Полночь в музее - Кащеев Кирилл - Страница 6

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая

– Молчать! На нарах похихикаете! Руки вверх и на выход! – И, подталкивая ребят пистолетом в спины, торжествующий лейтенант повел их в отделение.

Нынешний вечер был почти точной копией предыдущего. Ребята находились в том же, что и вчера, кабинете, и так же в углу приткнулся поигрывающий мобильником папа девчонок, а Вадькина мама так крепко обнимала его за плечи, что он даже стеснялся. Был здесь и старлей Пилипенко, но он не сидел за своим столом, а стоял навытяжку посреди потертого красного ковра, и уши его пылали огнем. За столом же возвышался симпатичный молодой майор с очень усталым лицом. Майор говорил, и речь его была исполнена выразительности настолько, что деликатные Кисонька и Надежда Петровна порой испуганно ахали, а Вадька с Муркой восторженно слушали, раскрыв рты. Они и не предполагали, что такие словосочетания возможны! Наконец выдохнувшись, майор безнадежно махнул рукой:

– Идите, Пилипенко, и не попадайтесь мне на глаза.

Старлей молча развернулся и вышел строевым шагом. Майор крепко потер ладонями лицо и начал шарить по карманам. Сергей Николаевич подсунул ему свои сигареты. Мужчины закурили.

– Где ты его взял… такого? – спросил папа девчонок.

– А, не спрашивай, – досадливо поморщился майор. – Его в течение нескольких лет пытались из ГАИ выпереть за непроходимую тупость, но он каждый раз писал письма начальству, что его притесняют за честность и принципиальность. Тогда придумали хитрый ход: отправили его учиться на юридический факультет. Пять лет вся милиция отдыхала от Пилипенко, но в этом году он неким чудом закончил университет и его, уж не знаю за какие мои прегрешения, направили в мой отдел.

– Как ему диплом-то дали?

– Наверное, их он тоже достал, не знали, как избавиться. Но теперь-то он не отвертится. Провести детишек через весь город под дулом пистолета, такое на честность и принципиальность не спишешь! Лететь ему из милиции ласточкой! Так что твоим ребятам с меня причитается.

– Брось! – Сергей Николаевич отмахнулся. Вадька подумал, что папе девчонок не следовало бы решать за всех. Лично он, Вадька, знал десяток интереснейших способов, которыми майор мог выразить ему свою благодарность. – Ты лучше скажи, зачем ты на дело Грезы Павловны этого олуха поставил?

– А кто еще станет подобной ерундой заниматься?

– Как вы можете так говорить! – возмущенно вмешалась Кисонька. – У Грезы Павловны бесценная коллекция, национальное достояние, ее совершенно необходимо найти!

– Точно, Владимиров, – поддержал дочь Сергей Николаевич. – У старухи только и свету в окошке, что ее коллекция, а ты вроде как и не собираешься ее искать? Не стыдно?

– Ну-ка идите сюда, – скомандовал майор, мгновенно становясь собранным и жестким. Он распахнул сейф и вытащил оттуда пачку фотографий. – Смотрите! Вот девочка всего на два года старше твоих дочек. Возвращалась вечером с английских курсов. Избита и изнасилована, и еще счастлива, что жива осталась. Вот мужик, прихватили вечером в подворотне и отняли получку, а у него жена и маленький ребенок. Теперь семье хоть голодай, хоть по миру иди. Ограбили инкассатора, взяли трехмесячную зарплату завода. В городе появилась партия наркотиков неизвестного происхождения. Ты прав, Серега, причем дважды прав! Я не собираюсь искать вашу коллекцию, и мне действительно стыдно. Стыдно, что я не могу обеспечить людям элементарную безопасность, не дать бандитам отнять последнее. У меня не хватает средств, людей, техники, а ты хочешь, чтобы я разыскивал драные пуфики и кушетку, начиненную благородными клопами! Да кому оно нужно, это старье! Я заведу дело и засуну его на самую дальнюю полку, а толковые ребята из моего отдела будут ловить настоящих преступников. Нет, у тебя, конечно, большие связи, ты можешь меня заставить…

– Господь с тобой, Денис, – почти испуганно ответил Сергей Николаевич. – Мы с тобой с детства знакомы, когда я на тебя давил?

– Купи бабке кровать и пару стульев, чай, не обеднеешь, – уже успокаиваясь, сказал майор. – И учеников ей найди побольше, я скажу налоговикам, чтобы не цеплялись. Но это все, что я могу для нее сделать.

Выйдя на улицу, ребята дожидались, пока родители закончат обмениваться мнениями и прощаться.

– Значит, бедная Греза Павловна так и не получит обратно свою коллекцию, – печально сказала Кисонька.

– Так и будет, если, конечно, мы не вмешаемся в дело, – в отличие от девчонок Вадька был бодр и весел.

– Как вмешаемся?

– Проведем собственное расследование! А что такого? Мы были на месте преступления, даже преступников видели. От жертвы у нас полная информация и с милицией контакт. Теперь немного беготни, дедуктивного метода и… – Вадька щелкнул пальцами, – дело в шляпе! Я и план действий уже набросал, пока вы там ругань майора слушали.

Мурка с сомнением покачала головой, но видно, идея ей страшно понравилась. Зато Кисонька была в ярости.

– Вы с ума сошли, Вадим! – прошипела она. – Не воображайте себя Шерлоком Холмсом! Оставьте каждого делать свое дело! Изучайте компьютеры, а грабителей пусть ловит милиция!

– Но милиция не собирается ловить этих грабителей, – резонно возразила Мурка. – Что же, по-твоему, пусть теперь любой подонок безнаказанно обчищает наших знакомых?

– Ты что, фотографий не видела? Хочешь, чтобы и с тобой такое же сталось? – От волнения Кисонька даже стала говорить нормально. – Учти, если только попробуешь в это дело впутаться, я… я… Я папе расскажу, вот!

– Настучишь? – Изумлению Мурки не было предела, видимо, в их семье не ябедничали.

– Не остановишься – настучу! – твердо заявила Кисонька.

– Видишь, Вадька, ничего у нас не выйдет, – вздохнула Мурка, – Кисонька решила оставить бедную Грезу Павловну на произвол судьбы и лейтенанта Пилипенко.

– Не заговаривай мне зубы, – фыркнула Кисонька и гордо направилась к родителям.

– Не боись, прорвемся, – шепнула Мурка. – Мне идея нравится, я к тебе завтра после тренировки забегу.

Но назавтра Мурка к Вадьке не забежала, а скорее влетела и с порога выпалила:

– Я Кислого видела!

Вадька хотел уже поинтересоваться, что может быть таким кислым, что это даже видно, но Мурка пояснила сама:

– Помнишь, бандит с уксусной мордой, что Грезины вещи грузил!

Новость была потрясающей. Потребовав подробностей, он затащил Мурку в комнату.

– Да нет никаких подробностей, – досадливо отмахнулась девчонка. – Я после тренировки решила к Луше зайти, расплатиться за кресло, смотрю, а он возле ее сарая ошивается. Недолго покрутился и нырнул в проход между сараями. Я прямо за ним лезть не могла, увидел бы, а пока через улицу оббегала, он пропал.

– Так, погоди, кто такая Луша?

– Дворничиха, старая, немножко сумасшедшая, она всякие ненужные вещи собирает: поломанные коньки, зонтики, стулья. Вообще-то полный хлам, но за годы у нее скопилось и довольно много ценной мебели, к ней даже из исторического музея приходили, уговаривали отдать. Но она никому ничего не продает, держится за свой мусор мертвой хваткой, для одной Грезы делает исключение, ее Луша уважает.

– Интересное кино получается, – Вадька вытащил из вазочки печенье, задумчиво хрупнул и подсунул вазочку Мурке. – Одна старуха имеет коллекцию антикварной мебели, ее бьют по голове, коллекцию тырят, и в деле участвует бандит с кислой рожей. Теперь у нас снова старуха, снова старинная мебель, и Кислый опять появляется на горизонте. Тебе это ни о чем не говорит?

– Мне это говорит о том, что Лушу спасать надо, – заявила Мурка и решительно отодвинула вазочку с печеньем. – Кончай хомячить, побежали!

Тяжко вздохнув при мысли о несостоявшемся обеде, Вадька поплелся за Муркой. Протрясясь три остановки в переполненном троллейбусе, они выбрались на тихую маленькую улочку, прошли через двор, нырнули в дыру в заборе-сетке и вышли к длиннющему ряду сараев.

Старые, почти развалившиеся и новехонькие, фанерные, деревянные и кирпичные, крытые дранкой, листовым железом, а иные и вовсе без крыши, сараюхи имели одну общую для всех черту – плотно навешанные двери, на каждой из которых красовался отлично смазанный замок.

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая