A Sinistra - Пелевин Виктор Олегович - Страница 10

- А!

Закричал Сашенька. Вместе с ним закричали двадцать девять мальчиков, воспитанников Лицея. Закричала и Сонечка.

Молофья хлынула на дочку дворника, заливая ее, утопляя. Девка поплыла по океану молофьи, затем стала тонуть, чувствуя, как проникает в рот, нос, легкие вязкая масса.

Дельвиг поежился зябко, зевнул.

- Да где ж Обезьяна?

- Струсил небось, - бросил Пущин, схаркнув в росистую траву зеленый комок.

Кюхельбекер, бледный, как сама смерть, проверял пистолеты.

- Идет.

Затрещали кусты, с прудика поднялась утиная пара, да и полетела, шумя крыльями, на новое гнездовье.

Сашенька шел легко, в руках держал фуражку, полную вишни. С ним был лакей Парамошка, двенадцати лет от роду.

- Пушкин, - возмутился Дельвиг, поправляя очки. - Где твои секунданты?

- А вот, - Сашенька выплюнул косточку, - Парамошка.

- Давайте же начинать, господа, - дрожащим от нетерпения голосом заявил Кюхля.

Пущин отмерил двенадцать шагов.

Бросили жребий.

- Я первый, - хищно осклабившись, пробормотал Вильгельм.

Мальчики подошли к барьерам. Кюхля поднял пистолет, всматриваясь в смуглое лицо противника. Сашенька спокойно кушал вишню, выбирая самые спелые ягоды и выплевывая косточки, долетавшие до Кюхли.

Грянул выстрел.

Как рассеялся дым, Сашенька все так же стоял у барьера и кушал вишню, а вот секундант Парамошка лежал навзничь в траве. На груди - багровая лужица.

- Лакея укокошил, - констатировал Дельвиг.

Кюхельбекер растерянно смотрел на Пушкина.

- Мой выстрел, - сказал Сашенька. Нагнулся, опустил в траву фуражку с вишней.

Принялся целиться. Лоб Кюхельбекера - бледный, в хладной испарине; грудь Кюхельбекера - узкая, чахоточная; промежность Кюхельбекера - по штанам расплылось мокрое пятно. Обоссался, падаль. Ну, куда стрельнуть?

- Пушкин, не стреляй, - вскрикнул вдруг Кюхля, падая на колени. - Пожалей, маменькой заклинаю, не стреляй.

Слезы катились по щекам мальчишки.

- Трус ебаный, - презрительно бросил Пущин, - Стреляй, Обезьяна.

- А я думаю, что ему прострелить, - засмеялся Сашенька. - Башку или хуйку.

- Пожалуйста, - рыдал Кюхельбекер.

Сашенька опустил пистолет.

- Черт же с тобой, живи.

Поднял фуражку, вновь за вишни принялся.

Кюхельбекер упал лицом в траву, тело его сотрясали рыдания.

Пущин и Дельвиг замерли над Парамошкой.

- Что ж нам с ним делать?

- Ясно что, Дельвиг. Закопать надо. Я видел, дворник под сиренью лопату посеял.

За лопатой послали Кюхлю. Обоссатый трус убег, всхлипывая на каждом шагу.

Сашенька присел на отвердевшее тело лакея. Вишню- в рот. Косточку между пальцев - и в небо. Красота.

- А ты молодец, не сдристнул.

Сашенька взглянул на Пущина, ухмыльнулся, показав лошадиные зубы.

- Да я знал, что Кюхля не попадет. У него рука слабая, тряская. А у меня - посмотри.

Сашенька напряг руку.

- Да ты пощупай.

Пущин осторожно потрогал мальчишеский бицепс.

- Да, есть, - сказал уважительно.

- И мне, - взмолился Дельвиг.

Сашенька пожал плечами: щупай, не жалко.

Дельвиг упал на колени.

- Что делаешь, гнида?! - взревел Сашенька, ударив Дельвига ногой в грудь.

- Что такое? - встрепенулся Пущин, глядя, как катается по траве хрипящий Дельвиг.

- Да он мне в хуй вцепился, - пожаловался Сашенька. Черные глаза метали молнии.

Пущин заржал.

Дельвиг сел, харкнул кровицей, ухмыльнулся криво.

- Есть кое-что, - молвил загадочно.

Сашенька хотел сделать злое лицо, да отчего-то залился краской.

- Ты посмотри, - восхитился Пущин. - Он покраснел, как девица. Слышь, Дельвиг?

Толстяк бросил взгляд на Сашеньку.

- Покраснел, как девица, - пробормотал. Глаза его загорелись.

- Не подходи, - взвизгнул Пушкин, вскакивая.

Дельвиг отшатнулся.

- Ну, чего ты, Обезьяна? - взмолился жалобно. - Я же просто поцеловать тебя хотел по-дружески.

- Не подходи.

Дельвиг пожал плечами, снял очки. На коротком носу - красная полоска. Вынул платочек, вытер вспотевший лоб, на небо взглянул.

- Где там Кюхля запропастился?

- Небось, дворник его опять сцапал, - предположил Пущин.

Мальчишки поежились.

Дворник мальчика схватил

И штаны с няго спустил.

Пропел Дельвиг. Пущин прыснул. Сашенька - тоже.

Нехуй простынь воровать,

Нехуй в сраку нас ебать.

- Дельвиг, уймись, я сейчас обассусь, - простонал Пущин.

Сашенька посмотрел на Дельвига с восхищением. Надо же, как ловко да складно он сочиняет! Получше, чем дядя Baziley.

Воротился Кюхля.

- Ну, наконец-то, - воскликнул Пущин, выхватывая из тонких рук Вильгельма лопату.

Рой мух поднялся с посинелого Парамошки. Пущин принялся копать, да быстро утомился, передал лопату Сашеньке. Саша поплевал на ладони.

- Кюхля, ты чего стоишь, подходи, - позвал Пущин.

Вильгельм неуверенно приблизился.

- Б-б-божжже, это т-т-труп.

- Да, труп, - кивнул Дельвиг, поправляя очки. - Суть человек, утративший душу. Как, помните, у Гете:

Сашенька прекратил копать. Огляделся. Вокруг - темнота и три темные фигуры. Первые звездочки на небе появились. Стрекочут в траве кузнечики. Разгоряченная спина мальчика вдруг как-то сразу похолодела.

- Закончил?

Шепот Дельвига - как дыхание самого Диавола.

- Да.

- Вылезай.

Пущин подал Сашеньке руку, помогая выкарабкаться из ямы.

- Давайте скорее, - взмолился Кюхля, стуча зубами.

Сашенька и Пущин подняли Парамошку.

- Какой твердый, - изумился Пущин. - Как дерево.

- Как Лесной Царь, - молвил Дельвиг.

Волосы на голове Сашеньки встали дыбом.