был накал страстей в пьесе, тем более бурной становилась реакция аудитории. Мужской голос выкрикнул: «Пусть полуночники своих баб топчут, нечего к нашим лезть», и на него тут же зашикали стоящие рядом женщины.

Влюблённые хотели сбежать, но жестокие родственники мага их поймали и попытались разлучить. Защищаясь от них, местный Ромео случайно ранил свою Джульетту, и она погибла у него на руках совершенно нелепой бессмысленной смертью. Тогда он подхватил её тело, повернулся спиной к зрителям и шагнул с края обрыва (и помоста) в глубине сцены.

И столько чувства было в его жестах, что я поймала себя на мысли, что верю в эту историю. Верю, что когда-то и где-то подобное действительно произошло, и две жизни оборвались лишь потому, что окружающие не могли позволить существовать их союзу.

Зрители встретили финал тишиной и молчанием. «А выбрала бы своего парня, родила бы деток и бед не знала», — пробасил всё тот же голос.

Собравшиеся вдруг загомонили разом, будто кто-то дал команду. Они горячо обсуждали, возможен союз мага и полуденницы или нет. В сторону сцены полетели проклятия и даже парочка яиц, а группа молодых парней освистала актёров, в спешке удаляющихся прочь.

Меня тронул за плечо дядька Мелест:

— Как тебе постановочка?

— Неожиданная. Я думала, что на ярмарках ставят нечто более жизнеутверждающее… Вряд ли такая пьеса поможет собрать хорошую кассу, — протянула я.

— Та разнарядка свыше, — хмыкнул староста. — Говаривают, там раньше была другая концовка, будто парень с девицей сбежали и деток нарожали. Так жгли всё время декорации-то… Вот они и поменяли чутка.

— Зачем? Чтобы показать, что союз полуденницы и полуночника губителен?

— Чтобы показать, что он возможен, — хмыкнул староста и многозначительно посмотрел на меня: — Но кому как не тебе это знать.

Я промолчала. Большого счастья союз родителей Лане не принёс. Можно, конечно, сколько угодно дискутировать на эту тему, но факт остаётся фактом: полукровка в этом мире — в первую очередь изгой, что ощущалось до странности неправильным, ведь именно полукровки обладали самыми лучшими качествами обеих рас. Хотя, возможно, именно это всех и бесило.

Мы вернулись домой, где меня встретила истосковавшаяся по вниманию Шельма. Талла с дедом Кальвом и Дичиком отправились к себе, и я долго стояла на крыльце, внимательно наблюдая за походкой своего маленького пациента. Может быть, я рада обманываться, но мне казалось, будто с каждым днём она становится ровнее и увереннее.

Разум говорил, что пора забыть и отпустить всколыхнувшего мою душу мага, ведь ничего хорошего из нашего союза бы не вышло.

Но разве любовь способна слушать разум?

Примета 33: каким боком к луне ни вставай, от тени не избавишься

Двадцать пятое юлеля. Полночь

Эрер Прейзер

Увольняться не хотелось. В обшарпанной мастерской Эрер чувствовал себя на удивление уместным. Чинить вещи — умиротворяющее занятие. Из кучи старого металла они превращаются в нечто полезное, и созерцать процесс этой трансформации было очень, мать его, приятно!

Однако у Эрера имелся план, отступать от которого он не собирался, поэтому следовал ранее намеченному алгоритму.

Дрезер попытался уговорить остаться удобного полуночника, довольствующегося жалованием полуденника, но, натолкнувшись на непоколебимый отказ, отступил. Выплатил Эреру обещанное и даже присовокупил несколько банкнот сверху — видимо, в надежде, что подсобник передумает и вернётся к столь щедрому работодателю.

Закончив дела, Эрер выдвинулся к границе. Пешком.

Пару раз пользовался междугородним транспортом, но старался делать это хаотично и никогда не уезжал из того же села, в которое прибывал. Так, чтобы его передвижения невозможно было отследить. Хотя кому он был нужен?