Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 33

Утром полковник Торрес направил последний ультиматум полковнику Москардо — бумагу обернули вокруг камня и запулили в сторону Алькасара, слать парламентеров после того, как в меня стреляли, дураков нет.

Там некоторое время поменжевались, а потом семенящими шажками вышла женщина, испуганно приседая при каждом звуке и поминутно оглядываясь, подобрала камень и метнулась обратно.

Через полчаса такой же камень прилетел в нашу сторону. Ну, тут анархисты не могли не понтануться — «орел» вразвалочку сходил за посланием и так же неторопливо вернулся обратно.

Несмотря на провал «воздушного моста» и очевидный голодный паек, что по еде, что по боеприпасам, Москардо ультиматум отверг. И, разумеется, отказался выпустить женщин и детей.

Через час выкаченные на улицы Сан-Хусто, Капуцинос и Алькасар пушки начали пристрелку по башням замка, а мы заняли позиции в ожидании темноты — переправлять «альпинистов» днем никто не рискнул.

Умберто еще раз накачал «Орлов» и усилил их своими бойцами с пятью ручными пулеметами. Я уж хотел сделать втык, эти пулеметы пригодились бы и в других местах, но потом решил, что дом губернатора можно считать задачей-минимум, а пока анархисты под воздействием накачки и группового чтения статьи Махно, надо ковать железо.

Оставалось дожидаться радиосигналов «альпинистов» — о высадке, о подходе к замку, о проникновении внутрь и только после этого начинать общую атаку.

Но у полковника Торреса, не знавшего про наши приготовления, были иные взгляды.

Он в очередной раз утер лысину и взялся за телефонную трубку:

— Сеньоры, мы начина…

— Стоять, блин! — я с размаху ударил по рычагам аппарата. — Ждем сигнала от шахтеров!

— Вы что себе позволяете! — выкрикнул Торрес, но тут же въехал: — Каких еще шахтеров?

— Они подбираются через канализацию, — вдохновенно наврал я.

— Почему вы не уведомили???

— Операция согласована с полковником Менендесом и генералом Миахой! Мне приказали держать все в тайне до последнего момента!

— Черт знает, что такое… Как прикажете командовать в таких условиях?

— Как обычно, полковник, только чуть-чуть позже.

В штабе-то все прошло относительно тихо, а вот Умберто чуть не застрелили — анархисты рвались в бой, с их точки зрения задержка означала предательство.

Так или иначе, все улеглось, и где-то часу в десятом, когда солнце уже село, рация дважды пискнула.

— Готовность пятнадцать минут!

Вязко потекли секунды, вытягивая нервы. Когда рация пискнула еще раз, я чуть было не подпрыгнул, настолько это оказалось внезапно, хотя именно этого и ждал.

— Готовность пять минут!

Где-то в темноте артиллеристы подтаскивали снарядные ящики к орудиям, рабочие-электрики готовились запустить прожектора, в ближайших к позициям мятежников домах бойцы сжимали вспотевшими ладонями винтовки, а пулеметчики который раз проверяли прицелы.

Два длинных, два коротких.

— Начали!

На улице загудели, нагреваясь, лампы, через пару секунд бахнула первая пушка, за ней вторая, третья…

Город взорвался треском винтовок, грохотом пулеметов, криками «¡Viva la Republica!», «¡Viva la anarquia!». Из Алькасара отвечали огнем и возгласами «¡Santiago!» и «Arriba España!».

Жахнула ракетница, желтый след прорезал ночь и воткнулся в каменную стену, рассыпав фейерверк искр, за ним еще несколько, но пять или шесть достигли цели — в окнах замка полыхнуло, засветилось, заплясали язычки огня.

Пушки гвоздили по башням, не переставая, разбивая камни кладки в щебень, который разил не хуже осколков.

У дома губернатора вспух ослепительный шар — анархисты пустили в дело связки динамита, а следом, поливая перед собой из пулеметов, в дом прорвалась первая группа. Сзади уже тащили сходни, по которым запрыгивали остальные.

В этой какофонии я едва расслышал вызов — радист надрывался, пытаясь докричаться до меня.

— Что там?

— Они взяли юго-восточную башню!

— Давай сигнал на тот берег!

Группа усиления ринулась к реке, таща плотики и туго набитые патронами ранцы.

— Полковник, побольше шума! Сейчас самое главное!

Через полчаса анархисты окончательно вышибли мятежников из дома губернатора и садили из пулеметов по окнам Алькасара. С пистолетной дистанции промахнуться невозможно, и вскоре четверо шахтеров, укрываясь за двумя колоннами, обрамлявшими портал, накладывали вышибной заряд на могучие пятиметровые ворота.

А вот пушки, одна за одной, замолчали.

— В чем дело, полковник?

— Снаряды кончились, мы не рассчитывали на такую интенсивн…

— Застрелю, суку!!! — я ринулся вперед, но Ларри успел удержать и не допустить до смертоубийства.

Кровавый туман плавал перед глазами — я теперь очень хорошо понимал анархистов, видевших везде предательство.

Грохнуло так, что квартал вздрогнул, на секунду поднялся в воздух, раздался на кирпичики, а потом сложился обратно — анархисты вышибли ворота. С зарядом я переборщил, но кто же знал, что там створки не такие толстые, как я посчитал…

Атакующие вливались в Алькасар, полковник Москардо не нашел ничего лучшего, как выпихнуть вперед женщин и детей.

И если бы не альпинисты, вышедшие осажденным за спины, и не плотность огня пистолет-пулеметов, еще неизвестно, чем бы кончился штурм.

А так он кончился нашей победой.

Я еще успел увидеть, как рассыпаются в любезностях полковники Торрес и Москардо, соученики по Военной академии, как выносят и укладывают рядами трупы, как по-детски, с прыжками и объятиями, радуются анархисты, как Умберто выводит заложников…

Сил хватало только на то, чтобы сидеть и тупо глядеть в стену.

Мужик в берете потряс меня за плечо:

— Сеньор Грандер, вы тут? Вам звонят из Мадрида.

Я на автомате взял трубку.

— Эй, Джонни, — послышался далекий голос Панчо. — Догадайся, кто приехал.

— Кто? — вяло отреагировал я.

— Наш Мигель!

— Какой, блин, Мигель? — честно говоря, меня в тот момент не волновали никакие гости.

— Мигель Мартинес, который был в Парагвае с Ильей и Эрнесто! И он хочет тебя немедленно видеть!

Охотничье шато на Луаре редко использовалось по назначению, оно, скорее, было показателем статуса владельца — мсье Кошен выкупил замок у обедневшей ветви древнего аристократического рода и превратил в бонбоньерку-рококо.

А также в место, где можно вдали от посторонних глаз и ушей обсуждать серьезные вопросы. Здесь, под Орлеаном, в трех часах пути от Парижа сегодня собирались те, от кого зависела судьба Франции. Во всяком случае, поток оружия, которое делалось на заводах Schneider-Creusot, Hotchkiss, Renault и Brandt, обеспечивал уверенность Третьей республики в будущем.

Приехавший с утра Ося вежливо слушал пояснения жовиального владельца об истории замка с перечислением десятков громких имен из истории Франции, делал глубокомысленные замечания о пейзажах и батальных полотнах на стенах, а сам изнывал от нетерпения. Но он давно уже знал, когда надо торопиться, а когда необходимо показывать манеры и осточертевшую вежливость. За сотни переговоров, оставшихся за спиной, он привык к пустым реверансам, без которых считалось неприличным начинать, его даже перестал раздражать сигарный дым, частенько висевший над столом плотной тучей.

Утешало, что курящих предполагалось только двое — сам мсье Кошен и председатель совета директоров Hotchkiss, иначе предполагаемый многочасовой разговор вряд ли вытерпеть.

В небольшом зале с обитыми красным узорчатым шелком стенами первым бросался в глаза даже не стол, а громадный резной комод размером с виденный в Праге на Златой улице домик. Под стать ему были и массивные стулья красного дерева с бархатными сиденьями, и красный ковер во весь пол, и даже мощные деревянные балки перекрытий, от которых веяло столетиями.

Под картиной, изображавшей заседание Генеральных штатов, уже стояли двое — худой и желтоватый от почечной болезни Пьер Жуньо, технократ из Brandt, что-то тихо рассказывал седому и респектабельному до последней крайности мьсе Веберу из Hotchkiss.