Дар в наследство (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 2

Бабушка, умерла в 1974 году, как раз перед моим днем рождения. Еще с вечера, все было хорошо, она приготовила ужин, мы поели, она вымыла посуду, потом мы долго сидели возле телевизора и смотрели, какую-то старую комедию. В какой-то момент, бабушка вздрогнула, выпрямилась как свеча, и что-то неслышно зашептала. Затем вдруг, сползла с дивана, упала на колени, несколько раз перекрестилась, кланяясь, кому-то неведомому, я какое-то время с изумлением смотрел на нее, не понимая, что происходит. Потом вскочил, взял ее за плечи, спрашивая:

— Бабушка! Что с тобой? Может скорую вызвать.

Та вдруг замерла, и вдруг воскликнула:

— Встань рядом со мною.

Обняв меня за пояс, заставила опуститься на колени и попросила.

— Перекрестись, как я тебя учила.

Вообще-то я всегда считал, что бога нет, хотя по требованию бабули, или скорее из интереса знал и «Отче наш», и «Символ веры», и даже «Молитву мытаря», которую выучил ради прикола. Впрочем, сейчас от меня ничего этого не требовалось, а только наложить на себя знамение, что я и сделал без задней мысли, только для того, чтобы бабуля успокоилась.

Следующими словами, что я услышал от нее, были:

— Спасибо тебе господи за веру и доверие, в отношении внука, я сделаю все, что ты требуешь от меня.

Повернувшись ко мне, она расстегнула у меня на рубашке пару верхних пуговиц, затем, подняв руки к своему затылку, что-то сделала там, одновременно с этим произнеся:

— Наклони голову отрок.

И едва я это сделал, как у нее в руках оказалась довольно длинная цепочка с каким-то оберегом, которую она сняла со своей шеи, и опустила на мою, мгновением позже, я почувствовал, как она застегивает замочек цепочки на моей шее, и протянул руку, желая посмотреть, что это такое.

— Не трожь! — строго произнесла она, заставляя меня отдернуть руку. После чего произнесла, торжественным тоном.

— Отныне и до поры, когда обретешь наследника, которому передашь, по воле господина нашего. Пока же в твоем праве носить и использовать по собственному разумению. Аминь.

В этот момент, у меня в сознании, на мгновение, проявилось тонкое породистое, как это обычно изображают в книгах, лицо с несколько заостренным длинным носом, тонкими щегольскими усиками, закрученными вверх и темными волосами, уложенными в пробор. На проявившемся лице промелькнуло что-то похожее на улыбку, а слегка вздернутый уголок рта сказал скорее о некотором презрении. Впрочем, вполне возможно, что все это мне только показалось. Между тем бабуля несколько раз склонилась почти до самого пола наложила на себя несколько знамений, и наконец закончив все это, произнесла:

— Помоги мне подняться, Сереженька. А то, что-то ноги совсем не держат. Видимо и правда пора на покой.

— Что это было баб?

— Ты, о чем, Сережа?

— Как о чем? Молитва, цепочка…

— Какая, цепочка? Не было никакой цепочки, что-то ты сочиняешь.

— А, как же это? Я метнул руку к своему горлу, но к своему огромному удивлению, не обнаружил на себе ничего подобного, хотя еще мгновение назад, чувствовал некоторую, довольно приличную тяжесть, заставляющую мою голову склоняться вниз.

— А, что там? — Казалось удивленно переспросила бабуля, заглядывая мне за ворот. — Ладно, пойду-ка, я искупаюсь, а то и вправду надо готовиться в путь.

— О чем ты, баб.

— Не обращай внимания, мое это.

С этими словами, она прошла до своего шкафа, достала чистое белье, и прошла в ванную комнату, там довольно долго плескалась, а через полчаса вышла оттуда, вся чистая, благоухающая и просветленная. Дойдя до своего шкафа бросила взгляд на меня, будто хотела что-то сказать, а после махнула рукой, и произнесла:

— Ладно, разберетесь, ежели, что.

После чего подошла ко мне, склонилась и обняв поцеловала в обе щеки, перекрестила, и поднявшись, отвернулась и произнесла.

— Пойду-ка я лягу, что-то притомилась сегодня.

С этими словами перешла на свою половину, погасила у себя свет, и довольно скоро затихла, посапывая во сне. Я, досмотрев фильм, тоже, застелил свой диван, и лег спать.

Проснулся я довольно поздно, и первое время лежал, не понимая, почему меня никто не разбудил, хотя, судя по часам, уже почти девять утра, и в школу, я явно опаздываю. Впрочем, даже поняв это особенно не торопился. Учился я в общем неплохо, но и обязательностью приходить вовремя, как-то не обзавелся. Еще до конца не проснувшись прошел в ванную, там привел себя в порядок, и на выходе из нее, заглянул в бабушкину комнату.

Бабуля лежала на спине, с закрытыми глазами, и сложив руки на груди, в том положении, как обычно их складывают покойники. Пару мнит я удивленно смотрел на нее, потом осторожно позвал ее, и когда она не ответила, осторожно подошел к ней, и дотронулся до ее руки, которая оказалась холодной, почти как лед. От неожиданности, я упал на колени. Схватил ее за плечи, и несколько раз встряхнув ее вскричал:

— Баба! Бабушка! Что с тобой?

Увы, она не отвечала, слегка дотронувшись до ее щеки, вновь почувствовал холод, и это привело меня в чувство. Я уже как-то участвовал в похоронах родственницы, и тогда пришлось прикасаться губами к ее лбу. Ощущения были похожими.

Первым делом позвонил деде Володе, тот сразу въехав в проблему, тут же прибежал к нам. И на следующие несколько дней квартира превратились в форменный кошмар. Здесь, постоянно кто-то находился, из-за чего, трудно было собраться с мыслями и понять, что вообще происходит. Я же не находил себе места, хотя бы потому, что бабушка последние годы была для меня всем на свете, заменяя мне своим присутствием и маму, и отца и не давая скучать, и думать о чем-то другом.

После похорон бабули, меня забрали в родительский дом, в семью дяди Вовы. Здесь мне была выделена комната, в которую были перенесены вещи из той квартиры, где мы жили с бабулей, и с этого дня, я жил с приемными «родителями», которые, в общем-то не особенно горели желанием, ими становиться раньше, и уж тем более теперь. Меня сразу же предупредили о том, что обращение «дядя-тетя» их вполне устраивает, и ни на что другое, они не рассчитывают. Впрочем, тоже самое, касалось и меня.

Как оказалось, довольно скоро, в некогда мою с бабушкой квартиру, каким-то образом, прописали, какого-то мужика, после чего, дядя Володя неожиданно обзавелся новеньким «Москвичом». А тетя Рита, дождавшись, когда я останусь с нею один на один, прямо сказала, что меня терпят, самое многое, до моего совершеннолетия. То есть еще около пяти лет. Затем, я должен буду решить, что делать дальше, уже самостоятельно. Или отправиться в армию, а после демобилизации, постараться решить свой жилищный вопрос где-то там, а лучше всего сделать это гораздо раньше, уже сейчас.

— То есть не сидеть на моей шее до окончания школы, а поступить в какой-нибудь техникум или ПТУ, сразу после окончания восьмого класса. Потому что я, уже нахожусь в положении, а после рождения дочери. — Тетка была уверена, что родится именно дочь, — ты окажешься здесь лишним. То есть я конечно не отказываюсь от помощи тебе до твоего совершеннолетия, но гораздо лучше, если ты будешь получать эту помощь находясь на некотором расстоянии от нашей семьи.

Точки на Ё были расставлены четко и конкретно, и мне ничего не оставалось как пообещать, что все будет именно так, как она того желает.

Я в общем-то не жалуюсь. Хотя границы дозволенного и были заранее оговорены, следующий год, я жил достаточно хорошо. Закончил седьмой класс, чтобы учиться поближе к дому, меня перевели в другую школу и уже в восьмом классе, я учился именно здесь, хотя по большому счету, особенной разницы я не видел. Школа №2, где я раньше учился находилась в трехстах метрах от дома, за стадионом, и дойти до нее можно было за пять минут, по любой погоде. Сейчас меня перевели в Школу №3, которая находилась прямо возле нашего дома. Впрочем, сейчас, все эти вопросы, за меня решала тетя Рита, и мне оставалось только согласиться с ее мнением и все.

С другой стороны, меня особенно не напрягали. Все что нужно, приобреталось без разговоров, и приемлемого качества, поэтому я не чувствовал себя как-то обделенным. Тетради, ручки, карандаши? Пожалуйста. Одежду, да ради бога.