Предатель. Тест на отцовство - Стар Дана - Страница 4

– Карим добрый человек и терпеливый, в этом его вина, – выдохнул Артур, – дал слабину, вот, что из этого получилось. Нежный цветочек Алиса – оказалась бессовестной лгуньей и аферисткой.

– А мы говорили…

Семья Рамазановых накинулась на меня со всех сторон.

Мир вокруг вращался бешено, голова просто взрывалась, а слёзы текли по щекам.

Они давили жёстко, я поняла, что не могу здесь больше оставаться, нужно бежать.

Нужно дать Кариму время остыть, потом поехать в клинику вместе. Но уже, после всего случившегося, после синяков на моём теле и прилюдного позора, сомневаюсь, что я смогу его простить, когда повторный тест ДНК подтвердит, что Тимур – его ребёнок, а всё, что происходит сейчас – чьи-то гнусные проделки.

Карим отвернулся от меня. Он повернулся ко мне спиной. Открыл графин с виски, плеснул в стакан и выпил.

– Карим, ты правда выгоняешь нас из дома с ребёнком? Но куда мы пойдём?

– Вали туда, где нагуляла!

– За что ты так со мной, за что…

– Отличный спектакль, но меня не тронули твои слёзы, стерва! А ты за что ТАК со мной?!

Бесполезно. Рамзанов словно в танке.

– Всё, хватит, меня колотит от тебя! Тошно и мерзко от осознания, что ты перед другим мужиком ноги раздвигала. Я должен был ещё тогда задуматься, когда узнал, что ты мне не девственницей досталась.

– Что?! Карим, как это она не девственницей была? – возмутилась Ирада.

Пауза… Опять все с укором уставились на меня, отложив в сторону закуски и угощения.

– И ты молчал? Но по нашим обычаям…

Раздался оглушающий грохот – Рамзанов ударил кулаком по столу, теряя терпение окончательно:

– Разговор окончен. У тебя десять минут, Алиса! Время пошло… Не справишься – пеняй на себя.

Разворачиваюсь. Мчусь вверх по лестнице, дрожащими пальцами вытирая слёзы, думая, что я очутилась в кошмаре.

Пытаюсь собраться с мыслями, но как же это сложно. Только ради Тимура продолжаю отчаянно хвататься за любую надежду, чтобы добиться справедливости.

Душа рвётся на части. Как Карим мог? Ну как он мог со мной так поступить, не разобравшись как следует? Как мог унизить перед гостями и родителями, обзывая меня стервой и другими грязными выражениями?

А ещё он на публику заявил, что я досталась ему не девственницей – да Карим просто мужчина года!

Но хуже всего, ему хватило мужества вышвырнуть меня на улицу в ночь с младенцем.

Распахиваю шкаф в гардеробной, пытаюсь сосредоточиться. С чего начать, за что хвататься, куда идти? В голове каша, страх, неопределённость.

Ладно, Карим остынет, с ним бывает – такой характер. Да, бывали срывы, но не настолько. Если мы ругались, то он через два часа бежал ко мне с подарками мириться.

Но Карим никогда не поднимал на меня руку…

Из-за адреналина, я не сразу замечаю, насколько сильно ноет моё плечо и кисть. В район запястья кожа красная и уже начинает синеть. До сих пор чувствую, как она пульсирует.

Я пытаюсь дышать и внушаю себе, что всё наладится. Муж остынет, бросится меня искать, повезёт в клинику и будет бесконечно долго извиняться.

Но вот я подумаю, стоит ли его прощать?

Однозначно выдвину условие – больше никакой родни в нашем доме. Я не желаю видеть Ираду, Артура, остальных его родственников.

Насчёт сестры… будет отдельный разговор.

Мне непонятно, почему она прижималась к мужу и что-то нашёптывала ему втихаря, поглаживая его бёдра. Лера не заступилась за меня, хотя весь день твердила, как она не переваривает родню Карима!

Как в прострации начинаю доставать вещи – джинсы, футболка, кофточка с длинным рукавом, нижнее бельё, носки. В темпе хватаю с другой полки костюмчики для Тимура и памперсы – всё это складываю в чемодан, не забывая захватить одежду потеплее, гигиенические принадлежности, какие-то игрушки.

Сжимая ручку чемодана, выхожу из комнаты, и врезаюсь в мускулистую грудь мужа. Когда поднимаю голову, меня будто молнией пронзает – его яростный взгляд, пропитанный ненавистью и безразличием.

В руке Рамазанов уже держит люльку с Тимуром – малыш посасывает соску и своими большими, голубыми глазами смотрит на нас.

Муж выхватывает у меня чемодан. Не проронив ни слова, разворачивается, спускается вниз по лестнице, сворачивая влево, двигаясь к чёрному входу.

В ушах гудит, я до последнего отказываюсь верить в происходящее, но ситуация не меняется. Карим сошёл с ума! Он открывает дверь и выносит чемодан на улицу. Затем хладнокровно, без малейшей капли жалости, впихивает мне в руки люльку.

– Карим, ты совершаешь ошибку, – напоследок, безжизненным голосом шепчу, наблюдая за тем, как его грозное лицо расплывается перед глазами.

– Убирайся.

Звучит как пощёчина, а он пальцем указывает на ворота.

Тихо всхлипываю, глядя на притихшего сыночка. Внутри все дрожит. Мои руки дрожат, прижимая к себе переноску. На улице сгущаются сумерки. Холодает. Что делать? Куда нам идти?

Карим толкает меня в спину, я иду. Иду на автомате, ноги сами шагают по земле, но заплетаются.

– С праздником, дорогая! С рождением сына!

Выкрикнув в спину напоследок, он со всей яростью захлопнул дверь.

Выйдя за периметр дома, я оказалась на улице совсем одна.

С грудным ребёнком на руках. Без малейших представлений, что мне делать дальше.

От предательства любимого человека я не знаю, куда себя деть!

Страшно. Больно. Жутко… Внутренний мир рушится вдребезги.

Всё вокруг меня казалось размытым, словно я пребывала в кошмаре.

Мой муж, человек, которому я доверяла всё, в которого вложила свои мечты и надежды, выкинул меня как ненужную вещь. Он лишил меня дома, семьи и будущего. Моя беззащитность и безвинность казались бесполезными перед его холодным и жестоким решением.

Я смотрела на дверь, которую он закрыл за мной с такой силой, будто закрыл своё сердце. В тот момент я почувствовала, что уже не вернуться, уже ничего не изменить. Я осталась с маленьким сыном на руках в холоде и темноте.

Я чувствовала, что мир рухнул у меня под ногами, что всё, во что я верила, оказалось ложью. Человек, которого я любила, который обещал быть рядом всегда, бросил меня на произвол судьбы.

Мысль о том, что Тимур – не его сын, добавляла огня к этому пожару эмоций. Он считал, что я его предала, и такой обвиняющий взгляд от мужа был для меня невыносим.

Но моя большая ответственность – это сын на моих руках. Я посмотрела на него, и сердце моё сжалось ещё сильнее. Он был такой маленький и беззащитный, и я не могла позволить себе сломаться.

Я вдохнула глубоко, подняла голову и решила двигаться вперёд. Я не знала, куда идти, но я была решительна выжить, не только для себя, но и для него. Мне нужно было найти крышу над головой и попробовать начать новую жизнь.

С каждым шагом, моя внутренняя боль становилась все тяжелее, но я шла дальше. Я смотрела на мир снова, но теперь уже не глазами наивной девушки, а глазами женщины, которая прошла через трудности и познала предательство. Внутри меня осталась глубокая рана, которая, возможно, никогда не заживет, но я надеялась, что время поможет мне залечить хотя бы немного эту боль.

Я не знала, что меня ждет впереди, но я была решительна и сильна. Я была мамой, и это дало мне силы идти дальше, пока не найду свой путь в этом новом, непредсказуемом мире. Я хотела дать сыну лучшую жизнь, а для этого мне нужно было найти в себе силы пережить этот ад и вернуться к жизни, даже если это означало начать с чистого листа.

Дойдя до лавочки, я поставила на неё люльку, присела, вытащив из кармана телефон. Открыла телефонную книгу и начала писать знакомым с просьбой о помощи.

Первое, что мне нужно было сделать, найти, где пережить эту ночь…

Кому-то я писала сообщения, кому-то пробовала звонить, но трубку не брали. От этих мыслей морально становилось только хуже!