Забавные, а порой и страшные приключения юного шиноби. Фантасмагория. Часть 1 - Конофальский Борис - Страница 4

– Полагаете? – вежливо интересуется шиноби.

– Полагаю? – почти возмущается торговец. – Знаю! – он кивает головой. – Я знаю этих людей. То сволочи, а не люди! – и тут же оживляется. – Но если вдруг на свадьбе дочери вы решите сжечь еретика… – он поднимает палец к небу…

– Сволочь – это ты, а не люди! – доносится из клетки.

– Молчи, подлец! Не мешай! – коротко бросает торговец и продолжает: – Но если вы сожжёте на свадьбе еретика… прямо перед «Мазельтов»… все скажут: вот это была свадьба. Её потом ещё лет десять будут вспоминать… Уверяю вас! Уверяю!

– Это кощунство! – орёт еретик из-под рогожи. – Скотская ты морда! Это кощунство!

– Какое кощунство! Раввины всё одобрили, дуралей! – дискутирует с еретиком попутчик юноши с удивительным спокойствием и закатывает глаза к небу. – Барух Ато Адой-ной… И ты теперь можешь кричать всё, что тебе вздумается. Тебя никто не слышит. Ты вообще то уже мертвец, ты просто говорящие головёшки… Тебя должны были сжечь ещё позавчера. – и снова обращается к Ратибору: – А вы как считаете?

– Сомнений нет, такую свадьбу все запомнят, ещё бы кто-нибудь забыл, – отвечает юноша.

– Вот и я о чём! И самое главное… – продолжает торговец. – В этом вопросе не нужно зацикливаться на свадьбах… Сожжение еретика украсит и похороны! Представьте себе, господин синоби, эту удивительную картину… Кладбище… Дождь… Грязь… Рыдающие женщины, печальный раввин, которому мало заплатили, но который не смог отмазаться, так как он родственник усопшего… Скучающие дети, зеваки, ждущие халявного застолья…. И-и тут – раз… Всё меняется. Дым от костра… И орущий грешник! А вокруг люди, люди, что сбежались на всё это посмотреть со всего кладбища! И все сразу спрашивают, все хотят знать, что тут происходит, кого это с такой помпой хоронят. Каково? А? Да… Только Караваджо не хватает, чтобы это запечатлеть.

– Да ты угомонишься, людоед проклятый?! – орёт приговорённый. Он, кажется, даже стал трясти клетку, так на него подействовала картина, нарисованная его владельцем. И он снова орёт: – А-а-а-а-а… Останови уже свой мрачный гений, негодяй!

А молодой человек, меж тем, уже начинает подумывать, что предпочёл бы болтливого возницу, чем вот таких вот ярких попутчиков. Но пока виду не показывает. Он просто идёт рядом с торговцем и вежливо слушает его.

– По сути, это дело вкуса, – продолжает тот, не обращая внимания на вопли приговорённого к сожжению. – Свадьба, похороны… Пусть клиент сам выберет, какую знаменательную веху в жизни отметить, я бы так сказал, с огоньком!

– Чтоб ты сдох… – доносится из-под дерюги скрежет зубовный. – Чтоб ты порос коростой и перхотью, Борух, падлюка!

Но торговец и не думает отвечать что-то на эти пустые выпады, он вдруг оживляется:

– Послушайте, юный господин. А может, вы хотите посмотреть, как сгорит еретик? Так у меня всё готово… И трутовики есть, и хорошая смола имеется, я могу вам всё устроить… – он смотрит на Ратибора с неподдельным задором умелого продавца, подмигивает ему и говорит тихо, чтобы еретик под дерюгой не услыхал: – Что? Запалим негодяя?

– Простите… – едва может вымолвить Свиньин. Он вовсе не хочет никого запаливать и думает, как бы отказать торговцу.

– Э… Э… Какого чёрта вы там шепчетесь? – интересуется приговорённый. – Чего вы там удумали? Эй ты, гой, а ну отвечай!

А торговец снова многозначительного подмигивает Ратибору и пытается взять того под руку.

– Я согласен спалить его для вас всего за двадцать шекелей. Тут, конечно, не очень удобно, нам лучше добраться до населённого пункта. Там можно договориться с властями. Найти хорошее место с высокой проходимостью, подготовить платные места для публики… Сладкую вату, пирожки, колу… Ну, сами понимаете… С вас нужно только двадцать шекелей, и тогда действие будет произведено исключительно в вашу честь… Представляете, какая это будет шикарная реклама для вас? И всего-то за двадцать монеток.

– Двадцать шекелей! – тут юный шиноби вздыхает с облегчением. – Боюсь, что это невозможно, ведь сумма для меня чрезмерно велика.

– Друг мой, друг мой… – начал торговец торопясь. – Я уступлю вам целых два шекеля, но, поверьте, больше не смогу. Я выкупил негодяя у палача за шестнадцать монет.

– Что же ты врёшь, поганый купи-продай?! Лживое ничтожество! – заревел из клетки еретик. – Эй ты, гой… Как там тебя… Он тебе брешет, как сивый козлолось, он купил меня у того жирного ублюдка всего за семь шекелей и двадцать агор. Слышишь? Он тебя разводит, как последнего гоя.

– Да что же это за тварь такая! – видно, терпение торговца на этом закончилось. Он выхватывает из телеги длинную палку с заострённым концом, ту, которая нужна для управления тягловым животным, и начинает с заметной силой загонять её меж прутьев клетки под рогожу, как будто работает копьём, приговаривая при каждом движении: – Ты заткнёшься? А? Заткнёшься? Заткнёшься? Мало того, что ты еретик, так ты ещё редкостный подлец, бен зона (сын шлюхи).

– А-а-а!.. О-о-о!.. – ревёт натужно и хрипло приговорённый к сожжению. – Какая же ты жестокая падла, Борух Левинсон! Сам ты бен зона! – орёт он так, что вся тихая округа пропитывается его нестерпимой болью. – А-а-а!.. Ух, как больно попал! Ай, как по ногтю врезал…

«Попутчики уж слишком экспрессивны. Легко с такими угодить в беду. Мне лучше в одиночестве пройти пути остаток!», – решает для себя юный шиноби.

– Долго ты будешь мне портить бизнес? – не унимается торговец.

– О- о…Будь ты проклят, – стонет приговорённый. – Какой же ты мерзкий выродок, Борух, это всё оттого, что вы все жрёте горох на пасху. Чёртова деревенщина! Необразованные козлы!

– Ах ты ещё и горох на пасху вспомнил? – продавец ритуальных сожжений продолжает орудовать палкой с удвоенной силой. – Я тебе дам горох, я тебе устрою горох на пасху…

– О-о… А-а… Тварь ты, Борух… – несчастный уже хнычет. – Отстань от меня, проклятущий.

– Ага, заскулил! А ну, отвечай, животное! Долго? Долго, я тебя спрашиваю, ты будешь мешать моим делам? Скотина ты неблагодарная! Подлец!

И тут еретик, кажется, сдаётся и переходит на уговоры, теперь уже и всхлипывает:

– Ну хватит, Левинсон, хватит. Не бей меня больше. Ты мне всё и так отбил уже. Я больше не буду лезть в твою торговлю. Обещаю тебе, сволочь.

– Вот то-то, проклятый еретик, а то горох он на пасху припомнил, – наконец успокаивается Борух. – Ещё только вот помешай мне делать деньги! Вот только помешай! Получишь! – он наконец бросает свою палку в тарантас. Но тут же хватает её, как будто вспомнил что-то обидное, и снова суёт её пару раз под рогожу. – Ещё и обзывал меня «бен зоной», чёртов шлюмп (ничтожество).

Барух был удовлетворён своей публичной победой над мерзавцем-еретиком и теперь с довольным видом снова обратился к юноше:

– Молодой человек, может, вам претит сжигание как таковое, но это же вопрос решаемый. У меня, конечно, был договор с палачом, и я обещал ему, что негодяй будет сожжён… – торговец разводит руками и улыбается. – Но все мы люди, мы всё понимаем… Если вам нужно испытать на ком-то какие-то яды… Ну, или, к примеру, какие-то там пытки. Если вам в медицинских целях нужно будет что-то там отнять…

– Что, простите, отнять? – не улавливал Ратибор.

– Ну, не знаю… Ну, к примеру, ногу или там… нос, к примеру, или ещё что-то, так мы с вами всегда сможем договориться. Цена вас приятно удивит.

Ратибор немного растерялся.

– Левинсон, да ты успокоишься наконец?! – снова заревел приговорённый. – Какая же ты скотина, зачем ты торгуешь моими ногами? За-а-че-ем? Сволочь, своими торгуй кривулинами!

Торговец, слыша это, морщится и, бросив поводья в тележку, берёт молодого человека под руку, отводит его к самому краю дороги в грязь и начинает шептать:

– Ну что, хотите ему что-нибудь отрезать?

– Признаться, нет, мне это ни к чему, – отвечает шиноби.

– А может, желаете проткнуть его своим копьём пару раз? Ну, там… для тренировки или, может, в научных целях? – Борух заискивающе улыбается. – О цене не волнуйтесь, об этом мы можем договориться… Урегулируем как-нибудь. Если нужно, для удобства я могу его подержать, чтобы он не прыгал и не уворачивался, а вы будете спокойно колоть его копьём… Ну или резать ему что-нибудь. Я открыт ко всему… В общем, всё можно обсуждать.