Инвестиго, затерянные в песках (СИ) - Рэд Илья - Страница 11

Он знал, что любят эти скучающие богатые стервы. Грубо толкнув её вперёд, Крижен заставил Викторию выпростать руки и, нагнувшись, упереться в диван. Сам же, как бывалый стражник, стопой расставил её ноги пошире и задрал подол платья.

— Грязная потаскуха, сейчас ты получишь своё.

В жизни знатной дамы из высшего рода Альтенбрук произошло яркое по своей экспрессии событие. Такое, что при одном только воспоминании о произошедшем внутри поднималась волна возбуждения и расплёскивалась из лона вверх к груди, заставляя сердце биться сильнее. Румянец сжигал щёки, и Виктория чувствовала себя живой как никогда. Её первобытная женщина, которую надо было оттаскать за волосы и отругать, получила что хотела.

Никакой высший свет с женоподобными кавалерами не мог ей это дать, потому что с ними, да и вообще везде, она чувствовала себя в безопасности. Она забыла привкус страха и что это такое — находиться в пугающей неизвестности, когда не знаешь, что будет дальше. Убьют тебя или осчастливят, накажут или подарят радость? Что представляет собой наслаждение? Смесь самых разных ощущений и в то же время их целостность.

«На троечку», — подумал Крижен и отлепил от себя назойливую любовницу.

Он встал, чтобы поближе рассмотреть раздражавший его водный пейзаж, тот напомнил ему о данном себе обещании. Что-то в этом чрезмерном спокойствии порта заставляло его презрительно щуриться. То ли стремление создателя нарисовать идеальную картинку, то ли полная художественная импотенция папеньки этой невзрачной извращенки. Тут чувствовались придирки к собственному стилю, оттого и чрезмерные «вылизывания».

Деньги и власть для Крижена ничего не значили. Отбери их у Виктории, и она станет никем, испорченной девчонкой с чрезмерным гонором и завышенной самооценкой. В то же время он уважал характер и силу. Например, ту, что была в Гурге.

Да, из мальчишки так и пёрла эта энергия, она же и превратила его в безжалостного монстра, в чудовище, не знающее пощады, расчётливое и неумолимое. Он до сих пор вспоминал ту погоню, и с какой лёгкостью потерпел поражение в бою. Целитель вернул Крижену способность рисовать и в то же время заставил его пресмыкаться и шпионить. За это «спасение» своего таланта он одновременно любил и ненавидел Гурга.

«Интересно, где он сейчас?»

— Это было потрясающе… Это…

— Заткнись, — прервал её Крижен. — Мне нужны два набора для рисования: холсты, мольберты, клеевой грунт, масляные краски, комплекты кистей и инструментов, разбавители, ну и тряпки там и прочее. Я нарисую тебе то, что достойно любой галереи, а это… Убери еë на хрен.

— Для бездомного ты чересчур нагловат, — выдыхая дым, ответила ему Виктория, пальцы задумчиво поглаживали чёрный мундштук, но отказать она уже не могла — попалась на крючок. — Ты художник?

— Величайший из всех, кого ты знаешь.

— Обычно гении не отличаются скромностью, — заметила она. — Но за слова надо отвечать… Как тебя там?

— Крижен.

— Вот что, Крижен, — она намеренно смягчила тон и, лëжа на подушке, раздвинула перед ним ноги, засветив промежность. — Нарисуешь свой шедевр и командуй сколько влезет, а сейчас ты просто грязный-грязный мужлан. Можешь есть, пить, трахаться, пока мне не надоест, но поторопись, — её рука приласкала сама себя. — У моего интереса есть срок годности.

Подразнив его, она прикрылась одеялом и бросила мундштук на прикроватный столик.

— Уходи, — капризная ручка махнула в сторону двери. — Я люблю засыпать одна.

— Как скажешь, — ухмыльнулся Крижен и только обрадовался возможности покинуть эту третьесортную актрису, ибо видел, какими глазами она на него смотрела, буквально поедала взглядом, а сейчас гордо пыталась разыграть потасканную карту.

Ника уже давно спала в своей шикарной комнате для гостей. На огромной кровати вокруг неё расположились тарелки с надгрызенными вкусностями, а щёки и губы девочки измазались в шоколаде, креме и крошках.

— Ну как так можно, а? — скрестил он руки на груди и поцокал языком.

Крижен негордый — сам убрал всё на поднос и поставил на столик у выхода, не забыв при этом расплавленным шоколадом подрисовать Нике бороду и усы.

— Так определённо лучше, — кивнул он сам себе и, чтобы контролировать вход в комнату, уселся в кресло в дальнем углу.

Засыпать он мог где угодно, когда угодно и в любом положении. Этот навык развился в постоянной слежке за целями. Крижен ни на йоту не верил аристократам. Сегодня у них в голове одно, завтра — другое, а послезавтра они не помнили, что обещали на той неделе. Скользкий народец. Потому важно успеть среагировать, если будет ломиться стража.

Однако Виктория не была настолько сумасшедшей, чтобы пытаться физически пленить объект своего обожания, и потому осталась в рамках обычного гостеприимства.

Работу на маскараде, естественно, никто не оплатил. Крижен явился к Дитису на следующий день и застал того самого дородного повара-гурмана. Его слово стало решающим, и благородный наниматель, пожав плечами, указал на дверь. Несмотря на то что Крижен отработал почти всю смену, никакой компенсации ему не предложили.

— Я тебя предупреждал, — вкрадчиво сказал он напоследок толстяку и потряс указательным пальцем.

— Что ты мне тычешь? Катись отсюда, отброс, пока не попал за решётку! — тряся щеками и краснея от злости, разразился Этьен.

Его речь выдавала акцент языка горима, что был распространён только на материке Соба. Иностранец гордился своим происхождением и был обласкан местными любителями зарубежной кухни, потому считал себя вправе смотреть сверху вниз на диковатых, бескультурных рилганцев.

Хоть Крижен и не хотел, но пришлось остаться в гостях у Альтенбруков. Виктория предоставила бродячим художникам мастерскую отца и всё, что они пожелают. Это ей ничего не стоило. Она лишь попросила раз в сутки оценивать результат готовящейся картины. Крижен отказался, но разрешил Нике запечатлеть наследницу Альтенбруков на холсте. Сам он не очень жаловал рисовать людей.

Сделала она это в своей привычной манере — углём. Из современных творцов им почти никто не пользовался, поэтому портрет девочки показался Виктории прорывным. В мировой культуре на данный момент господствовал застой реализма. Все эксплуатировали его, и мало кто пытался изобретать что-то новое, ища собственный стиль.

Королевство Сорк поощряло подобные старания. Вероятно из-за катастрофы, отнявшей когда-то треть территорий. Жители глубоко рефлексировали по этому поводу, что нашло отражение в культуре страны.

Хозяйка дворца позировала талантливой девочке и краем глаза следила за своим любовником. Он думал, она его не видит, но женщина, если ей что-то интересно, способна наблюдать и затылком. Потому от Виктории не укрылась полная отдача своему делу: Крижен растворялся во времени так, что с трудом выныривал обратно, всё его внимание было сосредоточено на холсте и пережитых когда-то эмоциях.

Голый по пояс, он не замечал, что краска капала ему на грудь, а иногда и сам вытирал по привычке кисточку об себя, вместо того, чтобы использовать специально приготовленную для этого тряпочку.

Девочку это не удивляло: она давно привыкла к причудам своего мастера, а вот для Виктории столь экспрессивное поведение показалось ещё более притягательным. Из-за долгого высыхания слоёв на всё про всё ушло чуть больше недели, а когда она увидела конечный результат, то потеряла дар речи.

— Ну? — требовательно дышал ей в ухо Крижен.

— Я… Это, это невероятно… — казалось, она попала в самое сердце шторма, где первобытная стихия карала утлый, отчаявшийся выжить, кораблик.

Этот контраст светлых бликов на пенящихся волнах и мрачная глубина водной бездны, виртуозная последовательность мазков и драматичные свинцовые тона составляли невероятное впечатление эмоционального вихря. Энергия шторма буквально выплёскивалась за пределы холста, а ветер рвал его, как рвёт паруса обречённого корабля. Она почувствовала саму ярость, неотвратимость и полную беспомощность перед природой.