Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 15

Со мной поминутно здоровались, зазывали попробовать ягоды, фрукты и домашнюю наливочку. Вскоре Луняша закружилась в хороводе подружек, обсуждая чей-то новый рим, и мы с Таллой остались вдвоём. Она интересовалась происходящим вполне искренне — Дичик в последние дни чувствовал себя гораздо лучше и спал спокойно все ночи, поэтому на её лицо начали возвращаться краски и даже улыбка.

Торговались сегодня все и со всеми — а купленное быстроногие парни-курьеры доставляли прямо к нужному дому. Так как крупных закупок Талла не планировала, а вот мне требовались запасы всего на свете, дед Кальв выполнял роль приёмщика.

Мы уже накупили зелёных слив для будущего соуса ткемали, кислого кикада для компотов, сочных подобий яблок и груш для засушки, корзину сладкой южной багряники, целый флакон экстракта ойстриги — важного ингредиента для мужских снадобий, помогающих в амурных делах. Такие у меня пока не покупали, но я их ещё и не рекламировала.

Талла купила несколько рулонов выбеленной ткани из местной крапивы ортизы, а также отрезы тонкого батиста и даже парчи. Я приобрела два больших набора цветных ниток — один подарю ей позже, в благодарность за сшитые для меня брюки и в качестве платы за другие вещи, которые хотела попросить сделать и вышить для меня.

Я тоже прошлась по тканям, потому что нуждалась в новом белье, блузках и юбках. Яркие полотна стоили дороже, видимо, из-за недешёвых красителей, поэтому я предпочла спокойные натуральные оттенки, чтобы сэкономить хотя бы немного. Если обстоятельства не изменятся, то на следующую ярмарку смогу позволить себе куда больше. К примеру, вот такую красную куртку…

По совету Таллы, я купила несколько видов долго хранящихся сыров и колбас, а также три десятка брусков воска, чтобы сделать свечи. Зимой, когда день короток, их будет уходить много, и запасаться нужно уже сейчас, пока пчеловоды не взвинтили цены. Эфирные масла стоили неприлично дорого, поэтому я просто купила несколько здоровенных корзин цитрусовых, а также ящик веток мирта — вытяжки и экстракты сделаю сама, дома.

Цветы мне посоветовали покупать вечером — к закату цены на них рухнут, а для дистилляции мне подойдут и увядшие, и поломанные.

Проходясь между рядами, я отметила, что целебных зелий и мазей продаётся довольно мало — лишь два небольших лоточка на всю ярмарку.

— Может, подготовиться к следующей ярмарке и выставить свои товары? — легонько толкнула я Таллу в бок, кивая на полупустой прилавок с лекарственными снадобьями.

— Однозначно стоит, — кивнула она. — Я вот думаю пару-тройку нарядных рубах пошить, чтобы продать и хоть какие-то запасы на зиму сделать. Ты же сказала, что сыну нужно как можно больше фруктов и ягод — а где их зимой брать?

Нарядно расшитые мужские и женские рубашки продавались в изобилии, но и брали их очень охотно — видимо, не в каждом доме была своя мастерица. Особенно мне запомнилось семейство с дюжиной мальчишек самых разных возрастов. Их почтенная матушка десятками скупала рубашки и немаркие штаны из плотной ткани. Надо думать, что такую ораву кормить замучаешься, а уж пошить на всех, да ещё и на руках — задача за гранью возможностей даже очень сноровистой женщины.

Словно подтверждая мои размышления, один из братьев ухватил другого за рукав, потянул, тот попытался отстраниться, возникла сутолока, и секунду спустя раздался треск порванного рукава, а оба сорванца замерли, вжав головы в плечи. Почтенная матушка одарила их пламенным взглядом, явно запланировав на вечер кары небесные, и купила ещё пяток самых дешёвых рубашек.

Сто процентов понимания, ноль процентов осуждения.

Закупившись самым необходимым, мы с Таллой двинулись в ту часть ярмарки, где давали представления.

Там как раз собирался полуденный хор — несколько десятков одетых в белое девушек и женщин. В Армаэсе на подобное представление я не попадала, да и хористок там не было — слишком маленькая деревня. А здесь относились к чествованию светила и главного бога Довара с размахом.

Как только солнце вошло в зенит, стало так тихо, будто площадь опустела, а огромная толпа на ней — растворилась в безмолвии.

В небеса полился сначала один звонкий девичий голос, затем его оплёл нежным звучанием другой, глубоким контральто оттенил третий. И внезапно голоса зазвенели хором, разлились по небесной синеве и слились с белыми лучами. Для магов смертоносными, а для полуденников и возделываемых ими растений — живительными.

Небо звенело и пело вместе с хором, а у меня на глаза навернулись слёзы. В груди откликнулось восторгом странное чувство сопричастности и созвучия с миром. В узор голосов вплелась одинокая флейта, а за ней — скрипка, вскрывающая и одновременно исцеляющая душевные раны. Голоса звучали, и по лицам собравшихся катились слёзы — такие же чистые и прозрачные, как солнечный свет.

Постепенно хор плавно распался на отдельные голоса, а потом осталось лишь одно бесконечно прекрасное сопрано — оно звало ввысь, в облака, к свободе, а потом растворилось и затихло на самой высокой ноте, продолжив звучать где-то глубоко в сердце.

Я повернулась к Талле, чтобы поделиться впечатлениями, но не успела. В толпе мелькнул знакомый силуэт — высокий, худощавый, черноволосый, взлохмаченный…

Сердце сначала замерло в моменте узнавания, а затем забилось в груди таким бешеным ритмом, словно где-то на джембе отбивали первобытный мотив.

Эрер?..

Я ринулась к нему так, что Талла едва за мной успела. Подлетела к мужской фигуре и вцепилась в локоть, разворачивая к себе.

И только потом поняла — ну откуда здесь, на открытом солнце, взяться магу? Да и потревоженный полуденник был на Эрера похож лишь со спины. Слишком смугл и широконос, а на щеках не хватает насмешливых ямочек.

— Извините, обозналась, — неловко отступила я под враждебным взглядом спутницы незнакомца.

Талла подошла ближе и, кажется, всё поняла. Сочувственно посмотрела на меня, но не сказала ни слова. Настроение рухнуло в бездну, и я захотела вернуться домой, но она меня отговорила:

— Тю-ю-ю… Да ладно тебе! Зато как пели душевно… Всегда послушаешь — и на сердце легче, как-то верится сразу, что Солар нас не оставит. Пойдём, посмотрим, чем ещё торгуют, может, медку докупим. А вечером обещают театральное представление! С магией!

Мысленно отчитав себя за впечатлительность и порывистость, я согласилась:

— Ты права, останемся, как и собирались. Не стоит портить себе праздник, не так часто у нас выдаётся возможность повеселиться.

Обедали мы там же, на ярмарке. Я нахватала всего понемногу — интересно же было, как готовят полуденники. Я вот никогда бы не подумала сделать из местной синевато-зелёной тыквы муку, а булочки получились очень даже вкусными. Тесто плотноватое, зато весёленького зеленоватого оттенка. Прикупила небольшой мешок — для экспериментов.

Эту же самую тыкву с непроизносимым местным названием ситро́йльхезен активно использовали в пищу — тушили, солили и даже засахаривали — а всё благодаря тому, что росла она отлично, была сытной и могла долежаться в прохладном погребе аж до самой весны, пусть и слегка покоричневев в процессе.

Лана ситро́ю не любила, а вот мне она показалась вполне неплохой на вкус. Тушёная, она напоминала что-то среднее между картошкой и тыквой, с лёгкой ноткой варёного сельдерея. Ешь и прямо чувствуешь, как организм против собственной воли оздоравливается.

Солнце стояло высоко, и я чувствовала, как его жар буквально вытапливает из меня целительскую силу. Хотя я и была наполовину полуденницей, Солар к лунной магии был всё так же безжалостен. Ну и пусть. Один день от работы можно и отдохнуть. Всех местных я держала на контроле — и беременных, и хронически больных — а дома лежали ещё и заполненные накопители, так что я позволила себе расслабиться и вкусить всех радостей дневной жизни.

Мы с Таллой с азартом болели за команду нашего села, участвовавшую в перетягивании каната, а потом хлопали пляшущим девушкам. Когда начались соревнования по метанию топоров, я с удивлением узнала в одном из участников Давлика — он стоял с суровым видом и изо всех сил изображал собой Давлара, но где-то на грани слуховой галлюцинации всё равно гудело его басовитое «ну ма-а-ам»…