Первый раз с бандитом - Гетта Юлия - Страница 4

Когда машина скрылась за поворотом, судорожно вздохнула и с тянущим чувством внутри поплелась домой.

Ноги так и норовили подкоситься, пока я поднималась по тёмному подъезду на второй этаж – кто-то опять выкрутил лампочку.

В щитке нашла запасной ключ, приложила ухо к двери, прислушалась – вроде в квартире было тихо. Мысленно помолившись, чтобы мать с отчимом крепко спали, вставила ключ в замочную скважину и тихонько провернула.

Толкнула дверь, та, противно скрипнув, открылась, и я вошла в квартиру, с разочарованием понимая, что не все её обитатели спят. Отчим стоял в потёмках прихожей, прислонившись плечом к косяку, и дымил сигаретой. Конечно же, снова в стельку пьяный. Перегаром от него несло за версту, так, что меня сразу затошнило.

– Ну что, припёрлась, шалава? – с презрением выплюнул он.

Я невольно вздрогнула. Отчим и раньше оскорблял меня по-всякому, но подобными словами никогда не называл. Мне стало жутко не по себе, учитывая, что сегодня со мной произошло. Я ведь потеряла невинность с совершенно незнакомым мужчиной, который, к тому же, был бандитом, и даже ни капельки не жалела об этом.

Включила свет, не желая находиться в темноте с отчимом наедине. Мама наверняка опять напилась и крепко спала.

В прихожей, как обычно, было натоптано и грязно, но меня напрягло другое – на полу и стене появилось скопление маленьких тёмно-красных пятен, будто туда брызнули чем-то… похожим на кровь.

– Что это? – спросила я, переведя взгляд на агрессивное лицо отчима.

– Ничего. Шалава.

– Да почему ты меня так называешь! – не выдержав, повысила голос я.

– А я на балконе стоял и видел, на какой тачке тебя привезли, – оскалился он, показав свои жёлтые прокуренные зубы. – Что, в проститутки подалась? Вся в мать свою, такая же шлюха…

– Не смей так говорить про маму, – сжала я кулаки, чувствуя, как в груди закипает ярость.

– Шлюха. Твоя мать – грязная шлюха, – дразнил он меня, специально проговаривая каждое слово с нажимом, будто смакуя.

– Замолчи сейчас же! А иначе…

– Что? – ехидно спросил он, двинувшись ко мне. – Что ты мне сделаешь, маленькая шлюшка?

Я на секунду растерялась, судорожно соображая, чего бы такого ему ответить, чтобы он заткнулся раз и навсегда. Идея пришла сама собой.

– Как ты заметил с балкона – у меня теперь есть защитник! Ещё одно слово, и я всё ему расскажу! Он настоящий бандит и голыми руками людей убивает, понял? И тебе шею свернёт!

– Ах ты дрянь… – Отчим накинулся на меня так неожиданно, что я даже не успела среагировать и как-то уклониться. – Сучка мелкая… – Он больно заломил мне руки, заставляя согнуться пополам, и начал задирать юбку. – Я тебя научу, как старших уважать…

В первое мгновение я онемела от ужаса и омерзения. А потом завопила, что было сил:

– Мама! Мама! Помоги!

Но мама, видимо, очень крепко спала…

– Мамочка! – орала я.

– Не поможет тебе твоя мамочка-шлюха! – рычал отчим, щупая потной рукой мои ягодицы. – Заткнись!

Я думала, мне конец. Такого я точно не переживу. Просто не смогу больше вставать по утрам и смотреть на себя в зеркало, если он это со мной сделает… Продолжала звать на помощь и вырывалась изо всех сил, но они быстро кончались.

– А ну, урод, отстань от девчонки! Я сейчас милицию вызову!..

Соседка. Баба Маша. Она ворвалась в нашу квартиру, как ураган. С деревянным черенком от швабры в руках, принялась колотить им отчима по спине.

– С ума сошла, старуха! Пошла вон! – закряхтел он, неуклюже отбиваясь.

– Не трогай ребёнка, кому сказала! – сурово гремела баба Маша.

Воспользовавшись первой же возможностью, я развернулась и изо всех сил ударила отчима коленом в пах. Он тут же отпустил меня и скрючился от боли.

– Пойдёмте, баб Маш! Идёмте скорее отсюда! – схватила я за руку старушку, и мы торопливо покинули квартиру, забежав в соседнюю. Её.

– Деточка, – причитала она, обнимая меня, захлебывающуюся слезами. – Вот же не повезло тебе родиться у такой матери непутевой! Это ж надо – дитя на хер променять! Да ещё на мразь такую!

– Всё нормально, баб Маш, я в норме, – пыталась успокоить я её.

Жалко было старушку, у неё и без того жизнь не сахар, а она ещё за меня переживает. Как бы теперь ещё отчим зло на неё не затаил и не отыгрался…

– Пойдём, я тебе чаю заварю с ромашкой… – немного придя в себя, засуетилась бабушка.

– Н..н..ничего, мама проснётся и вы..вы..выгонит его. Он ве..ве..ведь изнасиловать меня хотел, вы свидетель, вы же с..с..скажете ей? С..с..скажите, да? – стуча зубами, успокаивала я… то ли баб Машу, то ли саму себя.

Баба Маша посмотрела на меня таким взглядом, что я сразу почувствовала неладное.

– Маму твою ночью на скорой увезли, – хмуро произнесла она.

– Что? Но… Как? Что сэ..сэ..сэ..случилось? – Меня начало слегка колотить, по венам снова заструился страх, только на этот раз совершенно иного характера.

– Подрались они, нехристь этот голову ей разбил.

– Боже…

– Я милиционера так просила, чтобы забрал этого ирода, но куда уж там. Сказали «разберёмся», а сами уехали. У него же брат мент, кто его заберёт, вот и творит что хочет, изверг проклятый. Никого не боится, – бормотала она, ставя чайник на старенькую плиту.

– А где мама? В какую б..б..больницу её увезли? – спросила я, приваливаясь спиной к стене. Сделалось так дурно, боялась, что вот-вот упаду.

– Да в третью, наверное, вроде только там травма круглосуточно принимает.

– Баб Маш, я п..п..побегу, узнаю, к..к..как она… – Я оттолкнулась от стены и на слабых ногах поплелась в прихожую.

– Господи, доченька, дождись хоть девяти утра, кто ж тебя сейчас пустит! – запричитала старушка, увязавшись за мной.

– Нет, баб Маш, я п..п..побегу!

– Куда раздетая? Хоть кофту мою накинь!

Баба Маша протянула мне свою вязаную кофту. Я торопливо схватила её, коротко обняла старушку и выскочила из квартиры.

Бежала по лестнице вниз, не чувствуя ног.

Сначала рванула к автобусной остановке, но потом вспомнила, что так рано автобусы ещё не ходят, да и денег у меня с собой не было, и свернула на улицу, ведущую в сторону девятнадцатого микрорайона, где находилась третья городская больница.

Неслась по тротуару так быстро, как только могла, пока у меня не закололо в боку. Потом, держась за этот самый бок, перешла на скорый шаг. А вскоре уже еле ковыляла, прихрамывая. Мои тряпичные рабочие мокасины хоть и были удобными, но для таких марш-бросков не подходили и натёрли мне мозоли.

До больницы я добралась полуживая как раз к половине десятого утра. Можно было дождаться автобуса и спокойно доехать, как говорила баба Маша. И мелочь у неё одолжить на проезд. Но это же я…

К маме в палату меня пустили. Она лежала бочком на больничной койке, красная, заплаканная, с перевязанной головой. Сотрясение и ушибы. Отчим сильно избил её. Сволочь… Как же я ненавидела его…

Села на край кровати, взяла маму за руку и, не говоря ни слова, мы обе начали реветь. Чувствуя, что сил совсем не осталось, я осторожно прилегла, прижавшись к маминому боку, и максимально аккуратно обняла её, чтобы не причинить боль.

– Почему мне так не везёт, Ир, – прошептала мама, всхлипнув, и тоже прижалась ко мне, как маленькая, будто это я была её родителем сейчас, а не наоборот. – Почему я такая дура, скажи, дочь?..

– Мамочка, всё будет хорошо, – гладила я её по плечу, успокаивая. – Мы в..в..выгоним его, и всё наладится. Ты ещё встретишь д..достойного мужчину, и всё будет хорошо!

– Не будет. Никогда у меня не будет ничего хорошего! Меня кто-то проклял, Иринка. Меня кто-то проклял, поэтому в моей жизни всегда всё… вот так… – Она снова всхлипнула и заплакала.

– Мамочка, вот увидишь! Всё будет хорошо. Я тебе обещаю, всё у нас наладится, – повторяла я как заведённая, еле держась, чтобы самой не разреветься по второму кругу.