Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 12

— Год на разработку это слишком долго.

— Быстро, качественно и дешево не бывает, мистер Грандер.

— Мы договорились называть друг друга по именам, Марджори, — вернул я диалог из формальных далей.

— Джонни, если ты хочешь быстро, это потребует вложений.

Как ни крутился, а меня на двести тысяч (только на определение точного состава, калорийности и выпуск первой партии) развели. Но я продавил начало поставок не позднее весны 1936-го на условиях до таможни Хихона.

В него после всех американских дел я вернулся уже летом.

Старый порт Хихона под холмом Санта-Каталина давным-давно «не тянул» выросшую промышленность Астурии, и лет двадцать-тридцать тому назад построили новый большой порт в Эль-Муселе. Среди успевших почернеть от времени и антрацитовой пыли угольных терминалов высились нефтяные резервуары Grander Inc, портовые краны грузили сталь Эль-Ферроля, автомобили «Атлантико», танки, винтовки и другую нашу продукцию. Над отдельным пирсом гордо развевался флаг Андорры, у мыса Корона грохотала верфь Дуро Фельгуэро.

Причал, у которого в трюмы парохода «Сан-Антонио» краны опускали штабеля зеленых ящиков, обзавелся шлагбаумом и КПП. Там несли совместные караулы охранники Grander Inc, национальные гвардейцы Андорры (те же охранники, но в другой форме) и карабинеры — в ящиках отправляли в Эфиопию испанское оружие. Маузеровские винтовки, пистолеты Astra и Star, «гочкиссы» с кассетным заряжанием (ленточные варианты мы приберегали для себя), даже крупнокалиберные пулеметы и несколько «эрликонов», на большее денег у Хайле Селассие не хватило. А к ним — патроны, снаряды, запчасти, ремкомплекты. Поставляли почти весь спектр нашей стрелковки за двумя исключениями — никаких пистолет-пулеметов и фольмеровских ручников AMG, самим мало.

Ко второй стороны причала пришвартовался советский теплоход «Жан Жорес». Советы вообще любили пропагандистские наименование, по морям ходили «Цюрупа», «Комсомол», «Скворцов-Степанов», «Днепрострой» и прочая публицистика. Моряки «Жореса» совместно с докерами принимали на борт последние танки и ремонтные комплекты к ним, дальше СССР будет строить по нашей лицензии сам.

Окончание поставок лишало маневра преемников инженера Кочека и разного рода эмиссаров, которые очень полюбили экстерриториальный «порт королевства Андорра» для проведения встреч. Карабинеры технически не могли проверить каждого докера, так что пройти на борт, получить или передать инструкции (и не только) мог кто угодно.

Но только с нашего ведома — Советы после смерти Куйбышева начали прикручивать краник в отношениях со мной и моими предприятиями, пришлось ответить тем же. Странное дело, вроде бы с одной стороны государство, с другой корпорация, а все на личных связях.

Но как ни скрывали от меня темы контактов, Панчо все равно видел на три метра вглубь — Коминтерн принял решение о смене тактики от конфронтации с «социал-фашистами», то бишь социал-демократами и прочими левыми не-коммунистами, на создание с ними же народных фронтов по примеру Франции. Вот местных коммунистов и заряжали на союз с социалистами и левыми республиканцами.

Добрались и до меня, зондировали почву насчет финансирования будущего объединения. Хорошо устроились, надо сказать — платит добрый дядя в моем лице, а Коминтерн пожинает плоды. Послал бы я их нахрен с такими заходами, но… это совпадало с моими планами. Обещать я, разумеется, ничего не обещал, но совсем небольшие по моим меркам деньги потекли к «приетистам». Почему не к шибко левому Кабальеро? Так он подразумевал, что союз соцпартии с коммунистами позволит ему проглотить последних, а Прието и Негрин имели более реалистичные взгляды и выступали просто за избирательный блок.

Совсем вдали, в испанской части порта, качал нефть в наши резервуары американский танкер. При взгляде на соотечественников неизменно сопровождавший меня Ларри поморщился:

— Будет драка.

Появление любого корабля под флагом США означало непременный махач в порту, поводом для которого могло стать что угодно: «безбожность» советских, нехватка места в таверне, заносчивость англичан, курлыканье французов… Американцы самые задиристые в этом вавилоне, все-таки молодая нация, не скованная столетиями традиций, плюс общий нервяк со времен Депрессии, плюс накопленное в рейсах напряжение.

От греха подальше мы стали устраивать советским «культурную программу», и организованно, под надзором помполитов*, возили их на заводы в Овьедо, «знакомить с жизнью и бытом испанского пролетариата». Впрочем, после парочки отлупов, полученных в дискуссиях политрабочими от местных анархистов, эту практику наверняка свернут. А зря, я очень надеялся, что в состав групп догадаются включить тех, кому предстоит здесь воевать или работать.

* Помполит — помощник капитана по политической части

— Накаркал, — Ларри показал на КПП у андоррского пирса, где разгорался скандал.

А там-то что такое?

— Давай туда.

У ворот докеры и карабинеры собачились так, как могут только южные народы — размахивали руками, пихались и хватали друг друга за грудки, призывая в свидетели всех святых. На это взирали наши охранники и «андоррцы», не имевшие приказа занимать чью-либо сторону, и нервно, пополам с изумлением глядел советский в белой фуражке и синем кителе с золотистыми нашивками на рукавах.

— Что тут происходит? — рявкнул я, но перекрыть гвалт не смог.

Тогда Ларри вложил два пальца в рот и свистнул так, что спорщики покачнулись, обернулись и всей толпой кинулись ко мне.

— Стоп, стоп, стоп! По порядку! Ты! — я показал на сержанта карабинеров.

— Они пытаются украсть детей!

— Чего-о-о? — вот уж никак такого поворота не ожидал.

— Вон! — сержант ткнул пальцем.

Действительно, чуть поодаль стояли паренек лет пятнадцати и девочка года на три младше.

— Рубен работает! Он докер! — загалдели рабочие.

— Ну предположим, — работник в таком возрасте никого в Испании не удивлял, — а девочка?

— Сестра! С ним!

— Они их крадут! — снова влез карабинер.

— Непохоже.

Ко мне бочком протиснулся один из наших охранников и нашептал на ухо:

— Это дети арестованного, хотят вывезти в СССР…

— Понял, задержи спорщиков.

Я выбрался из колготы и подошел к детям:

— Я Джон Грандер, а вы кто?

— Рубен, — насупился мальчик. — А это моя сестра Амайя.

— Вы хотите ехать в Советский Союз?

— Да!

— Тогда потихонечку двигайтесь к воротам.

Раздав указания, я снова вклинился в свалку и выдернул оттуда сержанта:

— Мне совершенно не нужен скандал при погрузке оружия, — я незаметно вложил в руку служаке бумажку с изображением Сервантеса, мадридского памятника ему же и цифрой «100». — Дети не выглядят испуганными, с ними все в порядке.

— Ну… Раз вы так говорите, сеньор Грандер, наверное, так оно и есть, — согласился карабинер, пряча банкноту. — А где они, кстати?

— Кто? Никого не было! — краем глаза я видел, как ребят протащили через КПП и между штабелями быстренько увели к «Жоресу».

Спорщики понемногу остыли и разбрелись, но советский подошел, ничего не сказал, только пожал руку и в глаза посмотрел со значением.

Благодушный, как вымытый слон, Панчо вывалил мне шестнадцать папок с компроматом на Алехандро Лерруса и его Радикальную партию: дорвавшись до власти и поста премьера, ребята перестали смущаться и начали грести бабки, забив грандиозный болт на законы. То вопреки запрету в стране азартных игры выдали лицензии на «электрическую рулетку», затеянную неким сеньором Штраусом на курортах Сан-Себастьяна и Майорки. То заставили колониального администратора Экваториальной Гвинеи Номбелу выплатить компенсацию за два «утонувших» парохода. То министр внутренних дел, тоже радикал, получил взятку в десять тысяч песет… И везде замешан Леррус — в первом случае он получал четверть от прибыли, во втором лично подписал распоряжение после отказа Номбелы платить…