Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 23

— Добрый день, мистер Егор, — произнес он с легким акцентом, подойдя к крыльцу. — Чудесная погода сегодня, не правда ли?

— Да, повезло с деньком, — согласился я. — Присядем?

Я указал на лавку, стоявшую у стены дома. Ричард кивнул и устроился рядом со мной. Некоторое время мы молчали, просто наблюдая за деревенской жизнью.

— Я хотел обсудить с тобой один вопрос, — начал я, повернувшись к Ричарду. — Раз ты будешь как минимум до следующего лета у нас, может, имеет смысл… — я на миг задумался, подбирая правильные слова, — может, тебе стоит составить список и написать, что нужно из инструмента. Как для врача, как для лекаря.

Ричард вопросительно приподнял бровь, явно не ожидав такого поворота разговора.

— И каких, может быть, трав лечебных нужно, лекарств, мазей, чтобы ты мог оказывать врачебную помощь? — продолжил я, видя его замешательство. — Видишь ли, во-первых, скоро осень, и простудные заболевания будут обычным явлением, без них никуда. Ну и мало ли что может случиться — вывих там, перелом, не дай Бог. А я пошлю кого-нибудь из мальцов по соседним деревням, — продолжил я, воодушевленный его реакцией. — Пускай скажут, что у нас есть врач с высокой квалификацией. Мало ли какие болезни могут быть, а ты все-таки с опытом, может, какую жизнь и спасём.

Ричард кивнул, лицо его стало серьезным, деловым. Он выпрямился на лавке, словно уже представлял себя в роли деревенского лекаря.

— Да, это разумная мысль, — сказал он после паузы.

— Вот и я о том же, — подхватил я. — Так что подумай, составь список всего, что может пригодиться.

Тот кивнул, задумался и сказал:

— Да, обязательно напишу. Хотя, боюсь, некоторые инструменты и лекарства будет сложно найти в ваших краях…

— Не беспокойся об этом, — отмахнулся я. — Что сможем достать — достанем. Чего не сможем — придумаем замену.

Я на миг задумался, вспоминая, когда должен прибыть очередной обоз из города.

— Особо не спеши, но за пару дней сделай список, — добавил я. — Как приедет следующий обоз за досками, так и сделаем им заказ. А через седмицу или дней десять в следующий раз приедут, и как раз привезут то, что ты закажешь.

Ричард снова кивнул, и достав свою записную книжицу и карандаш, начал что-то быстро набрасывать — видимо, уже составлял в уме список необходимого.

А потом вдруг поднял голову и спросил:

— А как, в принципе, с лихоманкой тут борются?

— В основном народными методами, — ответил я. — Травяные отвары, растирания… Но лично я использую отвар из коры ивы. В ней присутствует салициловая кислота, она жар сбивает, да и боль убирает.

Глаза Ричарда загорелись искренним интересом. Он даже подался вперед, как будто не хотел пропустить ни слова.

— Да, — ответил он с воодушевлением, — про свойства салициловой кислоты я знаю. Не подозревал, что она есть в коре ивы, а так это известный препарат, который действительно сбивает жар.

— Я еще могу рассказать про уксус, — сменил я тему, видя его замешательство. — Если его смешать с водой и потом растирать тело, то экстренно можно сбить температуру вплоть до полутора градусов.

Ричард кивнул, но по его лицу было видно, что он не совсем представляет, как это применить на практике.

— А насчёт салициловой кислоты, — продолжил я, возвращаясь к теме, которая явно его заинтересовала, — я уже вчера подумывал сделать себе такой отвар перед тем, как ты предложил массаж. Но твоё средство эффективнее оказалось.

Ричард очень заинтересовался этим моментом про салициловую кислоту и отвар из коры ивы и попросил, чтобы при возможности всё наглядно показать. Его глаза горели тем особым огнем, который бывает у настоящих ученых, когда они натыкаются на что-то новое и интересное.

Я же пообещал, что обязательно покажу, как готовить отвар из ивовой коры, когда возникнет такая нужда.

На следующий день Ричард предоставил мне список. Достаточно внушительный. Мы расположились во дворе, под яблоней.

Я внимательно посмотрел на протянутый им лист, а там… Само собой разумеющееся — всё было написано на английском. Мелкие, аккуратные буквы складывались в слова, которые я мог разобрать лишь частично. Мой английский, выученный в школе и институте будущего, был не настолько хорош, чтобы свободно читать рукописный текст, особенно с медицинскими терминами.

Я приподнял бровь, глядя на Ричарда:

— Мне переписывать придётся, — сказал я с легким укором в голосе.

Тот смущённо развёл руками:

— Егор Андреевич, ну, если некоторые слова я уже начал учить, то с письменностью, сами понимаете… — он снова развёл руками, виновато улыбаясь.

— Да шучу я, шучу, — успокоил я его, видя его замешательство.

Ричард заметно расслабился и придвинулся ближе. Почерк у него был, надо признать, достаточно каллиграфичный — что никак не сочеталось в моем понимании о почерке врачей.

В списке было десятка три пунктов разных. Некоторые слова я узнавал сразу — скальпель, зажимы, какие-то клещи… Были и названия, которые я видел впервые. Медицинская пила, например — что это вообще такое и зачем она нужна? Представился жуткий образ пилы для ампутаций, и я невольно поморщился.

— Это всё медицинские инструменты? — спросил я, указывая на первую часть списка.

— Да, — кивнул Ричард. — Самые необходимые. Хороший врач должен иметь хорошие инструменты.

Я всмотрелся в список внимательнее, различая знакомые слова: «scalpel» — скальпель, «forceps» — щипцы или зажимы, «bone saw» — костная пила (вот оно что!), «lancet» — ланцет, «cautery iron» — прижигатель, «curved needles» — изогнутые иглы, «amputation knife» — ампутационный нож, «trephine» — трепан для сверления отверстий в черепе… М-да, набор, прямо скажем, не для слабонервных.

Помимо этого, отдельно были выписаны разные мази и травы. Я разобрал названия некоторых компонентов: «calendula extract» — настой календулы, «honey» — мёд, «beeswax» — пчелиный воск, «comfrey» — окопник, «plantain» — подорожник, «lard» — свиное сало, «willow bark» — ивовая кора, «valerian root» — корень валерианы, «chamomile» — ромашка, «mint» — мята, «sage» — шалфей, «thyme» — тимьян, «St. John’s wort» — зверобой, «yarrow» — тысячелистник… Некоторые названия я видел впервые и не мог перевести.

Ознакомившись со списком, я достал бумагу, которую ещё когда-то, давным-давно привёз мне Фома, и прям тут, под яблоней, сел и стал переводить. Попросил Ричарда остаться, потому что моих знаний английского языка не хватало, чтобы всё перевести дословно и как нужно.

— Вот здесь, — тыкал я пальцем в непонятные слова, — что это значит? И вот это?

Ричард терпеливо объяснял, иногда рисуя на полях инструменты, чтобы мне было понятнее.

С горем пополам весь список был переведён на русский. Я его записал, а потом, шлёпнув себя по лбу, понял, что мой русский язык в плане написания отличается от современного. Ведь я писал с учетом орфографии двадцать первого века, без всяких «ятей» и «еров», которыми пестрил язык начала девятнадцатого.

— Вот незадача, — пробормотал я. — Так не пойдет.

— Что-то не так? — спросил Ричард, заметив мое замешательство.

— Да так, мелочи, — отмахнулся я, не желая вдаваться в объяснения о тонкостях русской орфографии разных эпох.

Я позвал Фому, который крутился неподалеку.

Выдал ему чистый лист бумаги, перо и стал сам надиктовывать, а он — записывать. Фома старательно выводил буквы, высунув от усердия кончик языка. В его исполнении текст выглядел аутентично — с теми самыми «ятями» и «ерами», которые я сам не мог воспроизвести достоверно.

А уже на следующий день к обеду как раз приехал Игорь Савельевич. Его телеги показались на дороге, ведущей к деревне, ещё издалека. Я как раз стоял на крыльце своего дома, разговаривая с Ричардом, когда увидел приближающийся караван.

— А вот и наш купец пожаловал, — сказал я, прищурившись. — Вовремя. Как раз и список ему передадим.

Телеги, запряженные крепкими лошадьми, остановились у ангара. Игорь Савельевич, в добротном кафтане и высоких сапогах, слез с передней телеги и, увидев меня, расплылся в широкой улыбке, подошел ко мне.