Без памяти во лжи (СИ) - Петухова Настя - Страница 9

Но доказательств её лжи не было.

Врачи в один голос твердили, что у моей жены временная потеря памяти из-за травмы головы. Сомневаться в их словах не было смысла. Однако я всё равно тщательно следил за каждый её жестом и каждым словом.

Я не хотел ей верить.

Не после того, что она совершила.

Когда её нашли, при ней ничего не было — ни единой ниточки, за которую я мог бы ухватиться.

Документы исчезли, будто их и не существовало.

Может, она спрятала их перед аварией. Может, передала кому-то. Я не знал, и это бесило меня больше всего.

Я ненавидел ощущение беспомощности и потери контроля над ситуацией. Ненавидел быть слабым. А она будто именно этого и добивалась — выбить меня из колеи.

Селена всегда была умной.

Вопреки желанию придушить жену прямо на больничной койке, я решил играть по её правилам.

Если она хочет продолжать притворяться, что ничего не помнит, пусть. Я в любом случае заберу её домой, а там обязательно напомню, кто она, а кто я.

Пусть думает, что выиграла время, но я найду способ вытащить из неё правду.

Эти документы — не просто бумаги. Это моя жизнь, моя империя. Если она думает, что может разрушить меня и спрятаться за этой своей «амнезией», она ошибается.

Я не сломаюсь.

***

Сейчас...

Когда она спускается по лестнице перед благотворительным вечером, я замираю.

Не потому, что она красива... она всегда была чертовски красива, до дрожи в пальцах, до желания, набухающего между ног... а потому, что выглядит не так, как я привык.

Никаких ярких красок, никакого вызова в образе. Только нежность, сквозящая в каждой детали и делающая её похожей на ангела, спустившегося в мой тёмный мир.

На миг я чувствую что-то — не гнев, не раздражение, а тепло, что пробивается сквозь броню, которую я когда-то установил между нами: только секс и ничего большего.

Но я убиваю эти чувства, напоминая себе, что Селена играет. Меняет стиль, меняет свою речь, меняет взгляд. Делает всё, чтобы сбить меня с толку... чтобы я поверил в её ложь.

Но это не сработает.

— Игра затягивается, Селена, — говорю, заставляя голос звучать холодно, как лёд. — Думаешь, сменив стиль, убедишь меня, что ничего не помнишь? Это не сработает.

Она смотрит на меня с несвойственным ей упрямством. С тем, что я никогда прежде не замечал за ней. В её глазах читается вызов, но я не даю ей ответить. Не позволяю затянуть себя в пучину лжи ещё больше.

Мы садимся в машину.

Всю дорогу я молчу, бросая взгляды, которые она, кажется, замечает. Сколько бы ни пытался, я не могу отвести глаз. И не потому, что хочу, а потому, что ищу в ней трещину, намёк, что выдаст её.

Но она сидит тихо, смотрит в окно и выглядит такой... настоящей, что я почти теряю контроль над собой. Её новая, вернее, позабытая старая способность казаться невинной бесит меня.

Перед тем как выйти из машины, я хватаю её за руку, заставляя повернуться и посмотреть мне в глаза. Пальцы сжимают её запястье — не сильно, но достаточно, чтобы она почувствовала мою хватку.

— Помни, Селена, — голос низкий, тяжёлый от гнева и подозрений. — Ты должна вести себя как влюблённая женщина. И как верная жена.

Я выделяю «верная», вкладывая в это слово особый смысл. Всё, что сейчас кипит внутри: предательство, бегство, ложь.

Она кивает, но в её взгляде нет покорности — только искры вызова, что разжигают во мне новый огонь.

Я понимаю: наша игра только начинается.

Она думает, что может перехитрить меня, спрятаться за своей маской невинной девочки. И, похоже, не понимает, что я изначально ей не верю.

Посмотрим, Селена.

Посмотрим, кто из нас сломается первым.

Селена

Благотворительный вечер разворачивается словно театр абсурда.

Лживые улыбки слепят, сверкая ярче бриллиантов, что увешивают шеи и запястья женщин. Взгляды гостей цепляют, как колючки: любопытные, оценивающие, прожигающие насквозь, словно перед ними эксклюзивный экспонат на выставке.

Ощущаю себя не в своей тарелке. Мне очень неуютно среди толпы неизвестных людей...

Я держусь за руку Ареса, как за единственный островок безопасности, коим за пределами этого вечера он не является. Изо всех сил стараюсь выглядеть влюблённой, как он велел, но внутри чувствую себя марионеткой, подвешенной на тонких нитях, которыми он дёргает, как и когда вздумается.

Люди вокруг кланяются ему, пожимают руку, их голоса текут мёдом, восхваляя его щедрость, его величие, называя замечательным человеком.

Серьёзно?!

Так и хочется спросить у каждого.

Вы это серьёзно?!

Но вместо этого натягиваю улыбку, кивая в такт их словам... хотя внутри всё сжимается от лицемерия и фальши.

Они не знают его так, как я. Или, наоборот, знают слишком хорошо и потому так искусно играют свои роли.

Мы пробираемся через толпу, продолжая обмен любезностями.

Совершенно неожиданно меня останавливает взрослая женщина. На вид около пятидесяти, седые волосы уложены в строгий, но элегантный пучок, а глаза, тёмные и проницательные, смотрят на меня слишком пристально, будто видят больше, чем я хочу показать. На ней тёмно-зелёное платье, строгое, но сшитое идеально по фигуре. В руке она держит бокал шампанского, сжимая его тонкими пальцами с такой уверенностью, словно это не просто стекло, а символ её власти.

— Селена, дорогая, — произносит, мягко касаясь моей руки. Её голос тёплый, обволакивающий, но в нём проскальзывает что-то скрытое — тревога? Сомнение? — Как же я рада тебя видеть. Ты в порядке после всего?

Быстро-быстро моргаю, чувствуя, как слова застревают в горле.

После... всего?!

Она говорит про аварию? Или про что-то ещё, что прячется в тумане моей памяти?

Арес, стоя́щий рядом, слегка сжимает мою талию — его пальцы впиваются в кожу через ткань платья, предупреждая или успокаивая... я не понимаю. Потом он отпускает меня, делает шаг вперёд и бросает через плечо, не оборачиваясь:

— Поговорите, я отойду на минуту.

Он уходит, растворяясь в толпе, и я остаюсь с этой женщиной один на один. Её взгляд прожигает, сканирует будто рентген. Я чувствую себя голой, беззащитной, словно она видит меня насквозь. Видит и знает, что я себя не помню.

Она улыбается, но в этой улыбке сквозит что-то странное — очень похожее на любопытство или жалость. А, может, и то и другое. Она кажется сложным человеком, которого трудно разгадать вот так сразу.

— Ты выглядишь иначе, — продолжает, наклоняя голову чуть вбок, будто изучает редкую картину. — Мягче. Это тебе идёт. — уголки её губ приподнимаются в улыбке, но глаза остаются холодными.

— Спасибо, — выдавливаю. Мой голос звучит тоньше, чем хотелось бы. Пытаюсь разгадать, вспомнить, кто она, но в голове лишь пустота. — Простите, эм-м... мы знакомы?

Её брови приподнимаются — лёгкий, почти незаметный жест, однако он не ускользает от моего взгляда. Но она быстро берёт себя в руки, скрывая удивление за мягкой улыбкой.

— О, дорогая, я Элизабет, — снисходительно. — Мы встречались пару раз на таких мероприятиях. Ты, наверное, просто устала. Неудивительно, после всего, что случилось.

Я открываю рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, но слова застревают, как ком в горле.

Мой взгляд невольно скользит туда, куда ушёл Арес.

Замираю, чувствуя, как сердце пропускает удар.

К моему мужу подходит женщина — высокая, эффектная блондинка в красном платье, что облегает её тело, как вторая кожа, подчёркивая каждый изгиб. Она красива, как модель с обложки глянцевого журнала: длинные ноги, идеально гладкая кожа, волосы струятся золотыми волнами. Она выглядит так, будто весь мир у её ног...

Она кладёт руку ему на плечо, наклоняется и что-то шепчет на ухо — её губы почти касаются его кожи.

Близко... слишком близко.

Между ними считаные миллиметры, но Арес не отстраняется.